Четыре голоса Тьмы

— Благодарю за спасение, господин архимаг, — я склонил голову.

— Так как он вас поймал?

— Мы заметили ураган после полудня. Он приближался очень быстро, и капитан решил встретить его, а не пытаться уйти. Трипкат Солоби должен был справиться со штормом. Должен был, господин архимаг, но не справился. Хотя и сделал все что мог.

— Да, это большая потеря для меня… и для Совета, — проговорил Подогайн. — Я знал его больше пятидесяти лет. Можно сказать, что мы были друзьями. Продолжайте, Люрет. Вас ведь так зовут?

— Да, господин архимаг.

— Хорошо, значит, я буду вас так называть, если вы не возражаете.

Я не возражал. Неужели Солоби был важным тайным агентом Совета? Или работал лично на Подогайна? Помнится, он что-то говорил про свои профессиональные интересы.

Тьма зашевелилась, и Совет собрал на Дороттайне значительные силы. Среди них могли оказаться и неизвестные мне маги самых высоких рангов. Вроде специалиста по редким артефактам Трипката Солоби.

— Изначально ураган был весьма обычным для магического явления такого рода, — я продолжил рассказ, — но потом он резко усилился. К сожалению, Трипкат Солоби проиграл. Мы едва спасли ему жизнь. Я успел остановить волну, которая должна была его смыть. Это все, что я смог для него сделать, господин архимаг, — я виновато склонил голову.

— Не вините себя, Люрет. Многим не удалось бы и этого. Эти ураганы Тьмы, да, так мы их называем — пусть банально, зато точно — способны задавить магические способности и очень сильного чародея. Вы молодец, что смогли сделать хоть что-то. Продолжайте.

— Вы правы, господин архимаг, колдовать в урагане было практически невозможно. Мне едва удавалось удерживать заклинание света, не хотелось, знаете ли, вплывать во Тьму в полной темноте.

Взгляд архимага неожиданно стал очень внимательным, он словно увидел меня впервые. Я в ответ оглядел его еще раз. Высокий, выше меня на голову, стройный пожилой мужчина. Волосы, несмотря на почтенный возраст, еще сохраняют изначальный рыжий цвет, хотя седых прядей тоже с избытком. Очень цепкий и властный взгляд серых глаз наверняка заставляет трепетать многих. Меня же такими штучками пронять сложно, особенно после диммирской кампании.

— Продолжайте, Люрет, — в голосе Подогайна прозвучало гораздо больше уважения, чем прежде.

Я закончил рассказ. Поведал архимагу про то, как гибли матросы, как сходил с ума капитан. Подогайн лишь равнодушно покивал головой, для него в моем описании не было ничего нового и интересного. Он слегка оживился, когда я заговорил про видения, но ненадолго. Завершил я рассказ упоминанием про Джеркиса.

— Да, интересный паренек, — согласился архимаг. — Мы за ним обязательно присмотрим. А может и пристроим в Академию, если обнаружатся хоть какие-то магические способности. Только вот с ним пока не удалось поговорить. Он больше отмалчивается. Наверно, от переживаний. А сейчас отдохните. На остров мы прибудем на рассвете. Вы ведь еще не бывали на Дороттайне?

— Нет, господин архимаг.

— Тогда я распоряжусь, чтобы вас разбудили, когда мы будем подплывать к острову. Вам наверняка понравится.

Подогайн подозвал матроса, который отвел меня в каюту. Заснул я моментально. Ночь прошла, к счастью, без снов.

* * *

Теневое море, недалеко от острова Дороттайн.

Бригантина «Рассветная леди».

2-й день месяца Надежд, год 493-й от В.Л.

Проснулся я самостоятельно. За два часа до рассвета. Прошелся по кораблю и немного осмотрелся. Внутри «Рассветной леди» отличий от погибшего «Луча света» было гораздо больше, чем снаружи. Ценное серебряное дерево, привозимое с дальних западных островов, золотая отделка, шелка и бархат. На столь маленьком судне подобная роскошь смотрелась, на мой вкус, несколько вычурно и вульгарно, но не мне осуждать вкусы архимага.

