Четвертый Рейх

— Нет. — Кадзусе смотрел на звезды. — При бомбардировке. Прямо там, на станции.

Второй день полета, 08:00. Относительное бортовое время. «Дальний-17»

Когда-то давно, во времена, когда люди только-только начали осваивать околопланетное пространство, вышли на орбиту, сделали несколько высадок на Луне и обратили свой взор к соседним планетам, перед учеными встала одна немаловажная проблема. Интересно, что первоначально подобные трудности в расчет не принимались. Во главу угла ставилось преодоление чисто физических неудобств. Перегрузки, длительная невесомость. Психологические проблемы всплыли не сразу, а только когда полеты приобрели достаточную длительность. Человеку по его природе чуждо замкнутое пространство. Тем более если космический корабль небольших размеров… Тут-то и полезли наружу скрытые под культурными слоями первобытные фобии и страхи. Исследователи только диву давались, обученные, матерые летчики-испытатели, люди с, казалось бы, железными нервами, будучи помещенными в стальную банку через некоторое время превращались в пауков, готовых сожрать друг друга при первой же возможности. Переставали общаться. Взаимодействовали только по делу, а то и вообще начинали общаться через записки, исполненные злобы и ненависти. Эксперименты сыпались один за другим, результаты были один хуже другого.

Прекрасно сбалансированный, собранный экипаж корабля «Мангуст-9» сошел с ума. Бортинженер по невыясненной причине устроил кровавую бойню. «Мангуст» достиг цели, вышел на орбиту Венеры и обратно уже не вернулся. К моменту гибели корабля весь экипаж был уже мертв. Земной ЦУП мог только бессильно наблюдать за агонией. Возможность управлять кораблем была потеряна. Рабочие на первой лунной станции взбунтовались, взяли в заложники руководителей станции и, шантажируя корпорацию, которая занималась разработкой гелия-3, вернулись на Землю, где спокойно сдались властям. На вопрос, что же сподвигло простых горняков пойти на преступление, работяги ответили, мол, им в какой-то момент показалось, что Земля про них забыла, и что возвращать их никто не собирается. Парадокс был в том, что бунт случился за неделю до официальной отправки горняцкой партии домой. Дело замяли, но выводы сделали.

После того, как были достигнуты совсем другие скорости, и освоение Солнечной системы пошло семимильными шагами, посылать в космос людей со сверхкрепкой психикой стало невозможно. Таких уникумов было и в обычное-то время — поискать, а тут… В космос пошли все те, кто не имел жестких фобий, тяжелых комплексов или каких-то других серьезных искажений. Пошли обычные люди.

Тут ученых ждал сюрприз.

Даже на какой-то момент показалось, что вопрос решился сам собой. Возросшие скорости, с которыми корабли перемещались через пространство, резко сократили время пребывания людей в замкнутом пространстве. А увеличившаяся мощность двигателей, позволила сделать это пространство максимально большим и комфортным. Выделить каждому космонавту по отдельной, пусть и небольшой, каюте, сделать общую кают-компанию, чуть-чуть поднять потолки, удлинить коридоры. Мелочь, казалось бы, но именно эти незначительные нюансы, значительно улучшили психологический комфорт.

Однако проблема все еще сохранялась. И на помощь пришел старый, но действенный рецепт. Работа очищает мозг. Космонавт, как и солдат, все время должен быть занят. Поэтому земные службы старались максимально загрузить спейсменов работой. Дежурства, проверки, сверки, уточнения, профилактические работы и снова проверки, уточнения, сверки…

Утро начиналось с зарядки.

— Подъем, подъем! — Загудело переговорное устройство голосом Баркера. — Всех вас жду в кают-компании. Зарядка начинается через пятнадцать минут!

Американец был бодр и даже весел. Но Богданов знал, к концу досветового полета, к выходу на орбиту Юпитера, зарядка превратится в надоевшую тошнотворную рутину. А голос Баркера будет восприниматься как неизбежное зло.

