Четвертый крестовый поход
Шрифт:
Ощущение бездеятельности и чувство бессилия, равно как и трудности выживания, показательны для большей части рядовых рыцарей-крестоносцев и свидетельствуют, насколько тяжелы были подобные экспедиции. В «Devastatio»упоминается и о том, что многие крестоносцы дезертировали, либо вернувшись по домам, либо направившись на юг в Апулию. Среди тех, кто остался, «возникла необыкновенная смертность. Живые едва успевали погребать мертвецов». [244] Хотя последнее замечание кажется не очень убедительным, вспышка некого заболевания на Лидо в разгар жаркого лета была вполне возможна. Чувство обиды на откровенно враждебное поведение венецианцев вело недовольных людей к взаимной неприязни, которая несколько недель спустя после осады Зары выльется в открытый конфликт. Другие авторы отмечают, что некоторым крестоносцам
244
DC, Sources, 214.
245
RC, 40.
Требование Дандоло произвести платеж едва ли оказалось неожиданностью. Первой реакцией руководителей похода было обращение с просьбой ко всем внести оплату проезда. Однако, словно в подтверждение большой сложности сбора средств для подобной экспедиции, многие не сумели внести плату. Возможно, кто-то надеялся, что более состоятельные участники окажут им покровительство (как зачастую происходило во время крестовых походов), или же рассчитывал, что их издержки будут покрыты каким-либо фондом, включая суммы, полученные из папских налогов.
У людей, столкнувшихся с повседневной необходимостью выживания, изначальное очарование крестового похода быстро поблекло, а энтузиазм по поводу освобождения Святой Земли все более превращался в отстраненную мечту. Кардинал Пьетро Капуано безуспешно пытался воздействовать на венецианцев и убедить их в необходимости смириться с действиями крестоносцев. Он делал попытки и к оптимизации экспедиции. Кардинал благоразумно освободил от обетов больных, бедняков, женщин и «всех ослабших», что позволило им вернуться домой без страха подвергнуться отлучению от церкви. [246] У оставшихся знать собрала то, что можно было получить — но даже после этого недостача составила более половины условленной суммы. Совершенно очевидно, что требовалось дальнейшее обсуждение ситуации.
246
DC, Sources, 214.
Французы признавали, что венецианцы по доброй воле выполнили обязательства, принятые со своей стороны, а проблема заключалась именно в крестоносцах. Виллардуэн снова обвинял в нарушении контракта тех, кто не смог прибыть в Венецию: «Вина лежит на тех, кто направился в другие порты». [247] Он решил не обращать внимания на грубую переоценку количества крестоносцев и на то, что участникам похода было предоставлено право свободного выбора порта отправления. Он наотрез отказывался признать свою вину в оценке количества людей и пытался переложить с себя ответственность за чудовищную ошибку.
247
GV, 42.
Не имея достаточного количества денег для уплаты венецианцам, лидеры прохода столкнулись с мрачной перспективой крушения экспедиции еще до ее фактического начала. Они страдали из-за нанесенного их чести урона и причитали по поводу непрестанной угрозы Святой Земле. Иные были готовы полностью разорвать контракт с Венецией, утверждая, что в качестве частных лиц они уже заплатили оговоренную сумму за проезд. В случае же, если венецианцы не желают доставлять их в Левант, они могут отправиться и из любого другого места — либо, как подозревал Виллардуэн, просто вернуться домой. Однако большинство собравшихся склонно было продолжать отношения с Венецией: «Лучше отдать все, что имеем, и бедняками отправиться вместе с армией, чем видеть, как она разваливается, и экспедиция терпит крушение. В свое время Господь воздаст нам заэто». [248] Мрачные интонации последней реплики выдают то, что во время написания своего труда Виллардуэн уже знал об итогах экспедиции. По его мнению, разграбление Константинополя было божественным испытанием готовности людей пожертвовать всеми земными благами ради Его дела, не отступая от обетов крестоносцев.
248
GV, 42-3.