Господа маги, во главе с самим Шресто Подогайном, изволили спать. Об этом мне рассказал юнга «Рассветной леди» по имени Корсон. В отличие от Джеркиса, он мне совершенно не понравился. Стройный и крепкий темноволосый паренек с потухшим взглядом. Похоже, что радости от своей работы он не получал. Однако он отвел меня на камбузе, где я, наконец, поел. Накормить меня ужином вчера вечером не успели, и проснулся я скорее от голода, чем от чего-то другого.

Где поместили юнгу с «Луча», его местный коллега не знал, а ходить по каютам в поисках Джеркиса мне не хотелось. Вместо этого я поднялся на палубу и стал ждать рассвет.

Предутренняя прохлада обжигала. Насквозь промокший во время урагана плащ я снял еще вечером, и теперь он валялся в каюте. Свою работу он, к счастью, выполнил прекрасно. Камзол и штаны совершенно не пострадали. Остальные же вещи я забыл забрать с «Луча». Мне было совершенно не до этого, да и ничего важного там не осталось.

Не люблю таскать с собой много ненужного хлама. Это сильно отличает меня от любимой сестренки, которая просто обожает разнообразные наряды и побрякушки. Именно поэтому она работает городским магом в Эрине, а я отправился на край света. Она мне так и сказала: «Синий, я бы отправилась с тобой, меня ведь тоже звали на Дороттайн, но боюсь, что ни один корабль не сможет перевезти мой гардероб».

Небольшой семейный портрет, как и другие в самом деле ценные вещи, был у меня с собой. Оригинал хранится у старого друга семьи адепта Воздуха шестой ступени Варласа Кринтира, у нас же — карманные миниатюры. Искусно выполненные на бумаге и покрытые защитным алхимическим составом, которому не страшна вода.

Я вытащил свою копию из внутреннего кармана камзола, развернул и подошел к масляному фонарю на борту корабля. На миниатюре я самый маленький, мне всего двенадцать. Именно тогда, десять лет назад, наша семья собиралась вместе в последний раз. Потом нас пораскидало по всему миру.

Отец умер. Мать постоянно пропадает в экспедициях на северный край мира, куда она каждый год отправляется, чтобы изучать примитивную магию и культуру тамошних народов. Всевозможные дикари и варвары ей всегда были ближе родной семьи. Семья отвечала ей тем же. Кроме отца, который до самой смерти любил ее искренне и самозабвенно, невзирая на постоянные экспедиции и достаточно холодное отношение к нему.

Родители на портрете в центре. Между ними — рыжая копна веселья и оптимизма. Моя старшая сестра Алая. Ее девиз: «Рыжих много, Алая — одна!». Именно с ее подачи мы стали называть друг друга по цветам. Она — Алая, я — Синий, отец — Серый. Прозвище ему не нравилось, но сестренка сумела сделать так, что все окружающие звали отца только Серым. У нее такие штуки всегда получались прекрасно. Настоящее ее имя — Лайра, но даже преподаватели в Академии называли ее Алой. Такая вот у меня сестренка. Дипломированный маг Огня, адепт четвертой ступени. Сестренка… Она старше меня на четыре года, но тем не менее мне до сих пор сложно воспринимать ее как взрослого человека.

Я на портрете справа от отца, его рука лежит у меня на плече. Люрет Крор двенадцати лет от роду довольно высок и крепок, серые глаза упрямо смотрят исподлобья, черные волосы аккуратно подстрижены. Говорят, что я с тех пор не слишком изменился, но внутренне я не могу считать паренька с портрета собой. Что-то мешает мне. Да, на мне синяя рубашка и серые штаны. Именно за любовь к синему цвету, сестра и наградила меня таким прозвищем. Потом оно очень удачно легло на магическую специализацию и пристало ко мне достаточно прочно. Но, к счастью, только в узком кругу друзей и родственников.