Однако сейчас это было даже интересно.

Экипаж споро выбрался из кают и собрался в кают-компании. Кларк был одет в новенький полетный комбинезон кремового цвета с широкими синими полосами. Чем-то он напоминал тихоокеанскую рыбку с барьерного рифа, куда Богданов летал в отпуск.

— Все собрались, молодцы, — радостно сообщил Баркер. — Начнем с разминки. И раз…

Он раскинул руки в стороны и легко, будто резиновый, сложился пополам, ладонь правой руки на миг плотно обхватила ступню левой. Богданов послушно сделал то же самое, но с некоторой натугой. Мышцы ног остро заныли. У Кларка похоже таких проблем не существовало. Он сгибался легко, будто был напрочь лишен костей, а вместо мышц имел резиновые жгуты.

Упражнения сменялись одно за другим.

— Теперь на одной ноге! — бодро крикнул Баркер и начал выкручивать какие-то совершенно немыслимые, едва ли не акробатические пируэты.

Первым сдался бортинженер, за ним Богданов и доктор. Тяжело дыша, они отошли в сторону, в центре кают-компании остались только Погребняк и Баркер.

Теперь американец отжимался, каждый раз подпрыгивая на руках и делая хлопок ладонями. Главный по тарелочкам не отставал.

— А ну, посмотрим, что ты помнишь из учебки! — Богданов с некоторым удовлетворением услышал в голосе Кларка усталость.

Погребняк не ответил. Ему тоже было тяжело, пот градом катился по его лицу.

— И р-раз! И р-раз!

Синхронные хлопки ладонями становились все реже и реже. Погребняк и Баркер, казалось, выкладывались изо всех сил.

— Полет, конечно, долгий. Но если вы так будете делать каждый день, то я не гарантирую оптимальной трудоспособности к моменту прыжка, — меланхолично вытирая лицо полотенцем, заметил Кадзусе. Его брат с интересом наблюдал за спортивным поединком.

— И р-р-раз!

Происходило что-то странное. Два взрослых, внешне вполне состоявшихся человека, с упоением соревновались друг с другом в какой-то глупости, в отжиманиях истощая свои силы… Зачем? И, что не менее важно, почему? Игорь чувствовал, что тут есть что-то важное. Будто бы в самой ситуации он должен был увидеть… но что?

— Кто-нибудь считает?

— Двести десять… — в голосе Мацуме прорезалась нотка азарта.

«Что же тут неправильно? — с раздражением на самого себя подумал Богданов. — Что?»

На двести пятидесятом жиме сдался Погребняк. Он рухнул на пол и с хрипом втянул воздух. Баркер сделал еще один толчок. Качнулся на ослабевших локтях, но выпрямился. Затем подогнул колени и встал.

Кадзусе с кислой физиономией зааплодировал:

— Мо-ло-дец! Ну, просто молодец. Микроразрывы мышц, жесткое обеднение кислородом, повышенное давление. Но зато избыток молочной кислоты, безусловно, вымывает из твоего организма свободные радикалы.

— Это ты с кем сейчас говоришь? — Баркер, отдуваясь плюхнулся на стул. С пола тяжело поднимался Погребняк. Богданов протянул ему руку, но Александр только помотал головой.

— Это я так объясняю боль в мышцах, — ответил доктор американцу. — А вы, дорогой специалист по внеземным цивилизациям, кажется слишком большой спортсмен. Даже больше чем требуется.

Погребняк хмыкнул. Было видно, что каждое движение дается ему с большим трудом.

Кадзусе удовлетворенно усмехнулся.

— Зато теперь у меня есть работа.

Седьмой день полета, 13:58. Относительное бортовое время. «Дальний-17»

Александр лежал на койке и смотрел в подсвеченный мягким светом серебристый потолок. Мысли текли неспешно. Тело приятно ныло. Не ломило, как к концу второго дня, а напоминало о своем существовании. Еще пара дней и не останется даже этого ощущения. Хотя следовало признаться: Баркер его загонял.