Честь самурая

— Пора знать свое место! — сурово произнес Нобунага. — Сегодня утром Ямабути Укон явился с жалобой на твое дурное поведение. Пришлось охладить его пыл только потому, что, судя по другим отзывам, твоя болтовня имела какой-то смысл.

— Простите меня.

— Ступай и извинись перед Уконом.

— Перед Уконом, мой господин?

— Разумеется.

— Если это ваш приказ, я извинюсь.

— Ты недоволен?

— Неловко говорить, но разве следует потворствовать его глупости? Я ни словом не покривил против правды. Деятельность господина Ямабути с точки зрения беззаветного служения своему повелителю едва ли можно признать добросовестной. Немногое, что удалось ему сделать, отняло двадцать дней, а в дальнейшем…

— Обезьяна! Ты что, сегодня решил передо мной выступить? Мне обо всем доложили.

— По-моему, я сказал очевидные вещи. В них есть смысл.

— Допустим. За сколько дней, по-твоему, можно управиться с ремонтом?

— Знаете ли… — Токитиро на миг запнулся, чтобы подобрать слова поточнее. — Знаете ли, поскольку работа как-никак начата, мне кажется, я сумел бы закончить ее в три дня.

— В три дня! — вырвалось у Нобунаги.

Сибата Кацуиэ хмыкнул, поражаясь тому, что Нобунага способен на мгновение поверить болтовне Токитиро. Инутиё, однако, не сомневался, что юноша сдержит слово.

Нобунага тут же назначил Токитиро начальником работ. За три дня Токитиро должен был восстановить двести кэнов крепостной стены.

Токитиро, с благодарностью приняв новое назначение, собрался было уйти, но Нобунага задержал его.

— А ты совершенно уверен, что справишься? — В голосе Нобунаги звучала жалость. Он хотел, чтобы Токитиро сдержал обещание, иначе юноше пришлось бы совершить сэппуку.

— Я выполню обещанное вам, — уверенно произнес Токитиро.

— Обезьяна, длинный язык любого погубит. Не торопись обещать того, что не сможешь сделать, — ответил Нобунага, давая юноше возможность не горячиться.

— Через три дня я приглашу вас на осмотр восстановленных стен. — С этими словами Токитиро ушел.

В этот день он вернулся домой раньше обычного.

— Гондзо! Гондзо! — позвал он.

Молодой слуга застал Токитиро раздетым догола. Он сидел, скрестив ноги.

— Слушаю, господин.

— У меня поручение к тебе! У тебя есть деньги?

— Деньги?

— Вот именно!

— Видите ли…

— То, что я дал тебе на покупки?

— Они давно истрачены.

— А на еду?

— На еду вы давно не давали. Я напомнил вам об этом месяца два назад, а вы ответили, что придется как-нибудь выкрутиться. Вот с тех пор и изворачиваемся.

— У нас совсем нет денег?

— Откуда им взяться!

— Так что же мне делать?

— А вам деньги понадобились?

— Я хотел сегодня вечером пригласить гостей.

— Ну, если речь только о закусках и сакэ, не беда. Выпрошу в долг в соседних лавках.

— Гондзо, я на тебя полагаюсь! — сказал Токитиро, хлопнув себя по колену.

Дул осенний ветер. С павлонии опадала листва. В дом налетели комары. Токитиро отгонял их веером.

— А кто к нам придет?

— Десятники из крепости.

Токитиро купался в ушате, поставленном в саду. Кто-то окликнул его у ворот.

— Кто там? — спросила служанка.

— Маэда Инутиё, — представился гость.

Хозяин маленького дома вылез из ушата, надел легкое кимоно и поспешил к главному входу.

— Ах, это вы, господин Инутиё! А я гадал, кто бы мог пожаловать. Пожалуйста, проходите и располагайтесь поудобнее.

Токитиро говорил учтиво. Он даже сам подал гостю подушку для сидения.

— Я неожиданно побеспокоил вас.

— Что-нибудь срочное?

— Нет, просто я беспокоюсь о вас.

— Вот как?

— Вы держитесь так, словно вам безразлична собственная жизнь. Вы взялись за невыполнимое задание. Вы сами выбрали эту участь, следовательно, уверены в успехе.

— А, вы о крепостной стене?

— Разумеется! Вы опрометчиво пообещали невозможное. Сам князь Нобунага пытался предотвратить исход, при котором вам останется только совершить сэппуку.

— Я ведь попросил три дня.

— Вы надеетесь успеть?

— Ничуть!

— Как?!

— Я ничего не смыслю в фортификации.

— Как же вы намерены действовать?

— Если я заставлю как следует работать всех, кто занят на строительстве, то, полагаю, уложусь в назначенный срок.

— В этом и состоит трудность, — тихо произнес Инутиё.

Странными они были соперниками. Оба любили одну девушку, но незаметно для себя подружились. Их привязанность не проявлялась внешне ни в словах, ни в поступках, но Токитиро и Инутиё, узнав друг друга поближе, прониклись взаимным уважением. Сегодня Инутиё пришел, искренне переживая за юношу.

— Представляете, что испытывает сейчас Ямабути Укон? — спросил Инутиё.

— Гневается на меня.

— Ну хорошо, а вам известно, что он предпринимает?

— Да.

— Вот как? — Инутиё счел дальнейший разговор бессмысленным. — Раз вы столь проницательны, не буду и я беспокоиться.

Токитиро молча посмотрел на Инутиё и затем низко поклонился.

— Как вы умны, господин Инутиё!!

— Это вы у нас главный умник. Вы же обошли Ямабути Укона.

— Прошу, ни слова больше! — Токитиро поднес ладонь к губам, а Инутиё расхохотался.

— Остальное предоставим воображению. Пусть между нами сохранится некое умолчание. — Инутиё имел в виду Нэнэ.

Вернулся Гондзо с изрядным количеством сакэ и закусок. Инутиё хотел уйти, но Токитиро остановил его:

— Выпейте сакэ на дорогу.

— Если вы настаиваете.

Инутиё выпил, и не одну чашечку. Званые гости, которым предназначалось угощение, не появлялись.

— Надо же, не идут, — произнес наконец Токитиро. — Гондзо, как ты думаешь, почему?

— Господин Токитиро, вы пригласили десятников? — осведомился Инутиё.

— Да. Нужно поговорить с ними. Необходимо поднять в людях боевой дух, чтобы управиться в три дня.

— Выходит, я переоценил ваши умственные способности.

— Как это?

— Я полагал, что у вас ума на двоих, а вы оказались единственным, кто ничего не понял.

Токитиро удивленно посмотрел на смеющегося Инутиё.

— Подумайте! Ваш противник — человек малодушный, с весьма ограниченными способностями даже на фоне ему подобных. Ямабути Укон не допустит того, чтобы вы взяли верх над ним.