Четвёртая империя

Поняв, что размышления заводят его в какую-то мрачную бездну, Борис решил отвлечься и попытаться поговорить с Калимбо. Друг друга пленники не понимали, поэтому Бизон использовал жесты. Спустя четверть часа стало понятно, что разговор не идёт. Никто ничего не понимает. Чего-то, чем можно было бы рисовать, у пленников не было, поэтому попытки установить контакт прекратились.

Пленники легли на пол и просто отдыхали. Спустя пару часов дверь камеры отворилась. В дверях вновь стоял гетероец. Совсем уж до неприличия огромный. Почти с человека ростом. В руках у него было что-то вроде трости.

Он без опаски вошёл к нам в камеру, осмотрел пленников, загадочно улыбнулся тонкой полоской рта.

— Встать!

Пришлось повиноваться. После этого пришелец продолжил:

— Надеюсь, вам здесь комфортно, друзья мои? — поинтересовался он.

— Как рыбе в пустыне. Никакие мы тебе не друзья, яйцеголовый, — ответил Борис, за что заслужил мгновенный удар по лицу синтетической тростью пришельца.

От неожиданного удара он завалился на спину. Ушибленная щека налилась болью и жаром.

— Отвечай на вопросы вежливо. Обращаться ко мне нужно так: господин Камэ Джун. Если будешь соблюдать порядки, то возможно я сохраню жизнь тебе и твоему другу и дам вам свободу.

Борис поднялся на ноги. По его щеке текла тонкая струйка крови, а глаз начал стремительно заплывать.

— Господин, яйцеголовый, идите в задницу!

После этого Борис хотел плюнуть в лицо пришельцу, но не успел и вновь был сражён ударом трости гетеройца на этот раз по другой щеке.

— Отвечай на вопросы вежливо. Обращаться ко мне нужно так: господин Камэ Джун, — спокойно, с лёгкой улыбкой на лице ответил яйцеголовый, затем после небольшой паузы продолжил, — Как я и сказал вы получите жизнь и свободу, если будете вести себя подобающим образом и сотрудничать. Вы будете свободны в той же степени, что я или охранник, который привёл вас в камеру. У меня есть предложение для тебя, хомо.

Борис вновь поднялся на ноги и сказал:

— Сам ты хомо, башка с ушами! А я человек.

На этот раз удара не последовало. Гетероец просто упёрся своим посохом пленнику в живот и нажал какую-то кнопку на рукояти. Тут Бизона проняло. Боль была такая, что мгновенно отбила желание грубить. Тем временем пришелец продолжал:

— Предложение тебя должно заинтересовать. Мы провели анализ твоей дезоксирибонуклеиновой кислоты. Если подобное слово тебе неизвестно, скажу проще: ДНК. Ты весьма интересный экземпляр. Значительно интереснее, чем у подопытного номер семнадцать. Он кстати сидит справа от тебя. Быстрый анализ выявил, что у тебя хорошая наследственность и ты мог бы сослужить нам неплохую службу. Что за дело у нас есть для тебя, я пока не могу сказать, но скажу обязательно. Позже. Если ты согласишься. Если примешь мои условия, то будешь свободен.

— То есть смогу вернуться к себе на звездолёт и улететь отсюда, господин Камэ Джун?

Пришелец победно улыбнулся.

— Нет. Я же сказал, что ты будешь свободен в той же степени, что я или к примеру твой конвоир. Любое живое существо обладает свободой лишь в определённой степени, но в то же время каждый связан определёнными обстоятельствами и является невольником некоторых вещей. Ни я, охранник не можем покинуть нашу доблестную флотилию в силу обстоятельств. Мы обязаны выполнять определённые приказы, соблюдать определённые нормы поведения. Но в то же время мы свободны в плане выбора средств достижения цели и ещё некоторых вещей. Вы, наверное, видели людей и эквентусов сражающихся на нашей стороне во время недавнего боя. Именно такую свободу я тебе предлагаю. Встань на нашу сторону и останешься жив. Что скажешь?

— А если я откажусь? — Борис решил не добавлять в этот раз обращения, которого жаждет пришелец, так как боль немного отпустила.

Пришелец проигнорировал небрежность землянина и ответил:

— Не советую. В подобном случае мы проведём полный анализ вашего ДНК, разобрав на молекулы и используем полученный материал в своих целях, либо используем вас в качестве работника низшего ранга.

— Рабом, то есть?

— Называйте это как угодно, суть от этого не меняется. Вы будете выполнять простейшую работу под присмотром охраны, будете лишены свободы передвижения. Так что лучше вам согласится с предложенными условиями.

— Хорошо, а если я соглашусь? Что помешает мне обмануть вас и сбежать в первый подходящий момент?

