Четыре вечера с Владимиром Высоцким

Высоцкий. Я в кино работаю уже одиннадцать лет, сыграл довольно много ролей.

Но я не люблю рассказывать о кинематографе, о том, как снимался. Ведь фильм — это дело режиссера. Режиссер делает кино.

Я просто покажу вам песню, написанную мною для фильма «Сыновья уходят в бой» режиссера Виктора Турова.

ОН НЕ ВЕРНУЛСЯ ИЗ БОЯ

Почему всё не так? Вроде все, как всегда, То же небо — опять голубое, Тот же лес, тот же воздух и та же вода… Только он не вернулся из боя. Мне теперь не понять, кто же прав был из нас В наших спорах без сна и покоя, Мне не стало хватать его только сейчас, Когда он не вернулся из боя. Он молчал невпопад и не в такт подпевал, Он всегда говорил про другое, Он мне спать не давал, он с восходом вставал, А вчера не вернулся из боя. То, что пусто теперь, — не про то разговор, Вдруг заметил я — нас было двое… Для меня будто ветром задуло костер, Когда он не вернулся из боя. Нынче вырвалась словно из плена весна. По ошибке окликнул его я: «Друг! Оставь покурить!» — А в ответ — тишина… Он вчера не вернулся из боя. Наши мертвые нас не оставят в беде, Наши павшие — как часовые. Отражается небо в лесу, как в воде, И деревья стоят голубые. Нам и места в землянке хватало вполне, Нам и время текло для обоих… Всё теперь — одному, только кажется мне, Это я не вернулся из боя.

Рязанов. Станислав Сергеевич, вы пригласили Высоцкого на фильм «Вертикаль» как актера или как поэта?

Говорухин. Конечно, как поэта. Он замечательный артист. И я его всегда любил как артиста. Но для меня он всегда существовал в первую очередь как поэт. Кстати, и он себя в первую голову считал, конечно, поэтом.

Рязанов. А вы его уже видели в каких-то картинах? Вы представляли, с кем встретитесь, или нет?

Говорухин. Нет. В том-то и дело, что нет. Мы снимали вместе с Борисом Дуровым эту картину. Это был наш дипломный фильм во ВГИКе. Я Высоцкого совершенно не знал. Но уже слышал eго песни. И представлял его человеком, прошедшим войну. Такая мне правда слышалась в этих его песнях. Он начал, если вы помните, с военных. «Магнитофонный поэт». Во всяком случае, в Москве хорошо знали тогда, в 1966 году, Высоцкого по магнитофонным записям. И когда я его увидел, то был приятно разочарован: не видавший виды солдат, а молодой человек.

Рязанов. Значит, внешность для вас не имела никакого значения, вы ждали автора стихов?

Говорухин. Да. Конечно, конечно. Он мог и не играть в этом фильме. Роль была довольно формальной и неинтересной. Но песни он написал, на мой взгляд, изумительные…

ПЕСНЯ О ДРУГЕ

Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а так, Если сразу не разберешь, Плох он или хорош, — Парня в горы тяни — рискни Не бросай одного его, Пусть он в связке одной с тобой — Там поймешь, кто такой. Если парень в горах — не ах, Если сразу раскис — и вниз, Шаг ступил на ледник — и сник, Оступился — ив крик, — Значит, рядом с тобой — чужой, Ты его не брани — гони, — Вверх таких не берут, и тут Про таких не поют. Если ж он не скулил, не ныл, Пусть он хмур был и зол, но шел, А когда ты упал со скал, Он стонал, но держал; Если шел он с тобой, как в бой, На вершине стоял, хмельной, — Значит, как на себя самого Положись на него!

Говорухин. И спустя двадцать лет его песни так же любимы альпинистами. С них начинается день в альплагере. Ими и заканчивается. Это вообще его особенность. Видите, он писал о войне так, что люди воевавшие думали, что он солдат, тоже воевавший с ними. Писал о моряках так, что моряки думали, что он моряк, ходивший в плавание. И он описал альпинистов так, что многие до сих пор думают, что…

Рязанов. А он бывал до этого в горах?

Говорухин. Никогда. Он видел их тогда впервые. Но, надо сказать, он серьезно работал. Мы ему показывали старые военные песни. Сводили его с людьми, воевавшими в горах, с очень опытными альпинистами. Слушать он умел, как никто.

Я наших актеров отправил на ледник: Ларису Лужину, Высоцкого, Воропаева, — и они несколько дней жили в палатке на леднике. Проводили там скальные и ледовые занятия. Чтобы почувствовали горы. Мне было особенно важно, чтобы именно Володя почувствовал горы изнутри.

И как раз в это время на пике Вольная Испания случилось несчастье. Там погиб альпинист. А товарищи его не могли снять со стены и оставались с ним. Этика альпинистская не позволяла им спуститься вниз. Невозможно было бросить там, наверху, мертвого товарища.

Спасательные отрады шли на помощь, в это время ревели потоки дождя, и Вольная Испания осыпалась камнепадом. И постоянно кто-нибудь из спасателей возвращался, ведомый друзьями по леднику, с раной на голове. Значит, кто-то опять оступился. Это стало походить на поле боя. Наша палатка оказалась в центре всех событий. Актеры, среди них и Высоцкий, помогали перевязывать раненых, поили их горячим чаем.