Руководство
экспедиции внимательно исследовало доступные финансы, пытаясь преодолеть пропасть между собранной суммой и долгом дожу. Золотые и серебряные сосуды, кувшины, блюда и столовые приборы были собраны и отправлены во дворец Дандоло в уплату долга. Несмотря на то, что часть знати залезла в долги, крестоносцам по-прежнему не хватало денег. По данным Виллардуэна недостача составляла 34 000 марок, по данным Робера де Клари — 36 000 из общей суммы в 85 000 марок, и никаких способов набрать их крестоносцы более не видели. [249]249
GV, 43; RC, 41.
Однако крестоносцы не учли изобретательности дожа Дандоло. По сведениям Робера де Клари, он уже вложил значительную часть оплаты в создание и оснащение флота, потребовав от венецианцев прекращения торговых операций более, чем на год — с вытекающими финансовыми последствиями. Как глава своего народа во время первых переговоров, Дандоло был обязан не допустить финансового проигрыша Венеции. Разумеется, на него оказывалось колоссальное давление, направленное на сохранение городской казны. Он прекрасно знал масштабы вложений во флот, созданный для крестоносцев. Кроме того, дож был человеком гордым и не мог позволить оставить о себе память как о правителе, приведшем город к банкротству.
Являясь осторожным политиком, Дандоло мог оценить широкую дипломатическую обстановку. Он понимал, что если венецианцы получат оплату, но не отвезут крестоносцев на Святую Землю из-за недостачи средств, то вызовут этим всеобщую неприязнь по всему христианскому Западу. Вдобавок он бы привел в ярость стоящую на его пороге армию крестоносцев. Такой вариант был совершенно неприемлем. Крестовый поход должен был свершиться — то есть дожу необходимо было найти способ, при котором крестоносцы выплатили бы все сполна.
И Дандоло выдвинул предложение. Его прагматический план, несомненно, служивший процветанию Венеции, все же шел вразрез с глубинной мотивацией крестоносцев и вселял серьезное беспокойство в сердца преданных христианскому делу. Дандоло предложил разрешить кризис путем совместного нападения венецианцев и крестоносцев на город Зару {21} на побережье Далмации, расположенный примерно в 165 милях к юго-востоку от Венеции.
Установление контроля над Зарой было давней целью венецианцев, а сейчас представилась великолепная возможность для утверждения здесь своей власти. Дож решил, что оплата долга может быть отложена, а впоследствии, буде на то Господня воля, крестоносцы смогут получить деньги в качестве добычи. [250] Как бы то ни было, уже стоял сентябрь, то есть время для безопасного перехода в Египет было упущено. Отклонение в сторону Зары позволит, по крайней мере, начать кампанию и вывезти людей из Венеции.
250
GV, 43.
Хотя предложение Дандоло казалось в некотором отношении довольно простым, в нем заключалась зловещая ловушка: Зара была христианским городом, находившимся в то же время под юрисдикцией венгерского короля Эмико (1196–1204 годы правления). И, что еще хуже — Эмико также был крестоносцем, то есть формально добивался той же цели, что и собравшиеся в Венеции. Таким образом, Дандоло просил крестоносцев направить свою энергию против христианского города и, что еще важнее, против человека, чьи земли находились под защитой папы (это правило распространялось на земли крестоносцев).
Пытались ли венецианцы добиться выгод за чужой счет — или изобретательно нашли способ продолжения крестового похода? Ответом, вероятно, являются оба варианта — хотя, когда кампания уже началась, большинству крестоносцев с трудом удалось смириться с таким сочетанием.
Руководители крестового похода обсудили предложение и, по информации Робера де Клари, из страха перед негативной реакцией войска решили не открывать план похода на Зару рядовым крестоносцам. Они просто объявили о том, что выплата долга венецианцам откладывается и будет продолжена «из первой добычи, которую вы получите», так что экспедиция наконец готова к выступлению. [251] Все были обрадованы и, торжественно запалив факелы, обошли вокруг лагеря, неся их на концах копий, не скрывая радости.
251
RC, 41.