Четвертое сословие

Таунсенд взял свою речь с журнального столика, вышел из номера и пошел к лифту. На первом этаже он быстро зашагал в сторону конференц-центра.

Из-за открытых дверей зала доносились оживленные голоса участников, ожидавших его выступления. Когда он вошел, тысяча руководителей замолчали и встали со своих мест. Он поднялся на сцену и положил свою речь на подставку. Потом обвел взглядом аудиторию — здесь собрались самые талантливые мужчины и женщины в издательском мире, некоторые из них работают у него уже больше тридцати лет.

— Дамы и господа, разрешите мне прежде всего сказать, что «Глобал» сейчас, как никогда, в идеальной форме и готова вступить в двадцать первый век с высоко поднятой головой. Мы контролируем сорок одну теле- и радиостанцию, 137 газет и 249 журналов. И разумеется, жемчужина в нашей короне, наше недавнее приобретение «ТВ Ньюс», самый продаваемый журнал в мире. С таким портфелем «Глобал» стала самой могущественной информационной империей в мире. Наша задача — сохранить мировое лидерство, и сейчас я вижу перед собой команду мужчин и женщин, преданных делу «Глобал», способных удержать компанию в авангарде массовой информации. В следующем десятилетии… — Таунсенд еще сорок минут говорил о будущем компании и их роли в этом будущем, закончив свою речь словами: — Для «Глобал» этот год стал рекордным. Давайте в следующем году докажем нашим критикам, что мы способны добиться еще больших успехов.

Они хлопали ему стоя. Но когда аплодисменты стихли, он не мог отделаться от мысли, что утром в Кливленде состоится другое заседание. Там ответят всего на один вопрос, и аплодисментов, безусловно, не будет.

Участники стали расходиться, и Таунсенд попрощался с некоторыми директорами, стараясь при этом казаться совершенно спокойным. Он мог только надеяться, что, вернувшись домой, им не придется столкнуться с толпой журналистов из конкурирующих газет, желающих получить ответ на вопрос, почему компания объявила о добровольной ликвидации. И все потому, что какой-то банкир из Огайо сказал: «Нет, мистер Таунсенд, я требую, чтобы вы вернули пятьдесят миллионов сегодня до закрытия банка. В противном случае у меня не останется иного выбора, кроме как передать дело нашему юридическому отделу».

Как только приличия позволили ему уйти, Таунсенд вернулся в номер и собрал вещи. Шофер отвез его в аэропорт, где его ждал готовый к отлету «Гольфстрим». Может, завтра ему уже придется лететь в эконом-классе? Он и не подозревал, сколько сил отняла у него конференция, и, едва успев пристегнуть ремень, провалился в глубокий сон.

Армстронг планировал встать пораньше, чтобы уничтожить разные бумаги в своем сейфе, но его разбудил бой курантов Биг Бена перед началом семичасовых новостей. Он спустил ноги с кровати, проклиная разницу во времени и думая, сколько еще ему нужно сделать.

Он оделся и вышел в столовую, где его уже ждал завтрак: бекон, колбаски, кровяная колбаса и яичница из четырех яиц. Все это он проглотил в одно мгновение, запив несколькими чашками обжигающего черного кофе.

В 7.35 он вышел из пентхауса и спустился в лифте на одиннадцатый этаж. Он шагнул на площадку, включил свет, быстро прошел по коридору мимо стола своей секретарши и набрал код на двери своего кабинета. Когда красный огонек сменился зеленым, он вошел внутрь.

Не обращая внимания на стопку писем на своем столе, он сразу направился к огромному сейфу в дальнем углу комнаты. Пришлось набрать еще один, более длинный и сложный код, прежде чем он смог открыть массивную дверь.

Первой он выудил папку, помеченную «Лихтенштейн». Он подошел к уничтожителю бумаг и стал бросать в него по одному документу. Потом вернулся к сейфу, достал вторую папку с пометкой «Россия (договоры на издание книг)» и проделал с ней то же самое. Он уничтожил почти половину содержимого папки с пометкой «Территории распространения», как вдруг у него за спиной раздался голос:

— Какого черта вы тут делаете?

Армстронг резко повернулся и едва не ослеп — в дверях стоял один из охранников и светил ему в лицо фонарем.

— Убирайся вон, идиот! — заорал Армстронг. — И закрой за собой дверь.

— Простите, сэр, — испуганно пробормотал охранник. — Никто не говорил, что вы в здании.

Дверь закрылась, и Армстронг еще минут сорок уничтожал документы, потом услышал, что пришла его секретарша.

Она постучала в дверь.

— Доброе утро, мистер Армстронг, — бодрым голосом поздоровалась она. — Это Памела. Вам нужна помощь?

— Нет, — крикнул он, перекрывая грохот бумагорезки. — Я скоро выйду.

Но прошло еще двадцать пять минут, прежде чем он наконец открыл дверь.

— Сколько у меня времени до заседания правления? — спросил он.

— Чуть больше получаса, — ответила она.

— Передай мистеру Уэйкхему, чтобы он срочно зашел ко мне.

— Заместителя председателя сегодня не будет, — сообщила Памела.

— Как это не будет? Почему? — взревел Армстронг.

— Кажется, он подхватил грипп, у нас тут настоящая эпидемия. Насколько я знаю, он уже передал свои извинения секретарю компании.

Армстронг подошел к своему столу, нашел в записной книжке телефон Питера и набрал номер. Трубку сняли только после пятого звонка. Ему ответил женский голос.

— Питер дома? — прогудел он.

— Да, но он лежит в постели. Последнее время он плохо себя чувствовал, и врач прописал ему постельный режим.

— Пусть немедленно подойдет к телефону.

После долгого молчания он услышал гнусавый голос:

— Это ты, Дик?

— Да, я, — ответил Армстронг. — Какого черта ты делаешь? Как ты можешь пропустить это ответственное заседание?

— Прости, Дик, но меня свалил грипп, врач посоветовал мне несколько дней отлежаться.

— Мне плевать на советы твоего врача, — рявкнул Армстронг. — Ты должен быть на этом заседании. Мне понадобится твоя поддержка.

— Ну, если ты считаешь, что это так важно, — сказал Питер.

— Да, считаю, — ответил Армстронг. — Так что приезжай, и побыстрее.

Сидя за столом, Армстронг слышал гул голосов за стеной. Он взглянул на часы: до заседания правления оставалось всего десять минут. Но ни один директор не зашел к нему поболтать, как раньше, или заручиться его поддержкой по какому-нибудь предложению. Может, они просто не знают, что он вернулся?

В кабинет нервно вошла Памела и вручила ему пухлую папку с кратким обзором повестки дня утреннего заседания. Под пунктом номер один значился, как он прочитал накануне вечером, «Пенсионный фонд». Но, просмотрев папку, он обнаружил, что по этому вопросу нет краткого резюме для членов правления. Комментарии начинались только со второго пункта: падение тиража «Ситизена», после того как «Глоуб» снизила цену номера до десяти пенсов.

Армстронг просматривал папку до тех пор, пока Памела не напомнила, что уже без двух минут десять. Он выбрался из-за стола, сунул папку под мышку и уверенной походкой вышел в коридор. Навстречу ему шли несколько служащих, все они пожелали ему доброго утра. Каждому он приветливо улыбнулся, хотя не помнил их имен.