Володя жадно вслушивался в разговоры. Что происходит, почему? Почему им надо лезть туда? Почему нельзя подождать, когда утихнут камнепады? И потом спокойно снять человека. Что это такое? Вызов? Кому?

И вот тогда появилась его песня — «Здесь вам не равнина, здесь климат иной…»

ВЕРШИНА

Здесь вам не равнина, здесь климат иной — Идут лавины одна за одной, И здесь за камнепадом ревет камнепад. И можно свернуть, обрыв обогнуть, Но мы выбираем трудный путь, Опасный, как военная тропа. Кто здесь не бывал, кто не рисковал, Тот сам себя не испытал, Пусть даже внизу он звезды хватал с небес. Внизу не вст

р

ет

ишь

, как ни тянись, За всю свою счастливую жизнь Десятой доли таких красот и чудес. Нет алых роз и траурных лент, И не похож на монумент Тот камень, что покой тебе подарил. Как Вечным огнем, сверкает днем Вершина изумрудным льдом, Которую ты так и не покорил. И пусть говорят, да, пусть говорят, Но нет, никто не гибнет зря! Так — лучше, чем от водки и от простуд. Другие придут, сменив уют На риск и непомерный труд, — Пройдут тобой не пройденный маршрут. Отвесные стены… А ну — не зевай! Ты здесь на везение не уповай — В горах не надежны ни камень, ни лед, ни скала. Надеемся только на крепость рук, На руки друга и вбитый крюк И молимся, чтобы страховка не подвела. Мы рубим ступени. Ни шагу назад! И от напряженья колени дрожат, И сердце готово к вершине бежать из груди. Весь мир на ладони! Ты счастлив и нем И только немного завидуешь тем — Другим, у которых вершина еще впереди.

Рязанов. Сколько песен он написал?

Говорухин. Шесть. А использовано пять. Мы с Борисом Дуровым не вставили «Скалолазку». Мне эта песня показалась уж совсем легкомысленной. Я тогда не оценил ее прелести.

СКАЛОЛАЗКА

Я спросил тебя: «Зачем идете в горы вы? — Атак вершине шла, а та рвалася в бой. — Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово…» Рассмеялась та — и ваяла с собой. И с тех пор та стала близкая и ласковая, Альпинистка моя, скалолазка моя! Первый раз меня из трещины вытаскивая, Улыбалась та, скалолазка моя. А потом за эти проклятые трещины, Когда ужин твой я нахваливал, Получил я две короткие затрещины, Но не обиделся, а приговаривал: «Ох, какая же та близкая и ласковая, Альпинистка моя, скалолазка моя!» Каждый раз меня по трещинам выискивая, Ты бранила меня, альпинистка моя. А потом на каждом нашем восхождении — Ну, почему та ко мне недоверчивая?! — Страховала та меня с наслаждением, Альпинистка моя гуттаперчевая. Ох, какая ж та неблизкая, не ласковая, Альпинистка моя, скалолазка моя! Каждый раз меня из пропасти вытаскивая, Ты ругала меня, скалолазка моя. За тобой тянулся из последней силы я — До тебя уже мне рукой подать — Вот долезу и скажу: «Довольно, милая!..» Тут сорвался вниз, но успел сказать: «Ох, какая же ты близкая и ласковая, Альпинистка моя, скалолазковая!» Мы теперь с тобой одной веревкой связаны — Стали оба мы скалолазами.

Говорухин. Мы жалели, что не вставили эту песню в картину. А вообще, он для моих фильмов написал около пятнадцати песен.

Рязанов. Фильм «Белый взрыв». Я знаю, что для него были написаны песни, которые не вошли. Что же там случилось?

Говорухин. Это моя, пожалуй, самая большая вина перед Володей. Почему-то вше показалось, что не надо вставлять их, что фильм и так хорош. Потом я столько раз пожалел об этом. Замечательные песни с прекрасными словами… Скажем, «Ну вот, исчезла дрожь в руках…»

Потом я ее попытался вставить в другой фильм и вставил. Но она уже так не прозвучала. И Володя на меня тогда обиделся. Что на меня нашло? Не знаю. Я чрезвычайно виноват перед ним. И очень жалею, что не вставил те песни.

Рязанов. И тем не менее дружба не сломалась?

Говорухин. Нет, мы привыкли ругаться. Мы с ним, работая, всегда ругались.

Рязанов. Оскорбляли друг друга?

Говорухин. Ну, оскорблять не оскорбляли, но, в общем, ругались крепко. Он человек творческий, у него на все свой взгляд. И с ним работать было непросто.

Рязанов. Вообще как актер он был из неудобных, да?

Говорухин. Чрезвычайно неудобный для режиссера… Но это с первого взгляда. От него любой картине польза. Он никогда не приходит в кадр просто так. Он не может выполнять формальные задачи. Он всегда привносит свое. Обязательно со своей придумкой войдет в кадр. Но это артист очень торопящийся. Он, например, совершенно не переносил второй дубль.

Рязанов. Значит, он все выкладывал в первом, а второй дубль играл хуже? А если надо было сыграть третий, он играл еще хуже?