Четвертый звонок
Шрифт:
Когда Роза Захаровна скрутила в тугое полено единственный приличный костюм Люсиного мужа и готовую, уже переплетенную дипломную работу дочери, все, что можно было скрутить, стали прятать. Если же Розу Захаровну закрывали в клетке, она начинала стенать, умоляюще хрюкать, визжать, биться в отчаянии, заламывать руки и грохотать прутьями клетки так, что соседи грозились вызвать милицию. Приходилось выпускать…
Роза Захаровна не искала легких путей. Однажды ее застали за скручиванием персидского ковра на полу. Скрутить не скрутила, но бахрому попортила. Ковер убрали. Квартира стала выглядеть как захудалая гостиница — осталась только неподъемная и нескручиваемая мебель. Роза
Кот Левочка, ленивый, величественный, медлительный, царственный, привык к малым народцам, населявшим квартиру, — хомякам, морским свинкам. Туда же была причислена сонным взглядом и новенькая пушистая крыса. Индифферентный к любому движению, к любым запахам, кроме вареной курочки и свежего творога, Левочка, как обычно, спал в стиральной машине. А Роза Захаровна рыскала по квартире в поисках, чем бы заняться и что бы такое скатать. С трудом взобравшись по открытому люку, заглянула в иллюминатор стирального автомата.
— О-о-о-о?! — потерла с готовностью ручки Роза Захаровна. — Неужели работа?!
— О, — лениво приоткрыл один глаз Левочка, — неужели еда? — И присмотревшись, скривился: — Не-е-ет, мечется, пищит, белое, с ручками… Не еда.
— Да-а-а!!! — радостно завопила Роза Захаровна. — Валяется как попало, огромное, бесформенное. Рабо-о-ота-а-а-а!!!
Роза Захаровна потрогала лапкой «работу», чтобы определить, так сказать, ее объем. Объем работы лениво перевернулся и не отреагировал. Роза стала носиться по полю деятельности, чтобы побыстрей найти ее край. Потому что скатывать, сворачивать ведь надо с краю. Ноги застревали — поле деятельности было лохматое, некошеное, непричесанное и пузато-холмистое.
«Хм», — подумала Роза Захаровна и подергала «работу» за усы.
— Ну что-о-о-о еще?.. — нахмурился «объем», огромным тяжелым кулем вывалился наружу из стиральной машины, тяжело прошлепал в комнату и удобно разлегся на диване.
— О! — воскликнула радостно Роза Захаровна, последовавшая следом за Левочкой в комнату. — А вот и край.
И она вцепилась в Левочкин пушистый хвост и принялась за дело — стала его сворачивать, сматывать. Чтоб был порядок.
— Уыа-а-а-а-а-а! — разрыдался Левочка и, вырвавшись из цепких лапок крысы, удрал на шкаф.
— Как это? В чем дело? — возмутилась Роза Захаровна…
Люся, лучший хомяковод, крысовод и вообще прекрасная женщина, пришла домой и застала любимого кота Левочку в стрессе: он испуганно выл, в ужасе глядя сверху на Розу Захаровну. А та, стоя на задних лапках, умильно звала снизу:
— Спустись ко мне, дядь, а? Дяденька, — попискивала она, ласково и нежно глядя на Левочку, — я скручу тебя и сложу в уголочек, и будет у нас порядочек.
— Уыа-а-а-а-а! — подвывал Левочка. — Уыа-аа-а…
Ночью крыса подкараулила кота Левочку у лотка и вцепилась в хвост. Ночь для жителей квартиры прошла в боях за территорию. Крыса категорически отказывалась ложиться спать. Кот категорически отказывался спускаться вниз.
Крыса Роза Захаровна была настойчивой и терпеливой — кот был еще не охвачен сворачиванием и сматыванием, она планировала его смотать и сложить в ближайшее время.
