Четвертое сословие

— Ну что ж, вернемся к этому разговору месяцев через шесть, — сказал Таунсенд.

— Никогда! — закричал сэр Колин.

— В таком случае я просто вытесню вас с улиц, — заявил Таунсенд. — И когда от вашей газеты останутся только жалкие руины, вы с радостью примете и пятьдесят тысяч. — Он немного помолчал. — Не стесняйтесь, звоните, когда передумаете.

На этот раз трубку швырнул сэр Колин.

В тот день, когда «Газетт» впервые продала больше экземпляров, чем «Мессенджер», Таунсенд устроил праздничную вечеринку на четвертом этаже. Он объявил об этом радостном событии в крупном заголовке на всю первую полосу, под которым поместил снимок сэра Колина, сделанный год назад на похоронах его жены. С каждым месяцем разрыв между газетами увеличивался, и Таунсенд не упускал возможности сообщить своим читателям новые цифры тиража. Он не удивился, когда ему позвонил сэр Колин и предложил встретиться.

Переговоры шли несколько недель, и в конце концов они заключили соглашение о слиянии двух газет, но только после того, как Таунсенд выбил себе две уступки, которые и были его единственной истинной целью — газета будет печататься в его типографии и называться «Газетт-Мессенджер».

На первом заседании нового правления сэра Колина назначили председателем, а Таунсенда — исполнительным директором.

Через шесть месяцев слово «Мессенджер» исчезло из названия газеты, и все крупные решения принимались, не спрашивая — даже для видимости — мнения правления или председателя. Мало кого потрясло известие о том, что сэр Колин подал в отставку, и никто не удивился, что Таунсенд ее принял.

Когда мать спросила, что заставило сэра Колина уйти в отставку, Таунсенд ответил, что он ушел по взаимной договоренности. Решил, что настало время уступить место более молодому человеку. Слова сына не убедили леди Таунсенд.

ТРЕТИЙ ВЫПУСК

БЫЛО БЫ ЖЕЛАНИЕ

ГЛАВА 13

ДЕР ТЕЛЕГРАФ, 31 августа 1947 года:

В БЕРЛИНЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ХВАТАЕТ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ

— Если Лаубер написал завещание, я должен его заполучить.

— Почему это так важно? — спросила Сэлли.

— Потому что мне нужно знать, кто наследует акции «Дер Телеграф».

— Думаю, его жена.

— Нет, скорее всего, Арно Шульц. И в этом случае я напрасно теряю время — чем быстрее мы выясним, тем лучше.

— Но я не знаю, с чего начать.

— Попробуй обратиться в министерство внутренних дел. Раз тело Лаубера отправили в Германию, значит, теперь за него отвечает министерство.

На лице Сэлли было написано сомнение.

— Задействуй все наши связи, всех, кто хоть чем-то нам обязан, — сказал Армстронг, — обещай все, что угодно взамен, но найди мне это завещание. — Он повернулся к дверям. — Ладно, я — на встречу с Халлетом.

Армстронг вышел, и Бенсон отвез его в офицерскую столовую британского сектора. Он сел на высокий стул в углу бара и заказал виски, каждые несколько минут бросая взгляд на часы.

Напольные часы в холле пробили шесть тридцать, и пару минут спустя в зал вошел Стивен Халлет. Завидев Армстронга, он широко улыбнулся и подсел к нему.

— Дик. Огромное спасибо за ящик «Мутон-Ротшильда» 29-го года. Потрясающее вино. Должен признаться, я пытаюсь растянуть его до демобилизации.

Армстронг улыбнулся.

— Значит, надо организовать регулярные поставки. Поужинаем вместе? Может, поймем, почему все так восхищаются «Шато Бешевель» 33-го года.

Капитан Халлет впервые попробовал «Бешевель», запивая им пережаренное мясо, а Армстронг тем временем выяснил все, что нужно, о доказательстве подлинности завещания и о том, почему акции Лаубера автоматически переходят к его жене как к ближайшему родственнику, если завещание не будет найдено.

— А если она тоже умерла? — спросил Армстронг, когда официант выдернул пробку из второй бутылки.

— Если она умерла или пропала без вести, — Халлет сделал глоток из вновь наполненного бокала, на его губах играла улыбка, — первоначальный собственник должен подождать пять лет. После этого он сможет заявить свое право на акции.

Армстронг не мог делать записи, поэтому он повторял вопросы по нескольку раз, чтобы все основные сведения отложились в памяти. Халлету, похоже, было на это наплевать. Он явно догадывался, что затевает Армстронг, но не задавал вопросов, пока ему подливали вино. Разобравшись в юридических аспектах ситуации, Армстронг под предлогом, что обещал жене не задерживаться, оставил юриста наедине с наполовину полной бутылкой.

Выйдя из офицерской столовой, Армстронг и не подумал возвращаться домой. Ему не хотелось снова весь вечер объяснять Шарлотте, почему его демобилизационные документы так долго оформляют, в то время как многие их друзья уже вернулись на родину. Он приказал уставшему Бенсону отвезти его в американский сектор.

Сначала он навестил Макса Сэквилла и два часа играл с ним в покер. Армстронг проиграл двадцать долларов, но зато получил полезную информацию о передвижении американских войск, которая, как он знал, заинтересует полковника Оакшота.

Он расстался с Максом, когда проиграл достаточно для того, чтобы его пригласили снова. Потом перешел на другую сторону улицы и направился по аллее в сторону своего любимого бара в американском секторе. Там он присоединился к группе офицеров, отмечавших скорое возвращение в Штаты. После нескольких стаканов виски он вышел из бара, пополнив свой запас информации. Но он с радостью отдал бы все, что узнал, за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на завещание Лаубера. Он не заметил непьющего человека в гражданской одежде, который встал и вышел на улицу следом за ним.

Армстронг направлялся к своему джипу, как вдруг чей-то голос сзади окликнул его:

— Любжи.

Армстронг застыл как вкопанный, чувствуя легкое головокружение. Он резко повернулся и увидел мужчину примерно своего возраста, только намного ниже ростом и коренастее. На нем был серый штатский костюм, белая рубашка и темно-синий галстук. В темноте Армстронг не мог рассмотреть его лица.

— Вы, наверное, чех, — тихо произнес Армстронг.

— Нет, Любжи.

— Тогда вы чертов немец, — Армстронг сжал кулаки и шагнул к нему.

— Опять не угадал, — ничуть не испугался мужчина.

— Тогда кто вы такой, черт возьми?

— Скажем, я просто друг.

— Но я вас даже не знаю, — сказал Армстронг. — Может, хватит играть в игры? Скажите наконец, какого черта вам надо?

— Я просто хочу тебе помочь, — невозмутимо произнес мужчина.

— Интересно, как? — рявкнул Армстронг.

Мужчина улыбнулся.

— Например, покажу тебе завещание, которое ты так хочешь заполучить.

— Завещание? — нервно переспросил Армстронг.