Честь снайпера

Он нажал «искать».

Появился волшебный анимированный диск — универсальный символ того, что эльфы внутри приступили к работе. Шли секунды. Затем экран заполнился рядами мини-картинок, каждая из которых по щелчку открывала полноэкранное изображение.

Щёлкать не было необходимости. Подборка представляла собою ряды смотрящих налево профилей — в основном банальных и бесполезных. Остров Пасхи, странные фигуры из далёкого прошлого, в два этажа высотой — вечный объект спекуляций и фотографирования. Но всё же не было похоже, что статуи острова Пасхи стояли за Нордайн ГмбХ.

Вторыми по частоте были американские предвыборные зарисовки с президентом, позирующим для скульптуры — скульптор всегда старался выразить искреннего и мощного человека, позирующего в требуемом ракурсе. Рука обязательно была заложена за лацкан пиджака.

Третьим результатом была странная подборка некоего европейского таланта, выражавшего себя в иконописного стиля портретах благородных людей. Похоже, что поза в профиль была предпочитаема людьми с повышенным чувством значимости, в то время как другие предпочитали смотреть на инструмент, запечатлевающий их.

И наконец… что у нас тут?

Гершон щелкнул по картинке.

Изображение увеличилось. Два сильных лица. Угловатые челюсти, мощные носы, ровные щёки, лбы под касками или шлемами и будущее, в которое они самоотверженно смотрели.

Garanten Deutscher Wehrkraft — «Хранители германской военной мощи».

Его укололо понимание того, насколько два стилизованных лица с логотипа похожи на эту часть нацистского постера. Гершон быстро переключился на другой софт — «Эбонсофт», сравниватель изображений, который позволял провести детальное сравнение постера и логотипа путём оперативной попиксельной сверки. Он загрузил оба изображения и увеличил линии профиля — мягкие на логотипе, более резкие на постере, выделил их, выровнял и щёлкнул мышью.

«Эбонсофт» обнаружил, что профили практически полностью совпадали лбами, углами носа, формами челюсти и скул. Кто бы ни создал логотип — он должен был быть знаком с постером, изучал его, а может быть и идолизировал это творение, подписанное просто «Мйоллнир».

Доктор Гугл быстро обнаружил, что «Мйоллниром» был Ханс Швейцер, придворный художник министерства пропаганды, любимчик доктора Геббельса, нацистский Норман Рокуэлл. Интернет поведал о спектре его работ: похоже, что он был специалистом в героических профилях, смотрящих налево — эсэсовцев, штурмовиков и солдат Ваффен-СС, запечатляемых в этой позе, а также он нашёл пару работ с лошадеподобными германскими женщинами — правда, они смотрели в другую сторону. Также он рисовал плакаты для германского фильма «Вечный жид», на которых изображался тот самый бессмертный еврей — навроде Фу Манчу, смотрящий на мир злобными, узкими глазками и вооружённый огромным носом.

Гершону даже слегка подурнело — как и большинству людей, обнаружь они перед собой подобное дерьмо. Но он продолжал, за пару минут став экспертом по Хансу Швейцеру. После славных дней войны тот ушёл в тень, став коммерческим иллюстратором и умер в 1980-м, так что справедливость восторжествовала: свой долг он оплатил.

Так кто же мог позволить себе вдохновиться Хансом Швейцером? Кто посчитал его творения настолько мощными, чтобы повторять их спустя семьдесят лет после того, как последний настоящий нацист был застрелен на развалинах Берлина штурмовыми отрядами Красной Армии?

Начнём с семьи. Гершон нырнул в базу данных Института и ничего не нашёл. Затем отправил электронное письмо другу, работавшему в центре исследования Холокоста, и спустя несколько минут получил ответ.

«Гершон, я не считаю, что сын должен отвечать за отца. И в данном случае вопрос ещё более спорный, так как вина Швейцера состоит в так называемом «преступлении искусства». Да, он специализировался в самых ненавистных изображениях и преуспевал в этом деле, некоторым образом создавая убийц — в надзаконном, философическом смысле. Но сам он не делал ничего — разве что рисовал.

