Четвертая четверть

Рюрик, объявив сам себя святым, на его русском языке Олегом (от др.-сканд. heilagr - "святой", "священный"), пошел и отнял у родственника рубль, Киев и жизнь.

Тогда он еще не понял, что быть святым в отдельно взятой стране - не идеальный политический ход и даже назвал своего сына - "охраняющий имя Бога" (Игорь).

А вот Святая (на русском языке Ольга), жена Игоря, проявила уже куда большую политическую прозорливость, показав пример добрососедства с могучей империей, приняв крещение.

По-славянски Олег ("святой" по-русски) звался Вещий (вещающий, ведун, почти "святой" на славянских языках). А так как святые "бессмертны", то Кощей Бессмертный из народных сказок, наконец, обретает своего прототипа. Тем более что и смерть у обоих персонажей "запрятана" крайне причудливо. Так, Олега смерть настигла в виде укуса змеи, прятавшейся в черепе останков коня, находившихся на каком-то холме, черт те где.

Позже, Владимир ввел в традицию среди подданных православие, отвечавшее всем интересам зарождавшейся Руси. (И внушает покорность князю, и скрепляет "моральные" "нормы", и упрощает торговлю порабощенными славянами с ближайшей страной с процветающей работорговлей - православною Византийской империей). Тем более что это упрощало покорение славян под соусом: "не хочешь в рабство - окрестись и прими власть князя".

Таким образом, Русь стала наследницей Византии, которая, в свою очередь, единственная держава, на законном основании ведшая отсчет существования от основания, как минимум - Древнего Рима, который, в свою очередь - преемник еще более ранних цивилизаций!

(Россиянам есть чем немного погордиться и подумать над возвращением утраченных территорий и владений, включая и присвоенные незаконными государственными формированиями земли коренных народов Африки, Америки и Австралии).

Славяне никогда не владели землей. Да, собственно, по большому счету - ничем вообще не владели. Землей и самими славянами, в конечном итоге, завладели Русы. Народ интересный уже тем, что профессионально занимался "варяжеством", то есть захватом и торговлей рабами.

Славяне в основном избегали военных конфликтов и при опасности драпали (от др.греч. "беглый" (раб)), оставляя за собой выжженную землю. Эта "тактика выжженной земли", кстати, будет использоваться многие столетия. При этом Русы постоянно использовали славян как "пушечное мясо" в различных конфликтах, но в основном славяне смиренно уживались со всеми бедами и захватчиками...

Да у славян и не было особой возможности защищаться - у беглых рабов не было ни оружия, ни боевого опыта. Они знали - пахать землю кроме них никто не станет. Поэтому смогут выжить при любом иге - хоть "русских князей", хоть татарских мурз.

В наследство от рабства славянам досталось язычество (Зевс/Юпитер/Перун с прочим сонмом в рабской среде до сих пор не уступили первенство новомодному столичному увлечению Христом), преклонение перед любым господином и мечта о воле...

А в наследство от славян русским досталась неволя...

Издревле не было и нет у русских свободы.

Революции ХХго века лишь сладко обещали (от того так легко и проходили), но затем подло обманывали чаяния народа. Даже последняя, самая кровавая из всех, объявив войну всему старому - строю, экономике, вере, культуре - в итоге разродилась жесточайшим террором и тоталитаризмом, вернув на круги своя неволю и рабство современной формации.

Кстати, вероятнее всего, основой славянской нации стали фракийцы - древнейшая европейская народность, порабощенная римлянами.

Фракийцами были Орфей и Спартак.

У Фракийцев была Мёзия (чрезвычайно созвучная (учитывая изменения речи) с построенной позднее славянами (бывшими фракийцами, и названная в память о Мёзии) Москвой!).

Теперь можно гордиться еще больше...

Больше то и нечем...

***

– Прям, произведение искусства...
– подытожил Блаженный.
– Этакий - роман-некроман... Но оставим, на время, его художественные достоинства, вернемся к нашим баранам. Я так понимаю, что вы оцениваете развитие русского общества как крайне низкое. Первобытно-общинное, можно сказать...

– А как его еще оценивать?
– вскинулся Ктойтов.
– Еще сто лет назад большая часть жителей России, крестьяне - жили почти первобытными общинами. А потом модернизированными общинами - колхозами, но так же безо всяких гражданских прав. Как скот. С тех пор изменилось только то, что скот стадами проник в города, оставив пашню на разорение, и ждет манны небесной от господ...

– Жестко.
– Кивнул Блаженный.
– Но в чем-то справедливо... Да и вообще... Вам, молодым, видней. Мы строили то, что нам казалось справедливым. Вы должны приспосабливать мир под себя... Прорвемся... Пятерки!

***

Сережка Гурин с красавицей Киреевой замахнулись на описание воровской власти Пу... Стоп! Хотя... Что? В историографии Емельяна Пугачева часто величают "вором", соответственно власть, которую он имел, можно назвать "воровской". Только предложенная сладкой парочкой версия кардинально отличалась от общепринятой. Судите сами:

Что Катя украла у Карла?

(скорочиталка)

Уролог с лором спорят хором о ролле с хлором.

Бабское царство - Петюня - Бабское царство - Павел вводит почти запрет на право наследования российского престола женщинами.

Так, вкратце, выглядит история правителей Российской империи 18 века.

Величайшая победа феминисток! Не считая, конечно, амазонок.

Но победа женщин в борьбе за свои права, как это водится, привела к разрушению миропорядка...

Хлеба и зрелищ. Ну, еще секс. Вот, пожалуй, необходимый минимум требований, для удовлетворения потребностей человеческого организма.

Миропорядок относительно известных нам времен складывался так, что мужчинам была вменена обязанность по обеспечению достатка и безопасности сообществ. Поэтому именно мужчине приходилось придумывать различные способы и приспособления для облегчения жизни в противостоянии с внешними факторами.

Женщине досталась участь "хранительницы очага", которая не требовала особых умственных нагрузок, развивая лишь навыки приспособленчества к сильным мира сего - мужчинам.

– В итоге, Карл, сложилось так, что современная женщина, физиологически обладая меньшими способностями к логическому мышлению и соперничая с мужчинами разве что в гипертрофированном желании утолять свои плотские потребности, попав во власть, одним своим появлением там, рушит выстраиваемую веками человеческую общность. Взять хоть тетку твою, Анну Иоанновну...
– Так беседовал скучными долгими вечерами, в холодной полутемной детской родового замка Гольштейн-Готторпских, грустный, обездоленный герцог Карл Фридрих, со своим сыном Карлом Петером.
– Ей бы детишек нянчить, да за хозяйством присматривать, а она, вишь, империей мается...

– Да, папенька, - кротко отвечал девятилетний Карлуша и восторженно разглядывал свой новенький мундир секунд-лейтенанта.
– Я запомню, папенька! Женщин к власти не подпускать!..

Только, если бы все было так просто...

Года через три после этого разговора, осиротевший Карл был вызван уже дугой теткой, другой русской императрицей, к императорскому двору в Санкт-Петербург.

Тяготясь странной ролью "выставочного образца", которую ему пришлось играть по прихоти судьбы, мучимый скучными уроками и ритуалами, не слишком приязненно (взаимно) относясь к "бабе на троне", упрямый мальчишка рос, мужал, матерел.