Четыре сестры
Шрифт:
Беттина не слышала, о чем они говорили, но поклялась, что потом отругает Энид: разве можно вот так запросто разговаривать с незнакомыми людьми?
Она видела, как он дотронулся до шапочки Шаггаи Мостры. В его руке вдруг оказался пластмассовый нарцисс. Он дал его Энид и ушел, а та прыгнула в воду и поплыла к сестре.
– Это тебе! – сказала она, протягивая Беттине нарцисс. – От Мерлина.
Беттина отмахнулась от цветка, подняв небольшую волну.
– О чем вы говорили? – спросила она.
– Я сказала, что хочу нырять как он.
– У тебя ресничка на щеке. Слева.
Разумеется,
– Ты хочешь научиться нырять, ну и?
– Я попросила Мерлина меня поучить.
– …
– Он сказал, что поучит. С удовольствием.
Беттина посмотрела на сестру так, будто та сообщила ей, что берет в дом индонезийского лори.
Внезапно высоко наверху, точно две богини на горе Олимп, на галерее появились Дениза и Беотэги. Беттина тотчас отбросила нарцисс за лесенку.
Ей стало стыдно за свой поступок, но объяснять, откуда у нее цветок, было бы хуже. Она окинула взглядом бассейн. Уф. Он ушел. Энид плескалась в лягушатнике. Беттина поплыла по дорожке.
Вскоре Дениза помахала ей с бортика, следом появилась и Беотэги. Обе прыгнули в воду и нагнали Беттину.
– Знаешь что?
– Что? – спросила Беттина.
– Мы видели, как двое целовались.
– Парень лизал девушке щеку.
– Языком.
– Буэээ! – взвизгнули они хором.
– И ухо тоже!
Они заверещали еще громче:
– Буэээээ!
Беттина пообещала себе, что, если когда-нибудь парень попытается лизнуть ей щеку, она отвесит ему хорошую затрещину.
Они брызгались, от души смеясь. Беотэги отплыла к лесенке. Рассеянно крутя двумя пальцами бретельку купальника, она сказала Беттине:
– Кстати. Мы видели твоего поклонника, когда пришли.
– Поклонника?
Беттина вся одеревенела и почувствовала, что тонет. Она заболтала ногами.
– О ком ты?
– Ну как же. Помнишь, на днях?
– Донни Джепп.
– Уши Бэтмена.
Дениза и Беотэги завизжали от смеха. Беттина убедительно разыграла приступ амнезии.
– Не помню.
– Твой доставщик из «Нанука», – уточнила наконец Дениза.
Пауза.
– А, он! – вспомнила Беттина ломким голосом. – Это не МОЙ доставщик. И тем более не мой поклонник.
Как если бы она сказала: «Это не мой размерчик».
– Он наблюдал за тобой с галереи.
Беттина переварила информацию и с удивлением поняла, что не так уж недовольна.
– Ты только шевельни пальчиком, и он упадет готовенький.
– И волоском не шевельну.
– А он ничего, симпатичный.
– Если бы не был таким некрасивым…
– Но он некрасивый! – сухо отрезала Беттина.
Где-то в старом доме в центре города Гортензия нажала на кнопку звонка. Ей открыла девушка в красной плюшевой мини-юбке и водолазке в «гусиную лапку». В руках она держала «Баязета» Расина и, очевидно, учила пьесу наизусть. Она посмотрела на Гортензию сверху вниз, без враждебности, но и без радушия.
– Началось пятнадцать минут назад. Лермонтов тебе задаст, спасайся кто может, о, я виню себя в неосторожности, уйти от бдительного ока нет возможности…
– Я… Я не
ученица. Я пришла записаться.Девушка закатила глаза и посторонилась, впуская ее.
– Драгица Давидович, – сказала она, закрывая дверь. – Эгей, зовите стражу, мне нечего сказать… Все зовут меня Деде.
– Гортензия Верделен.
– Записью занимается Луиза… и смерть мне оправданье. Я тебя провожу.
Они прошли под лицами Ингрид Бергман, Женевьевы Паж, Клода Риша, Уолтера Пиджона на афишах «Стромболи», «Сида», «Дезире», «Ника Картера».
Деде остановилась у двери за длинным книжным шкафом.
– Это здесь… пусть все вернется на круги своя… Welcome [26] , Верде лен, в преддверие ада, именуемого театром.
Это началось с шороха, тихого-тихого. Энид, сооружавшая башню из хлеба, цикория и «Веселой буренки», услышала его, но решила, что это заурчал старенький холодильник.
26
Добро пожаловать (англ.).
Шарли в ванной сушила волосы. Базиль на кухне месил тесто для киша к ужину. Гортензия, уткнувшаяся в «Ковчег в бурю» Элизабет Гудж, слышала только завывания бури в романе. Остальные разбрелись по разным углам.
В результате второго шороха никто не услышал.
Третий шорох раздался, когда Шарли с высушенными и расчесанными волосами искала в ящике среди столовых приборов китайскую палочку, чтобы скрепить шиньон.
Шорох. Он шел из сточной трубы, которая протянулась, точно солитер, под плинтусом в коридоре. Шарли посмотрела вниз и тотчас узнала уставившийся на нее красный глаз.
Она застыла на месте. Осторожный глаз скрылся в тень. Непослушными губами Шарли выговорила:
– Майкрофт.
С недоверием, отвращением, почти со слезами. Она кинулась в столовую и закричала во весь голос:
– Майкрофт!
Это загадочное слово было, очевидно, хорошо знакомо в доме, потому что тотчас же все поднялись как по тревоге. Прибежали Женевьева, Беттина и Энид, Гортензия оторвалась от книги, Базиль забыл про киш. Это было всего лишь имя, но все выкрикнули его хором:
– МАЙКРОФТ!!!
5
Мерлин, вечер и надежда
Как бы то ни было, это слово оказалось волшебным для двух кошек. Ингрид метнулась стрелой, за ней резво бежал Роберто: их заклятый враг показал нос!
Майкрофт был крысой. Величиной с кошку. Он был так хитер, так изворотлив, так умен, что Гортензия назвала его Майкрофтом Холмсом, братом Шерлока.
Майкрофт давал представления нерегулярно: он выходил на сцену, когда ему этого хотелось. Последний раз был три месяца назад. Что он делал все это время? Загадка. Но Шарли была в ужасе от мысли, что снова придется с ним сосуществовать. Без сомнения, у него имелось немало друзей в многочисленных норках дома, но те были скромнее и как могли избегали людей.