Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

Он запихал завёрнутую рулоном шкуру.

– Отпускай потихоньку, разматывай. Всё. Теперь поливай.

Бросив в горловину клыки и когти, мужчина подставил руки под струю воды. Постарался не тратить много. Основную грязь счистил полусухой травой. Мешок пристроили на спину лошади, пропустив веревки крест-накрест между передними ногами.

– Чуть не забыл!

Михаил снял с мёртвого Буяна самодельную узду. Несколько часов на неё истратил. По факту этот намордник должен считаться недоуздком, но зачем городить огород и говорить длинные слова, если настоящей узды нет в наличии? И вряд ли будет. Кинул ремни в заплечный мешок. Самое ценное в них даже не затраченные силы, а железные застёжки, загнутые из гвоздей и проволоки.

Расстояние от трупа коня и ободранной кошки до куста, под которым лежала Ольга, составляло около двадцати метров. Немного, но самым храбрым, а может – самым голодным шакалам хватило даже этого, чтобы решиться на вылазку. Наверно, решили, что если те, кто завалил саблезуба, отошли, значит, они уже наелись. Сразу трое падальщиков, одетых в серые с бурыми разводами шкуры, начали приближаться короткими перебежками. Один сделает несколько шагов – и замирает. В это время с места срывается другой, потом третий. И так в разной очерёдности. За несколько минут они пробрались от прятавших их кустов до ободранного трупа. Коня оставили на потом. Зачем тратить силы, если еда уже голенькая лежит?

Сели, поглядывая на людей: прогонят или нет? Через минуту один из шакалов оторвал кусок мяса. Так с куском в пасти, не проглатывая, оглянулся на двуногих хищников. Вы не против? Точно? Люди были не против. Не их же едят. Коротко взвыв и протявкав что-то, вожак вызвал остальных. Эти трое не стали дожидаться, когда толпа разорвёт тушу, начали первыми отдирать самые вкусные куски. Вскоре места у саблезуба не осталось. Прибежавшие последними падальщики занялись конём.

Люди стояли в двадцати метрах, с копьями наготове. От созерцания шакальего пиршества оторвал стон под ногами.

***

– Ну, наконец-то! Оля, ты меня слышишь?

Женщина снова застонала. Приоткрыла глаза, обвела всех мутным взглядом и закрыла их обратно. Медленно обхватила голову руками.

– М-м-м-м... Голова...

– Оленька, ты не шевелись пока. – Ира присела перед ней. – На, вот, попей.

– Можно не бояться. – Остановила она попытки подруги вертеть головой. – Большой опасности пока нет.

– Угу, все опасности – мелкие. – Подтвердил муж. – Не больше шавки. Только шавок этих – до едрени фени.

Едва Ольга смочила горло, как её начало выворачивать. Почувствовав, что сейчас кое-что случится, она быстро перевернулась на бок. Успела в последний момент. Лужа из остатков завтрака и горькой желчи потекла, пачкая щёку и плечо. Женщина брезгливо отодвинулась. Резкие телодвижения совсем не понравились организму. Снова закружилась голова и затошнило. Вообще, тело разрывали противоположные требования. Боль в голове усиливалась, как только пошевелишься. Но накатывающие волны тошноты заставляли дёргаться в спазмах. Ещё и брезгливость не давала покоя, требуя отодвигаться после каждого приступа. Обессилив, она привалилась к кусту. Скривилась, увидев как выглядит ладонь, которой вытирала губы. Принялась чистить её о траву.

– Пить, – кое-как справившись с вялым языком, произнесла она, и сразу поправилась: – Нет, умыться.

Пока девушки занимались водными процедурами, вождь бдил. Падальщикам кинули, так сказать, кость. Но следовало держаться настороже. Как только пострадавшая более-менее пришла в себя, двинулись проч. Отошли на пару сотен метров. Здесь больная снова расклеилась. Да и Михаилу нездоровилось. Пришлось сделать привал.

– Сидите, я сейчас костёр разведу. – Скомандовала Ирина и бросилась собирать хворост.

Никто не возражал – с огнём защищаться сподручнее.

– Что у тебя? – Вяло махнула рукой Ольга.

Пока шли, Михаил случайным образом оказывался к жене другим боком, а сейчас она заметила.

– Тебя спасал, – пожал левым плечом мужчина. – Ну, как? Тяну я на рыцаря? Копьём, на полном скаку, между прочим.

– А где твой конь, мой рыцарь?

– Конь пал в неравном бою.

– Его что? Тигр съел?

– Не-е-е. В неравном бою с человеком. Загнали мы коняшку.

– Банально...

– Ну, как получилось. Может, действительно, этого саблезуба тигром назвать? Он, конечно, не полосатый. Зато красно-жёлто-чёрный. Будет вам, девочки, коврик у кровати.

– А шубку?

– Да что ж вы с этой шубой пристали? Ир! У тебя шуба была?

– Не-а! – Девушка бросила в кучу очередную охапку хвороста. – Мне шубу не хотелось.

– Вот видишь? – Наставительно поднял палец Михаил. – Не всем нужна эта самая шуба.

– У меня дублёнка была! – Бросила Ира через плечо и, рассмеявшись, снова убежала за дровами.

Мужчине осталось только пожать плечами... левым здоровым плечом, на зловредную ухмылку Ольги.

– Тьфу ты! Сговорились.

– А ты что думал? Что мы обязательно поссоримся? Типа, «разделяй и властвуй»?

Тут же поправилась, видя огорчение от её слов:

– Да не думаю я так про тебя. Успокойся.

– Фух! Прям с плеч упала «тонна груза».

Пообедали. На «горячее» была холодная картошка с мясом, которую не доели, экстренно прервав завтрак. Взять-то взяли, но в пластике на костре не согреешь. Вот и ели холодной. Единственным по-настоящему горячим получился только чай. Им, собственно, Ольга и ограничилась – от еды воротило.

– Кто-то помнит, как действовать при сотрясении мозга? – Бросил вождь клич в массы.

Ответила Ирина:

– Наверно, как всегда, когда врачи не знают, что делать: лежать, не перетруждаться. Побольше пить. Пить строго запрещено.

– Э-э-э... А! Дошло.

– А тебе лишь бы выпить. – Съязвила Ольга.

– Не обязательно. Но так жить легче, товарищи! Так жить веселее!

– Что-то знакомое, – нахмурилась Ира.

– Да Хрущёв это. – Пояснила Ольга. – На каком-то пленуме речь толкнул. Разбежалось на цитаты. «Жить стало лучше, товарищи! Жить стало веселее!»

– А! Теперь вспомнила.

– Сталин это, – поправил муж. – Насчёт «не перетруждаться». Этого добра у нас нет. До дома придётся пешком идти. Так мозги меньше трясти будет. Позвоночник ведь работает как амортизатор. А на лошади тебя растрясёт окончательно.

– Не-не-не! Я пешочком.

– Тогда собираемся. Все, кто хотел есть – уж поели.

***

На остов коровы наткнулись неожиданно. А может – быка, то есть тура. Понять это уже невозможно. Наверно, всё-таки быка – слишком уж огромна грудная клетка. Останки практически новые – на костях ещё заметны ошмётки связок и сухожилий, но всё обработано подчистую. Падальщики почти не оставили мяса. Вокруг раскиданы клочки шкуры. Только на спине кожу не смогли прокусить. Просто отодрали единым кустом.