Честь Шарпа

Это была карета маркизы и она была пуста.

Обивка была разодрана, лошади выпряжены. Одно окно разбито. Он осмотрел ее внутри и не увидел следов крови на порванных подушках сидений. Одна серебряная цепь валялась в грязи.

Он всматривался в хаос фургонов и карет. Она могла быть где-нибудь в этой круговерти криков и мародерства, мушкетных выстрелов и слез, или она могла уйти.

Харпер посмотрел на карету и нахмурился.

— Сэр!

— Патрик?

— Это карета леди?

— Да.

— Это из-за нее мы здесь?

— Да. Я хочу найти ее. Бог знает как.

Ирландец обернулся на обоз.

— Вы говорите, что там есть сокровища?

— Целое состояние.

— Кажется подходящее место, чтобы начать искать, сэр.

Шарп направил коня к фургонам. Он искал пышную гриву золотых волос среди хаоса, который когда-то был обозом короля Жозефа.

— Элен!

Ящик с прекрасным фарфором валялся перед ним, тарелки, разбиты на тысячу позолоченных осколков. Женщина, у которой кровь текла по голове, вышвырнула второй столовый сервиз из ящика, ища золото.

Французский солдат умирал на земле, горло наполовину перерезано испанцем, который вспарывал ножом его карманы. Он нашел часы — украденный шедевр, изготовленный Бреге в Париже. Он поднес его к уху, не услышал тиканья и злобно разбил стекло рукояткой ножа.

— Элен!

Конь Шарпа топтал книги в кожаных переплетах — книги, выпущенные до изобретения книгопечатания, книги, изготовленные терпеливыми монахами за долгие месяцы работы, с изящно нарисованными буквицами, — которые теперь валялись в болоте.

Гобелен, сотканный во Фландрии, когда королева Елизавета была еще ребенком, был разорван двумя женщинами на одеяла. Другая женщина с бутылкой вина в руке приплясывала между фургонами в раззолоченном камзоле королевского мажордома на плечах. Больше на ней ничего не было. Французский солдат, окосевший от коньяка, сдернул с нее камзол и порвал позолоченные аксельбанты. Голая женщина ударила его бутылкой и отняла камзол.

— Элен!

Серебряные испанские доллары, каждый стоимостью в пять английских шиллингов, валялись словно галька между фургонами. Никто не хотел серебра, когда было так много золота.

— Элен!

Двое мужчин нагнулись, потянули и вытащили наружу золотой канделябр — один из четырех, данных королю Филиппу II королевой Марией Английской, когда она вышла замуж за испанского короля.

— Элен!

Две француженки, бросив свою армию и своих детей ради коробки драгоценностей, отдирали камни с ковчега, в котором хранилась кость ноги Иоанна Крестителя. Драгоценности были поддельными, ими заменили настоящие камни, украденные за три столетия до этого. Женщины бросили кость апостола в грязь, где на нее накинулась собака.

Один солдат выстрелил в другого, чтобы завладеть деревянным ящиком, который тот тащил. Убийца бросил убитого под фургон, перезарядил мушкет и сбил замок. В ящике были подковы и гвозди.

— Элен!

Это было безнадежно. Фургоны кишели людьми. Он ничего не видел. Шарп выругался. Четырехлетний ребенок, оставленный матерью, был растоптан людьми, рвавшимися к еще нетронутому фургону. Никто не слышал криков ребенка, которому переломали ребра.

— Элен!

Француз подбежал к Шарпу, замахнулся мушкетом как дубиной и попытался сбросить стрелка с коня. Шарп зарычал, рубанул палашом, отбил мушкет в сторону и рубанул снова. Человек закричал, клинок разрубил ему шею, срезав одно ухо, а затем приклад ружья Харпера врезался ему в голову с другой стороны. Человек упал, золотые франки хлынули из его карманов, и тут же на него набросилась кучка грабителей, которые резали друг друга ножами и рылись в грязи ища золото.

Тут были целые акры фургонов! Сотни акров. И при таком огромном числе грабителей многие фургоны еще стояли нетронутые.

— Элен!

Он проскакал вдоль ряда фургонов, перешел в следующий ряд и поскакал обратно. Серебряные доллары звенели под копытами Карабина. Женщина вытащила и развернула штуку шелка, алого в солнечном свете, бросила ее и шелк упал в грязь.

Человек вытаскивал из фургона корзины с серебряными столовыми приборами и высыпал их в грязь, ища золото.

— Элен!

Женщина шатаясь шла мимо Шарпа, кровь ручьями текла у нее из раны на черепе, заливая волосы. Она нашла ящик с золотом, но мужчина отнял его у нее. Она плакала, но не от боли, а от утраты. Она поднимала серебряные вилки и складывала в подол.

— Элен!

Человек со спущенными до колен штанами лежал на женщине у опрокинутой коляски. Шарп ударил его палашом плашмя, пытаясь видеть лицо женщины. Лица не было. Только кровь из перерезанного горла. Человек пытался удрать, но Шарп ударил палашом и перерезал ему горло, так же как тот перерезал горло своей жертве.

Смазливая девчонка, одетая в мундир французского кавалериста, плясала на крыше фургона, размахивая ниткой жемчуга. Британский кавалерист смеялся с нею и защищал ее, а затем вытащил из ящика пригоршню жемчуга. Орда мародеров, видя сокровище, как стая крыс набросилась на фургон.

— Элен!

Шарп пришпорил коня, крича на грабителей, чтобы дали дорогу. Пьяница с бутылками бесценного вина в каждой руке встал на пути Карабина, и конь сбил его с ног. Шарп с трудом удержался, подгонял коня, и не заметил картину, которую растоптали копыта. Ван Дейк очень долго работал над этим холстом, который позже был вытащен из грязи человеком, которому понадобился брезент, чтобы укрыть награбленное, нагруженное на мула.

— Элен!

Ящик крестов ордена Почетного легиона был брошен в толпу. Испанцы смеха ради прицепляли кресты под хвосты своих лошадей. Ангел поймал один и смеялся над трофеем.

Британский кавалерист сорвал брезент с фургона и нашел под ним картины, вырезанные из рам. Он стянул полотно Рубенса с вершины груды, чтобы посмотреть, не скрывает ли оно золото. Его там не было, и он поехал дальше в поисках добычи получше.

Механизм золотых часов, сделанных в Аугсбурге триста лет тому назад, которые показывали кроме времени дома Зодиака и фазы луны, был выдран мужчинами со штыками ради золотого корпуса. Один из них, уколов ладонь минутной стрелкой часов, ударил по ним прикладом мушкета. Бронзовые и стальные детали механизма, который отсчитывал минуты сквозь столетия, высыпались в грязь. Украшенный драгоценными камнями циферблат был выломан британским сержантом.

— Элен!

Они обыскивали один ряд фургонов за другим, покуда Шарп не почувствовал, как его охватывает чувство безнадежности. Он остановил коня и посмотрел на Харпера.

— Это бесполезно.

Ирландец пожал плечами. Он смотрел на восток, где долина, через которую шла дорога на Памплону, была забита беглецами.

— Было бы глупо оставаться здесь, сэр.

Это было его личное мнение с тех пор, как они начали эту безумную, бесполезную скачку между фургонами. Он задавался вопросом, что случилось с Шарпом за прошедшие недели. Так или иначе он был не слишком удивлен, что в этом замешана женщина с золотыми волосами: Шарп всегда имел слабость к женщинам.