Честь самурая

— Ты что? — удивился Хиёси.

— А ты? Спишь среди бела дня у всех на виду.

— Кто это спит?

— Ты, конечно. Или скажешь, что не спал?

— Ну, может, нечаянно задремал.

— Ах ты, ленивый бездельник! Говорят, ты никогда не упражнялся в военном деле.

— Я не гожусь для военной службы.

— Почему ты так решил? Ты простой слуга, но по правилам самурайского дома военным делом должны заниматься все. С сегодняшнего дня мы возьмемся за тебя.

— Нет уж, увольте от ваших забот.

— Отказываешься подчиняться самурайским правилам?

— Нет, но…

— Хватит болтать, пошли!

Молодые самураи силой поволокли Хиёси за амбары с рисом. Они вознамерились преподать ему хороший урок, чтобы впредь он не смел нарушать законы.

На поле приезжие мастера боевых искусств и воины Мацуситы упражнялись в полную силу, несмотря на зной.

Один из самураев, приволокших Хиёси, сильным ударом в спину вытолкнул его вперед:

— Бери деревянный меч или копье — и в бой!

Хиёси подался вперед, едва устояв на ногах, но потешного оружия в руки не взял.

— Чего ты ждешь?

Один из воинов сильно ткнул его в грудь копьем:

— Мы собираемся поучить тебя, так что бери оружие!

Хиёси, закусив губу, еще раз качнулся на ногах, но сражаться по-прежнему не намеревался.

Двое воинов Сёхаку, Дзинго Горокуро и Сакаки Итинодзё, в ответ на вызов людей Мацуситы мерились силой на боевых копьях. Горокуро насаживал на копье тяжелые мешки с рисом и подбрасывал их в воздух, демонстрируя богатырскую силу.

— С такой силищей да сноровкой он и врага, как песчинку, подбросит. Могучий воин! — произнес кто-то из зрителей.

— Вы ошибаетесь, — возразил Горокуро, — если думаете, что мастерство заключается в силе. Если вкладывать в этот прием только силу, древко сломается, а руки быстро устанут. — Горокуро отложил копье и продолжил: — Между мечом и копьем, по сути, нет разницы. Секрет всех боевых искусств заключается в особой энергии «ти», исходящей вот из этого места, пониже пупка. Это сила без силы. Необходимо обладать духовной мощью, чтобы направлять поток «ти» и избавиться от потребности в физической силе.

Слушатели с благоговением внимали рассказу. Внезапно откуда-то сзади раздался шум.

— Ах ты, упрямая Обезьяна! — Молодой самурай ударил Хиёси тупой стороной копья.

Хиёси отчаянно завопил. Удар, пришедшийся по бедру, был нестерпимым. Лицо Хиёси исказилось от боли, он согнулся пополам, растирая ушибленное место.

Люди, слушавшие Горокуро, обступили Хиёси.

— Скотина ленивая! — кричал самурай, избивавший Хиёси. — Притворяется, что не годен к военным занятиям.

Со всех сторон на Хиёси посыпались упреки, насмешки и оскорбления.

— Будет вам, — сказал незаметно подошедший Сёхаку. — Он ведет себя как сосунок, хотя вступил в тот возраст, когда надо уметь постоять за себя. Не дело жить в доме у воина и пренебрегать военной подготовкой. Я сам поговорю с ним. Юноша, — обратился он к Хиёси.

— Да. — Хиёси взглянул Сёхаку прямо в глаза. С одного взгляда он понял, что Сёхаку — человек, с которым можно говорить свободно.

— Похоже, ты не хочешь заниматься воинским делом, хотя состоишь на службе у воина. Верно?

— Нет. — Хиёси покачал головой.

— Почему ты не хочешь принять любезное приглашение молодых самураев и поупражняться с ними?

— Если постигать искусство владения копьем и мечом, потребуется вся жизнь стать подлинным мастером.

— Ты должен стремиться к этому.

— Дело не в том, что мне не нравятся меч и копье. Раз уж мне суждено прожить одну жизнь, то, наверно, можно ограничиться постижением лишь внутренней сути боевого искусства. Я мечтаю изучить многое другое.

— Что именно?

— Науку.

— Какую же?

— О том, как устроен наш мир.

— А что ты хочешь совершить?

Хиёси улыбнулся:

— Не хотелось бы говорить.

— Почему?

— Я мечтаю о таких деяниях, разговор о которых сейчас покажется глупым бахвальством. Вы поднимете меня на смех, едва я раскрою рот.

Сёхаку пристально смотрел на Хиёси, размышляя о незаурядном поведении юноши:

— Мне кажется, я отчасти понял тебя, но ты заблуждаешься относительно военного дела. Оно — не грубая сила и простое умение, как ты считаешь.

— А что же?

— Человек, овладев одним искусством, овладевает всеми искусствами. Военное искусство — вовсе не тупая сила и простая сноровка, а определенное состояние духа. Если в совершенстве развить дух, то сумеешь постигнуть все, включая науку и искусство правления, науку постижения мира и законы, по которым надлежит вершить суд над людьми.

— По-моему, ваши молодцы почитают высшим искусством умение бить и дырявить копьем своих противников. Простому воину или рядовому самураю больше и не надо, но настоящему полководцу, который…

— Ну-ка, заткнись! — заорал один из самураев и ударил Хиёси по щеке.

— Ай! — Хиёси стиснул лицо ладонями, словно ему сломали челюсть.

— Подобные оскорбления нельзя оставлять без ответа, иначе этот наглец совершенно забудется. Пожалуйста, господин Сёхаку, отойдите, мы сами с ним разберемся.

Слова Хиёси озлобили всех воинов.

— Он оскорбил нас!

— Издевательство над правилами!

— Надо как следует проучить выскочку!

— Прикончить на месте! Господин не упрекнет нас!

Воины готовы были привести угрозу в исполнение — оттащить Хиёси в кусты и снести ему голову. Сёхаку с трудом отбил юношу, чтобы не допустить смертоубийства.

В тот же вечер Нохатиро пришел в комнату, где жили слуги, и негромко окликнул Хиёси, который в одиночестве сидел в углу с таким видом, словно у него разболелись зубы.

— Да, слушаю вас!

Лицо у него распухло.

— Больно?

— Не очень, — соврал Хиёси, прижимая к лицу мокрое полотенце.

— Господин хочет поговорить с тобой. Пройди с черного хода, чтобы тебя не заметили.