Четвёртая Ипостась
Шрифт:
Анна похолодела. Неужели?..
Из-за спин людей показалась девушка – невысокая, чуть полная, с заплаканным лицом и растрёпанными каштановыми волосами. Она ткнула в сторону Анны пальцем:
– Убийца! Почему Плеть покрывает её?! Защищает свою шлюшку?!
Брат Мартин оглянулся на Анну.
– Будешь себя защищать, оправдываться? – спросил он.
Анна в самом деле обещала себе, что никому больше не позволит вытирать о себя ноги. Третий смотрел так, будто прочёл её мысли и ждал – что дальше? Только вот, девушка своими противниками видела проституток в борделе, похотливых мужиков, жестокую и высокомерную Леди… Но точно – не убитую горем женщину.
Взглянув Третьему в глаза, Анна покачала головой. Вины своей в смерти Робина она не видела. А доказывать это…
– Плеть пастора убил! – закричала вдова в отчаянии. – Пастора и сына его! И защищает церковную шлюху!
В толпе ахнули. Люди сразу заспешили по своим делам, стараясь как можно быстрее скрыться с глаз. А смертельно побледневшая вдова разом словно сдулась, сгорбилась, стала меньше.
– Я… Я… Простите…
– Двадцать плетей, – спокойно сказал брат Мартин.
Вдова вмиг разревелась, отчаянно замотала головой, подвывая и безуспешно пытаясь что-то сказать. Упав на колени, поползла к монаху.
– Прошу! Не надо! Дети! – разобрала Анна в её причитаниях.
– Не надо! – крикнула девушка, спрыгивая с лошади.
Третий снова посмотрел на неё с холодным интересом. Спросил:
– Почему?
– Она… Она же мужа потеряла…
– Насильника?
– У неё горе! Она сказала, не подумав! Она – не в себе!
Монах вздохнул, снял с пояса плеть, деловито и как-то между делом уточнив:
– Ты же из деревни?
– Да, но…
– Коров пасла?
– Да, я…
– Анна! – брат Мартин снова прервал её, взял за плечо. – Пастушьим бичом пользовалась?
Девушка поняла, чего он хотел от неё. Побледнела и испуганно кивнула. Выдавила
тихо:– Это несправедливо…
– Несправедливо… – задумчиво повторил Третий. Повернулся к вдове. – Взгляни на неё, Анна. Кого ты видишь?
– Женщину. Несчастную женщину. Она потеряла кормильца. У неё дети…
– Я вижу – смутьянку! – перебил монах. – Она кричала в толпу, что служитель Третьей Ипостаси убил пастора города и его сына. Она – разжигала народное недовольство. А ещё назвала тебя церковной шлюхой. Двадцать плетей – вдвое меньше, чем она заслужила. Это – справедливо!
Анна с ужасом смотрела на брата Мартина. В голове метались отчаянные мысли. Неужели – это правда?
Вспомнились испуганные взгляды прохожих. Они боялись Третьего. Он пришёл защищать их – но не получил никакой благодарности. Могла ли брошенная в толпу искра породить пожар? Могли ли горожане поддержать обезумевшую от горя вдову?
Анна не знала.
Выходит, наказывает Третий даже не женщину. Это и не совсем кара ей. Это – предупреждение людям. Чтобы знали своё место. Чтобы не пускали сплетни, не устраивали волнений…
А потом – перед глазами встала кричащая, полубезумная толпа. Фигуры взрослых на фоне огня. На фоне её горящего дома.
«Девку, девку держи! Она же сейчас в пажарище кинется!»
Зубы сами собой сжались до скрипа, Анна молча протянула руку. Брат Мартин вложил ей в ладонь гладкую деревянную рукоять плети.
– Снимай платье, – бросил он вдове.
– Прошу…
– Снимай платье.
Вдова заревела ещё громче, но кивнула. Стянула через голову платье, положила перед собой. Потом – сняла исподнюю рубаху и, всё ещё сидя на коленях, неловко закрыла ею срам.
Анна смотрела на белую спину с россыпями веснушек на вздрагивающих от рыданий плечах.
Это – справедливость?
– Двадцать плетей, – напомнил Третий.
Анна зарычала.
Замахнулась – и с силой ударила.
27 июля 2022