Четвертый Рейх
Шрифт:
Противно.
И как некстати!
Понять себя Игорь не мог. Откуда в нем взялось это дикое, совершенно необузданное чувство? Из каких глубин подсознания? Ненужное, лишнее…
Ему страшно хотелось выпить. И не просто, а в слякоть, в пьяные сопли и грязь! Но этого делать было нельзя, да и что пить в полете? В какой-то момент Игорь поймал себя на смутном желании поплакаться кому-нибудь в жилетку. Теоретически на эту роль хорошо подходил Кадзусе. В конце концов, врач…
Богданов едва не отправился к нему, так сказать «на прием». Но в последний момент сдержался. Доктор что-то, видимо,
— Вы меня не искали, капитан?
Может быть, обратись он к Богданову как-то иначе, тот рассказал бы ему. И полегчало бы… Но это слово «капитан», оно остро напомнило Игорю о его собственном месте в экипаже.
И он ответил:
— Нет, Кадзусе. Вам показалось.
Японец ушел — едва заметно нахмурившись, словно размышляя о чем-то. А Богданов остался один на один с раздирающими его чувствами, сожалея, что не смог переступить через себя и выговориться.
В какой-то момент он понял, что так мучает его. Недосказанность! Они недоговорили с Катериной. Их развод вышел односторонним. Без приличествующих случаю скандалов, пьяных примирений, новых разрывов. Рана должна была отболеть! А она будто законсервировалась, закрылась и стала нарывать, отравлять весь остальной организм грязью и гноем. Катерина отправила ему сообщение в спину. Когда он не имел возможности даже ответить, даже сказать что-то в ответ! Это было подло! Это было нечестно! А эти две вещи всегда претили Игорю. Ему мучительно хотелось объясниться. Высказать все, что наболело. Но как? Как?!
И вдруг ему на ум пришла показавшаяся удачной идея…
Составив отчет, Игорь показал его экипажу. Это было предписано инструкцией, все данные, которые предоставлялись капитану специалистами, должны были пройти проверку у людей, которые за эту информацию несли ответственность. Кадзусе с видимым удовлетворением пробежался по микробиологии, Баркер обнаружил две маленькие неточности в своем же отчете. И только Погребняк принялся читать весь пакет!
Игорь почувствовал, как напрягаются скулы. Отступать было поздно.
— А это что?
Палец Александра уперся в строку «Примечания».
— А что там? — поинтересовался Кадзусе.
— Сообщение для СП «Ахтарск». Прошу передать частное сообщение… Катерина… Ты не должна принимать так близко к сердцу наше расставание. Прошу тебя… — Погребняк сморщился, будто лимон разжевал: — Что это за муть?
Кадзусе хмыкнул, кинул на Игоря косой взгляд и отвернулся.
Остальные молчали.
— Что это за муть, Богданов? — Погребняк впервые назвал Игоря по фамилии. Это прозвучало как ругательство. — Официальный отчет?
— Это частная просьба, — спокойно, чувствуя, как коченеет лицо, ответил Игорь. — Частная просьба руководству СП «Ахтарск».
— Ну еще бы! — Погребняк всплеснул руками. — Феклистыч, старый дурак, не выбросит эту бумажонку, как положено, а потащится искать эту… Эту…
— Ну-ну… — Богданов сделал шаг вперед.
Но между ними снова вклинился Баркер. Игорь почувствовал, как ему в грудь упирается крепкая, как камень, ладонь.
—
Ребята… — начал Кларк, но Погребняк не дал ему закончить.— А чего вы за него беспокоитесь? Вы что, не поняли ничего? Наш капитан решает свои личные проблемы за чужой счет. И не малый счет-то! Не догоняете? Он экспедицию в балаган решил превратить. В мыльную оперу! Мелодраму «Капитан и его возлюбленная или слова любви через десяток световых лет!» Что ни у кого не возникло вопросов?
— В моей части отчета все в порядке, — спокойно сказал Кадзусе.
— У меня тоже все хорошо, — отозвался Баркер, при этом глядя куда-то в сторону.
— Это все, что вас волнует? — сдавленным голосом спросил Погребняк. Игорь чувствовал, что специалисту по контактам нужно совсем немного, чтобы взорваться. — А то, что все это, — он потряс над головой распечаткой, — стоит невероятных денег, вас не волнует? Вы хотя бы себе представляете, сколько будет потрачено на то, чтобы просто расшифровать эти розовые сопли?!
Он уже кричал.
— Представляете, сколько людей будут сидеть и вычищать помехи? Сколько людей будет работать только над тем, что бы свести все пакеты в один? Сколько машинного и людского времени будет потрачено, на перевод? Они там, — Погребняк ткнул пальцем куда-то в небо, — они там ждут, что мы пришлем им информацию о планете, о полете, о космосе этом сраном! А тут, простите, что: «Катенька попробуй понять…» Вы в каком мире живете? Или кто-то хочет из своего кармана оплачивать любовные письма нашего капитана? А? Баркер, ты хочешь платить за капитана?
Кларк неожиданно посмотрел на Богданова и буркнул:
— Не знаю, как покажется остальным, но меня в отчете смутили только мои же опечатки.
— Меня тоже они смутили, — сказал Кадзусе и на всякий случай добавил: — А больше ничего.
Его брат молча смотрел в мониторы, а когда пауза стала невыносимой, пробормотал, опустив голову:
— Подготовка к передаче идет в штатном режиме. Выход на расчетную мощность через десять минут стандартного корабельного времени.
— Да вы обалдели все, что ли? — Погребняк опустил руки и удивленно посмотрел вокруг. — Сдурели? Не понимаете? Совсем ничего не понимаете? Это же идиотизм. Это растрата государственного имущества! Это статья! Преступление!
Богданов вдруг почувствовал, как отпускает впившаяся в виски боль. Кровь, до того яростно бившаяся в голове, вдруг отхлынула. И кулак Баркера стал не преградой, а чем-то вроде дружеского толчка в бок. Мол, держись, ничего… Кларк не удерживал его, капитана, а закрывал, вроде как защищал.
Игорь кашлянул, возвращая себе голос. Аккуратно отодвинул Баркера в сторону.
— Александр Погребняк, напоминаю вам о том, что капитаном экспедиции по-прежнему являюсь именно я. А также делаю вам официальное предупреждение о неподобающем поведении. Это предупреждение будет отражено в отчете по возвращении корабля на Землю. После второго предупреждения вы будете арестованы. Вам понятны мои слова?
— Так точно. — Погребняк так скрипнул зубами, что Кадзусе поморщился. — Но я должен донести до вашего сведения, что по возвращению на Землю, буду вынужден подать на вас жалобу о полном или частичном профессиональном несоответствии.