— Отсюда некуда бежать. Даже при самых удачных условиях тебе максимум удастся убить кого-то из охранников, а после ты погибнешь. Для нас потеря одного охранника является приемлемой. Для тебя потеря жизни, думаю нет. В любом случае первоначально после твоего согласия ты должен будешь пройти определённые тесты, проверку. Будешь находится под наблюдением. Со временем контроль исчезнет. Это произойдёт тогда, когда ты станешь полностью лояльным. Ещё один важный момент. В случае согласия у тебя будет возможность иметь потомство и продолжить свой род в рядах высших, ты вознесёшься, если мы найдём способ во время твоей жизни, а твоё тело будет разобрано на генный материал лишь когда ты будешь стар. В случае отказа, подобной возможности не будет. Я дам тебе время чтобы подумать. До завтра. Да, и поскольку у тебя короткая память, напомню ещё раз. Обращаться ко мне нужно так: господин Камэ Джун.

После этих слов пришелец приложил свою трость ко лбу Бориса. Пленнику казалось, что мир превратился в огонь. Его тело выгнуло дугой, он ощущал нестерпимое жжение во всём теле, будто его погрузили в лаву. Из глаз потекли слёзы, а после он обессиленный рухнул на пол.

Гетероец вышел. За ним закрыли дверь. Борис спустя какое-то время пришёл в себя. Мысли его хаотически носились в голове, он никак не мог сосредоточиться на чём-то одном, поэтому решил размышлять вслух, будто бы обращаясь к Калимбо, но едва слышно, шёпотом, чтобы никто кроме Калимбо не мог его слышать, будь то ухо охранника или какой-либо датчик:

— Так. Теперь нужно думать над тем, какой мне сделать выбор. Что будет в случае отказа? Либо разберут на молекулы с неясными целями, что звучит не слишком жизнеутверждающе, либо, если буду себя хорошо вести, стану рабом. И тогда буду до конца своей недолгой жизни вкалывать на этих мерзких коротышек с фашистскими замахами, получая в качестве зарплаты пищу и регулярные затрещины. Согласиться? И кем я после этого буду? Предателем? А кого я предам? Наверное, тех, кто воевал с яйцеголовыми и положил свою жизнь, чтобы склонить чашу весов противостояния к победе. А ещё предателем всех людей, живых ныне и тех, кто будет жить после, ведь гетеройцы похоже не проиграли в войне, а лишь затаились, отступили перед решающей контратакой и потакать им сродни предательству всех, кого я знаю. Не соглашусь однозначно. Это будет мой конец, как здравомыслящего и добропорядочного человека. Пусть я ненавижу наше правительство, терпеть не могу некоторых людей, но человечество в целом люблю. Люди хорошие. Глупые, но хорошие. Так что буду вести себя максимально покорно и вежливо, возможно тогда меня не превратят в молекулярный бульон, а лишь сделают рабом. В подобной участи я не вижу ничего плохого, ведь все люди в той или иной мере рабы. Виктор Степанович раб алкоголя. Шаман, что остался восстанавливать то, что осталось от «Ойрай» является рабом этой самой частной военной компании. Гр-Стейг раб собственной алчности, Юра — безалаберности, Ларго — гордыни, Лада рабыня ситуации, в которую попала. А раб чего я, а Калимбо? Молчишь? Значит не знаешь. И я не знаю. Значит быть мне рабом яйцеголовых, а там разберёмся. Может быть смогу бежать или героически погибнуть, захватив с собой на тот свет парочку гетеройцев. В любом случае предателем становиться не собираюсь.

— Я тоже не собираюсь, Борис.

— Да, твою ж волосатую мать, Калимбо! Ты какого рожна заговорил по-дэльфурийски?

— Не знаю, Борис. Просто стал понимать. А перед глазами какие-то символы появились.

— И давно это у тебя?

— Когда Камэ Джун заходил и бил тебя своей палкой я стал понимать. Что это такое? Мне немного страшно.

— Это Система, Калимбо. Никто не знает, что это такое, но у всех разумных существ она теперь есть. Уже тридцать пять лет.

— А зачем она?

— Зачем, почему? Много вопросов, Калимбо. Мне тоже многое нужно у тебя спросить, но сперва давай решим, что нам дальше делать.

— Давай, Борис. Думаю, что ни один из твоих вариантов не годится. Но есть ещё третий — бежать, чтобы предупредить других и самим просить помощи. У нас есть время до завтра. Надо думать, как сбежать.

Говорил Калимбо хоть и на дэльфурийском, но с сильнейшим акцентом, да к тому же едва различимым шёпотом, так что Борис с трудом его понимал. Абориген, хоть и мгновенно освоил новый язык, но его речевой аппарат ещё не привык к новым звукам и словам, а может и вовсе был не предназначен для подобных звуков. Разумные кристаллы ояхо, например, вовсе не могут издавать звуков, поэтому для общения с другими расами используют компьютеры.