Люся, прекрасная Люся, ведущий хомяковод страны, отчаявшись, уже решила отдать Розу Захаровну обратно в зоомагазин. Но помог случай. У Розы Захаровны оказалась еще одна, но тоже пламенная страсть.
Дочка Люси Даша праздновала окончание института, пригласила друзей, и, перекусив, ребята включили музыку и стали танцевать.
—
«Чундра-Чучундра… — орало из комнаты дочери. — Чундра-Чучундра!»Люся уже хотела зайти в комнату дочери, чтобы попросить сделать потише, но вдруг заметила, что в своей большой распахнутой клетке Роза Захаровна стоит на задних лапках и подергивается в такт музыке, помахивая ручками.
Я лежу на пляжу, ни на кого не гляжу, Кремом ножки намажу, стану и покажу, Я песочек отвихну и хвостиком махну, Ну ты будешь шо-то делать, знакомиться, ну? Чундра-Чучундра…Как только песня заканчивалась, Роза Захаровна переставала танцевать и опускалась на все четыре лапки.
Теперь, когда семья уходит из дому, к клетке Розы Захаровны придвигают компьютерные динамики, и крыса пляшет в свое удовольствие в буквальном смысле до упаду. Под «Чундру-Чучундру».
Пляшет практически просто для себя. Потому что тупые джунгарики не обращают на нее внимания. Что они понимают в искусстве, им бы только поесть. Но один зритель у Розы Захаровны все-таки имеется.
Левочка внимательно следит, чтобы «Чундра-Чучундра» не останавливалась. Он даже учится нажимать лапкой на клавиатуру компьютера, чтобы оттуда зазвучала музыка.
Когда внезапно становится тихо, он быстро прячется где-то наверху, чтобы его не смотали в рулончик.
А если кто не верит, то у Люси на телефоне есть видео танцующей крысы. Роза Захаровна изящно и самозабвенно двигается, прикрыв глаза, помахивая розовыми ручками…
Чундра-Чучундра, Чундра-Чучундра…Мужские игры
Ах, друзья мои, какое же в мире разнообразие людей-человеков! Удивляет это, восхищает, дает пищу для размышлений. Например…
Человек-чайник. Нет, не тот, что, безнадежно задумавшись, застывает перед монитором. Настоящий… Сидит, нормальный такой, а потом как закипит, как загудит, как плюнет кипятком во все стороны… Потом остывает медленно, и опять тихий. Потрогаешь его бочок, а он спокойный стоит, холодный, обиженный…
Человек-шлагбаум тоже. Ужасно коварный тип. Все делает, казалось бы, по закону. Когда надо, закрывает, когда надо, открывает. Туда — нельзя, оттуда — тоже. Стоит в своих нарукавниках сатиновых. Нет-нет, я фигурально… нарукавники, они ведь и на очень дорогих костюмах видны, и на военной форме, и вообще на ком попало. Это такой символ, понимаете?.. Ну вот, иногда бывает, этот шлагбаум вдруг заскучает и думает: что такое — никто его не ценит, никто не дает ему похвальную грамоту за верную службу, на него, такого красивого и полосатого, девушки не смотрят, никто с ним не считается вообще. И жизнь, блестя лаковыми крыльями, мчится по совсем другой дороге. Где его шлагбаума, нет…
Среди моих знакомых есть человек-торт. И если у шлагбаума чувствуется полосатая прямота и нарукавники, то у этого — бант! Огромный розовый бант на шее. Недавно один вышел на трибуну — и ну выступать. Велеречивый такой. Торт с кремом. В жутких розочках — а как же. Дорогие избиратели… — обращался он маслено, цыкая на звуке «т». Получалось «Дорогие избирацели…». Каждое слово было тщательно выпечено, глазурью покрыто. Речь его была — сироп. Сладкий сахарный густой сиропный сироп, вылитый на торт с марципанами. Ну а в конце он ее — эту речь свою — еще и обещаниями припудрил…