Ты уверяешь меня, что это необходимо в неких целях национальной безопасности. Поэтому я покорно выполню свой долг и сообщу, что у Швейцера был сын, также обладавший долей таланта художника и много лет проработавший в рекламном бизнесе. Сын же сына унаследовал тот же талант и теперь является совладельцем берлинской фирмы «Имиджторрент». Его зовут Лукас Швейцер, и я с прискорбием сообщаю, что он вернул себе фамилию «Швейцер» ради того, чтобы капитализировать «славу» деда. Это сработало. Делай с этими сведениями что захочешь, но помни — эти люди виноваты лишь в переводе больных фантазий, полных чистого зла, в графическую форму. Чем станет мир, в котором мы станем виновны в «рисовании плохих вещей» и сможем пострадать за это?»

Гершон вовсе не планировал карать Лукаса Швейцера за интеллектуальные преступления его деда, но вот пошпионить он откровенно собрался. Больших усилий это не потребовало — файерволлы «Имиджторрента» были весьма нехитры, так что он с лёгкостью проник за них, а проникновение в электронную почту Лукаса Швейцера заняло ещё несколько минут. Там он влез в удалённую почту, где всё «удалённое» сохранялось в вечности и порылся до тех пор, пока не нашёл файлы электронной почты с пометкой «Нордайн». Это была переписка между художником и его патроном.

Художник: я сожалею, что вы разочарованы промежуточным заданием. Я чувствую себя бессильным угнаться за вашими идеями. Да, я унаследовал своей семье — можете назвать меня «гипокритом» — но всё же это нелёгкая для меня область.

Патрон: жалкое нытьё. Ты получил щедрую плату. Ты согласился следовать за моими идеями. Твоё мнение о них мне неинтересно. Используй свой талант так, как я требую и так, как я указываю, иначе как тебя, так и твою фирму постигнут колоссальные юридические проблемы. Я хочу той же чистоты в линиях, которая отмечала работы великого Мйоллнира, чей талант сейчас в твоих жилах. Вспомни, кто ты есть.

Художник: дайте мне знать, если это приемлемо. Я попытался избавиться от всего содержимого, указывающего на превосходство и использовал лишь соль творчества моего деда. Вы же не хотите ассоциаций с ним, не так ли? Вы не можете этого хотеть. Вы просто хотите некоей эссенции его духа, не так ли? Я надеюсь на это.

Патрон: Наконец-то. Да, это подходит. Последний платёж придёт с бонусом. Вся электронная почта должна быть уничтожена — это ты и так знаешь.

Адрес патрона был: [e-mail]. Гершону не потребовалось много времени, чтобы выяснить — «Торявески» была холдинговой компанией в центре российской олигархической империи. Владельца звали Василий Стрельников — вскоре он должен был стать министром внешней торговли России.

Глава 50

Яремче. Карпаты

Конец июля 1944 года

Инна лилляхи ва инна иляйхи раджиун.

Воистину, принадлежим мы Аллаху и к Нему возвращаемся.

Напрямую обратившись к Аллаху посредством дуа, как назывались таковые прямые воззвания, Салид вывел себя из религиозного транса. Всё вокруг осталось тем же — разве что прошло пять секунд.

Оберштурмбанфюрер СС всё так же лежал на узком мостике в огромной луже крови, пропитавшей его одежду и отблёскивающей в неярких лучах заслоняемого облаками солнца. Кровь просачивалась сквозь доски моста и капала вниз, в бурлящий поток. Крови было так много, что Салид чувствовал её запах. Глаза убитого были открыты, как и рот. Кровь текла из носа и затекала в открытый рот, но пока ещё не переполнила своего вместилища.

Откуда мог быть сделан выстрел?

Видимо, очень издалека. Настолько далеко, что его звук весьма ослабился — пока, наконец, не долетел до них столь трагическим образом.

Салид моргнул, надеясь, что наконец-то наступит озарение. Люди, скованные отупляющим ужасом, смотрели на него, ожидая приказаний. Он и сам хотел, чтобы рядом оказался кто-то, кто отдал бы чёткие, ясные и хорошо продуманные приказы. Однако, в отсутствие доктора Грёдля он был старшим офицером.

Думать он мог только о себе.