Четвертое сословие

Ошибка Кита Таунсенда…»

Зазвонил телефон. Сэр Пол отложил газету, встал со стула и подошел к телефону в своем кабинете. Услышав голос Эрика Чэпмена, он попросил подождать, пока он закроет дверь. Такая предосторожность была ни к чему, так как в это время дома никого не было; но если ты четыре года прослужил послом, от некоторых привычек невозможно избавиться.

— Думаю, нам нужно срочно встретиться, — сказал Чэпмен.

— Статья в «Файнэншл Таймс»? — предположил сэр Пол.

— Нет, все гораздо серьезнее. Я бы не хотел обсуждать это по телефону.

— Понимаю, — согласился сэр Пол. — Вызвать на нашу встречу Питера Уэйкхема?

— Нет, если вы хотите сохранить ее в тайне.

— Вы правы. Где мы встретимся?

— Я могу выехать в Эпсом прямо сейчас. Буду у вас примерно через час.

Том Спенсер пробежал по диагонали первую половину статьи, когда электричка, подъезжая к Нью-Йорку, миновала Мамаронек. Дойдя до следующих слов, он полностью сосредоточился:

«Ошибка Кита Таунсенда состояла в том, что в своем отчаянном стремлении обладать он забыл основные правила заключения сделок.

Каждый школьник знает: если хочешь обменять старые каштаны на нераспечатанный пакетик чипсов, ни в коем случае не подавай виду — дождись, когда твой оппонент сам назовет цену. Но, похоже, Таунсенд так сильно хотел заполучить „Мульти-Медиа“, что с ходу раскрыл свои карты и, даже не поинтересовавшись, за какую цену мистер Синклер готов продать компанию, по собственной инициативе предложил ему три миллиарда долларов. Потом он усугубил свои проблемы, согласившись заплатить всю сумму наличными.

Можно понять, почему профсоюзы печатников Нью-Йорка называют мистера Армстронга „Капитан Санта“. Точно так же вполне объяснимо, почему мистеру Синклеру кажется, что Рождество в этом году наступило раньше срока — особенно учитывая общеизвестный факт, что он намеревался заключить сделку с Армстронгом за два миллиарда долларов, и даже эта цена, по мнению многих, слишком высока.

Обговорив условия, мистер Таунсенд обнаружил, что собрать наличные за тридцатидневный срок, назначенный мистером Синклером, чрезвычайно сложно. Ссуду он все-таки получил, но на таких драконовских условиях, что если он будет придерживаться графика погашения, всей „Глобал Интернэшнл“ может прийти конец. Всю жизнь мистер Таунсенд был игроком. Эта сделка доказала, что он готов сыграть ва-банк.

Вчера акции „Глобал“ упали еще на восемь пенсов и дошли до отметки 3,19 фунтов.

Вдобавок к проблемам, которые сейчас стоят перед газетными магнатами, устойчивое повышение цены на бумагу и слабая позиция доллара по отношению к фунту, нанесут обоим тяжелый удар. Если такая тенденция сохранится, даже у их дойных коров, в конечном счете, кончится молоко.

Будущее обеих компаний сейчас находится в руках банкиров, которые, должно быть, задаются вопросом — как кредиторы „стран третьего мира“ — получат ли они когда-нибудь свои проценты, не говоря уж о погашении самого займа? У них есть альтернатива — урезать свои убытки и принять участие в крупнейшей срочной распродаже в истории. Ирония всей этой ситуации состоит в том, что стоит одному банку разорвать звено в кредитной цепи, и все сооружение с треском развалится».

Когда поезд подошел к вокзалу Грэнд-Сентрал, Том первым выскочил из вагона. Он подбежал к ближайшей телефонной будке и набрал номер Таунсенда. Хитер немедленно его соединила. На этот раз Таунсенд внимательно выслушал совет своего адвоката.

Дочитав статью до конца, Армстронг снял трубку внутреннего телефона и сказал секретарше, что для сэра Пола Мэтланда его нет на месте. Не успел он положить трубку, как раздался звонок телефона.

— Мистер Армстронг, на проводе старший дилер банка Нового Амстердама. Он хочет срочно с вами поговорить.

— Соединяй, — буркнул Армстронг.

— Рынок наводнен приказами продавать акции «Армстронг Коммьюникейшнз», — сообщил дилер. — Цена акции опустилась до 2,31 доллара, и я подумал: может, у вас будут какие-то инструкции?

— Продолжайте покупать, — без колебаний распорядился Армстронг.

Наступила пауза.

— Я должен обратить ваше внимание на то, что каждый раз, когда акции падают на один цент, вы теряете семьсот тысяч долларов, — сказал старший дилер, быстро проверив количество проданных за утро акций.

— Мне плевать, сколько это стоит, — отрезал Армстронг. — Это всего лишь кратковременная необходимость. Как только рынок успокоится, вы снова выпустите акции на биржу и постепенно возместите убытки.

— Но если они и дальше будут падать, несмотря на…

— Просто продолжайте покупать, — отрезал Армстронг. — В какой-то момент рынок обязательно изменится.

Он бросил трубку и уставился на свою фотографию, опубликованную на первой полосе «Файнэншл Таймс». Она ему не льстила.

Дочитав статью, Таунсенд последовал совету Тома и позвонил в свой акционерный банк. Дэвид Гренвиль, исполнительный директор, подтвердил, что акции «Глобал» снова упали этим утром. Он считал, что им следует встретиться как можно скорее, и Таунсенд согласился изменить свое расписание и выкроить время для встречи в два часа.

— Полагаю, вам следует взять с собой адвоката, — зловеще добавил Гренвиль.

Таунсенд приказал Хитер отменить все назначенные встречи. Остаток утра он провел на инструктаже по семинару, который компания намеревалась провести в следующем месяце. Генри Киссинджер и сэр Генри Голдсмит уже дали согласие выступить с докладом. Это была идея Таунсенда — собрать в Гонолулу руководителей всех своих компаний и наметить план развития корпорации на следующие десять лет, обсудить, как впишется «Мульти-Медиа» в общую структуру компании и как лучше использовать это последнее приобретение. «Неужели семинар тоже придется отменить? — думал он. — Или он превратится в похоронную службу?»

Понадобилось двадцать семь безумных дней, чтобы собрать деньги для покупки «Мульти-Медиа». Он провел много бессонных ночей в сомнениях — не совершил ли он ужасную ошибку? А теперь эта статейка в «Файнэншл Таймс» оправдывала самые худшие его опасения. Если бы только он не успел к крайнему сроку или хотя бы послушался Тома.

Водитель повернул на Уолл-Стрит и за несколько минут до двух остановился перед зданием банка. Выйдя из машины, Таунсенд внезапно вспомнил, как сильно нервничал, когда его впервые вызвали к директору почти пятьдесят лет назад. Швейцар в длинном синем пальто открыл огромную зеркальную дверь. Он приложил руку к козырьку фуражки, увидев, кто стоит перед ним. Интересно, долго еще он будет отдавать мне честь, подумал Таунсенд.

Он кивнул и вошел в зал на первом этаже, где Дэвид Гренвиль о чем-то увлеченно беседовал с Томом Спенсером. Заметив его, оба мужчины повернулись и улыбнулись. Они явно не сомневались, что на эту встречу он не опоздает.

— Рад вас видеть, Кит, — Гренвиль пожал ему руку. — И спасибо, что пришли вовремя.

Таунсенд улыбнулся. Директор школы никогда не говорил ничего подобного. Они направились к лифту.

— Как поживает Кейт? — спросил Гренвиль. — Когда мы виделись в последний раз, она редактировала какой-то роман.