Четвёртое измерение
Шрифт:
И она снова разразилась рыданиями.
Душа стояла рядом, погрузившись в раздумья, а потом тихо и душно вздохнула:
– Хочешь, говоришь, научиться читать?
Миракулум от неожиданности аж подпрыгнула:
– Ещё бы! Спрашиваешь! Конечно, хочу!
– Хорошо. Если ты так этого хочешь, я помогу тебе – научу тебя читать!
Глаза Миракулум мгновенно высохли. Она боялась вздохнуть и даже пошевелиться, чтобы не спугнуть этот миг очарования сбывающейся мечты.
– Но при одном условии.
– Любое! – не столько выкрикнула, сколько выдохнула всем своим существом Миракулум.
– Пойдём со мной к Дверям откровения.
– Зачем?
– Посмотрим ещё раз на уходящих. И только после этого ты примешь окончательное решение.
– Хоть сейчас!
Миракулум готова была взлететь от счастья! Но крылья её были очень маленькими и совсем не слушались её… Она с тихой завистью посмотрела на старую душу: крылья той были огромными, серебристо-серыми, очень длинными и доставали до пола, так что несколько перьев касались земли и были немного помяты. Крылья эти были плотно сложены и ни при каких эмоциях, испитываемых душой, не шевелились. И было совсем непонятно, то ли их владелица не испытывала эмоций, то ли она давно ими не пользовалась, то ли была настолько стара, что просто не расправляла их из боязни окончательно истрепать.
Миракулум похлопала крылышками и, схватив душу за старую тяжёлую руку, нетерпеливо потянула её к Дверям.
У Дверей откровения душ сегодня было немного, штук двенадцать. Души, у которых было мало жизней, были совсем маленькими и слабыми, а те же, кто жизней имел много, были крупными, заматеревшими, так как с каждой прожитой жизнью они становились всё выше и сильнее. Две были совсем старыми, они держали свои книги под мышками, и по их глазам и поведению не было понятно, что прочитали они там, в своих книгах: спокойные лики, сжатые губы, уставшие, но ещё сильные глаза, и ни единого вздоха. Несколько душ были совсем молодыми. Кто-то из молодых, довольно улыбался, прижав книгу к груди, кто-то печально стоял, склонив голову и закрыв глаза. Одна душа, стоявшая впереди, не обращая ни на кого внимания, беззвучно плакала.
Вот подошла её очередь. Два ангела начали сверять списки:
– Дезидериум! – огласил первый ангел.
– Ага! Есть такая! – откликнулся другой, отмечая что-то у себя в бумагах пером, выдранным им из собственного же крыла.
Два других ангела, чьей задачей являлось препровождение душ к дверям, а в случае особой надобности – применение силы, уставились на плачущую в раздумии: стоит ли её подтолкнуть к дверям, или так, сама дойдёт?
Но та медлила лишь секунду. Резко открыв глаза, будто что-то для себя решив, она рванулась к первому ангелу, молча сунула ему в руки свою книгу. Ангел принял книгу, подошёл к алтарю перед дверями и положил её в специальное углубление. Двери тяжело заскрипели и открылись. Ангельская охрана напряглась: мало ли чего бывает, вдруг душа возьмёт да передумает, развернётся и бросится бежать прочь, в чертоги к Богу, просить иной судьбы. Но нет. Душа подошла к порогу, посмотрела вниз, сделала шаг вперёд, в пустоту, и полетела в бездну – прямая и бездвижная, как бревно, в полном молчании, с раскрытыми водянисто-пустыми глазами.
– Говорят, у неё всех детей убьют, прямо на глазах… – прошептала какая-то душа, стоявшая справа от Миракулум и, как и Миракулум, наблюдавшая за происходящим.
Миракулум вжала голову в плечи: вроде бы страшно, но как это – всех детей убьют, она не понимала, а потому и не могла бояться искренне. Она всё думала и думала об этом, пока, наконец, не осмелилась и не подняла лицо
к старой душе, робко поинтересовавшись:– А как это, убьют?
Старая душа не ответила, а только шумно вздохнула.
Что-то часто уж больно она вздыхает. Что же там, внизу, такого, что заставляет старые души так часто вздыхать и становиться такими смиренными?
Миракулум ушла в себя, а старая душа подняла руку и погладила Миракулум по голове:
– Эх… Бережёт тебя Бог от чего-то… а может, и для чего-то…
Очередь же уходящих меж тем подходила к концу.
– Гаудиум! – снова крикнул первый ангел.
– Есть такая! – отозвался второй и погрыз кончик пера, которым что-то отмечал в списках.
И тут же, ничуть не теряя времени, к ним подпрыгнула молодая, широко улыбающаяся душа и протянула книгу. Первый ангел хотел было взять протянутую книгу, но душа вдруг прижала её к груди и сладко и радостно закрыла глаза.
– Давай, давай её сюда, – проворчал ангел. – Не буду же я её силой у тебя отбирать. Что дано, то дано. Что прочитала в книге, то и будет. Не боись, мы-то ничего не поменяем. – Он протянул руку и, подмигнув другому ангелу, продолжил: – А то, может, и стоило бы, больно ты вон счастливая! Да давай, говорю, а то Двери не откроются.
Душа быстро сунула книгу ангелу в руки и подбежала к двери, переминаясь в нетерпении с ноги на ногу. Наконец дверь открылась, и душа с разбегу прыгнула за порог. Ангелы захихикали. Дверь закрылась.
Тут же раздался шум и громкие голоса. Это суровая ангельская охрана волокла очередную душу, только что окончившую читать свою книгу, к Дверям откровения.
– Субмерсус!
– Ага, есть… – перо снова усердно заскрипело.
Душа, стоящая перед ними, корчилась в попытках избежать своей участи, но охрана крепко держала её под руки.
– Что случилось-то? – поинтересовался первый ангел.
– Да вот, книгу выбросила, шумит, говорит, что жить не хочет. Вот книга-то, я её поднял.
– Ага, ладно, – ангел взял книгу в руки и, обращаясь к душе, небрежно бросил: – чего шумим?
– Жить не хочу! Пустите меня к Богу!
– Ишь ты, к Богу её пусти. А что ты там делать-то будешь?
– Книгу другую попрошу! Пусть мне судьбу другую даст!
Ангел подошёл вплотную к душе и плотно так, угрожающе положил руку той на плечо:
– Судьбу, говоришь, надо тебе другую? А эта-то чем не нравится?
– А кому понравится быть утопленником?
Ангел пристально посмотрел в глаза душе.
– Ты кто такая? Кем себя возомнила? Дали тебе книгу, прочитала – и вперёд, ловить судьбу! А Бога не надо отвлекать. Он там, в чертогах, пишет книги душ. Знаешь, сколько у него работы? Если его каждая душа по таким пустякам отвлекать будет, может получиться так, что другие души останутся без своих судеб. Ты что, этого хочешь? – он потряс истеричку за плечо. – Хочешь, чтобы Бог рассердился и выдал тебе судьбу ещё более страшную?
– Но ведь меня утопят…
– Ну вот, нашла из-за чего переживать, утопят. Других вон и пытают, и калёным железом жгут, а ты говоришь, утопят. Не хочешь, чтобы топили, утопись сама, – и злобно усмехнулся. – Давай, давай, иди уже, не задерживай остальных.
Он выдернул душу из рук охраны, выдвинул вперёд, к Дверям, и толкнул её в спину. Та, скрестив на груди руки, тяжело вздохнула, полезла через порог. Ещё мгновение, и на месте истерзанной души уже зияла пустота. Наконец, Двери захлопнулись и за ней.