Четырехкрылые корсары

Гнездо сфекоидной осы сцелифрон, именовавшейся в мемуарах Фабра пелопеем. «Любитель полумрака хищный пелопей», — писал о нем Фабр. Здесь воспроизводятся иллюстрации, публиковавшиеся в книгах Фабра: гнездо сцелифрони, а внизу — разрез через гнездо, видны ячеи с личинками, а в центральной ячее — куколка.

Не сразу решился Атанасов пойти к профессору Бишоффу на консультацию. Очень уж неправдоподобны были выводы, к которым приходил молодой специалист, изучавший одно из насекомых, пойманных в 1914 году в парке к западу от Софии.

В самом деле: «Большинство составляющих эту группу членов принадлежит, невидимому, к насекомым величайшей редкости». И еще: «Типическая форма семейства, хотя и описана не менее ста лет назад, представляет такую редкость, что энтомологи лишь в самое последнее время сумели столковаться относительно полов этого насекомого, которые замечательно различны по внешнему виду», — говорится об этой группе ос в классической монографии Д. Шарпа. А у Атанасова в руках был один-единственный экземпляр самки. Прекрасно сохранившийся, но в конце концов не больше чем образец из коллекции на булавке. По нему не определишь. например, какие гнезда эта оса строит или как питается и как выкармливает личинок.

Это всегда важно знать, а в данном случае, когда надо решить вопрос о видовой принадлежности «насекомого величайшей редкости», такие сведения особенно важны. Если мнение Атанасова правильно, то эту осу находили и Египте, Алжире, Австралии, Южной и Северной Америке, в странах южного Средиземноморья… Но в Болгарии? В парке возле Софии?

Нет, проверить еще раз!

Ведь, если экземпляр определен верно, это из тех ос, которые по образу жизни почти смыкаются с одиночными пчелами.

Окрестности села Триград на высоте 1200 метров над уровнем моря. Сюда не раз добирался доктор Атанасов и всегда возвращался из экспедиции с богатым уловом — роющих одиночных сфекоидных эвменид и общественных веспа.

Экземпляр осы нового подрода Белаласгор и нового вида Аласгор (Белаласгор) булгарикус. Осваивая под гнездо прошлогодние ячеи, построенные сцелифроном, молодая оса, если надо, перегораживает слишком глубокую для нее старую ячейку и сужает выход.

Мы имели случаи познакомиться с описанными доктором Фр. Шреммером осами-вегетарианками из Колумбии. Апоика паллида действительно кормятся — и взрослые и личинки — одной растительной пищей и в рот мясного не берут. К их услугам банановый нектар, а также мякоть рылец банановых пестиков. Правда, они откусывают, отщипывают, рвут, мнут и жуют ее, точь-в-точь как прочие осы поступают с дичью. Диета у них, ничего не возразишь, вегетарианская, а повадка все же плотоядная.

Совсем другое дело осы, экземпляр которых попался в сачок Ивана Буреша и теперь, много лет спустя, смутил покой Атанасова. Эти осы и по диете и по повадке вегетарианцы. Они гнездятся в почве, ход заканчивается несколькими ячеями.

Могут строить ячеи и открыто на камнях, на стеблях, на неровностях скал. Ячеи шаровидны и остаются незапечатанными, пока не закончит развитие личинка, вылупившаяся из отложенного яйца. С первого часа после появления на свет и до начала завивки кокона мать кормит личинок регулярно доставляемыми с цветов нектаром и пыльцой, медвяным тестом из цветочной пыльцы. Запасов корма в ячеях не бывает, детва получает пищу свежей изо рта в рот. Так пишут все, кто всерьез занимался этими осами, и Лихтенштейн и Жиро, имевшие с ними дело на юге Франции, и Крессон и Америке, и Брауне в Африке: «До тех пор, пока личинки не станут большими, осы кормят их нектаром и пыльной цветов».

Да, но ведь об этой, изловленной возле Софии, ничего не известно, кроме того, о чем говорится на этикетке, наколотой на ту же булавку, что и оса.

И все равно, как ни смотреть, продольная складка на передних крыльях далеко не столь совершенна, не то, что у настоящих складчатокрылых, но неоспоримо существует. Да и прочие детали строения тела и расцветки мундира совпадают…

Волнуясь и сгорая от потребности решить загадку, чуть не дрожа, как Джим в пустой бочке из-под яблок, берется Атанасов за ручку двери, ведущей в кабинет профессора Бишоффа. Вряд ли он чувствовал себя так же решительно, как долговязый Бен, входя в каюту капитана «Дюка». Сейчас он предъявит профессору изучаемый образец и попросит о консультации.

В глубине комнаты шеф сидел за столом и читал, подняв очки на лоб. Услышав шаги, он опустил очки на переносицу и направил на Атанасова в упор два круглых стекла.

Молодой энтомолог положил перед профессором застекленный коробок с заветной осой и, попросив разрешения, изложил свои доводы, стараясь не пропустить ничего существенного.

Два круглых стекла сверлили Атанасова. На ocу шеф поглядел только мельком.

Профессор Нено Атанасов — директор Зоологического музея болгарской Академии наук, выдающийся знаток перепончатокрылых, в частности ос и осообразных. Большая научная и научно-организаторская работа не мешает профессору выкраивать время для энтомологических экспедиций и экскурсий с сачком.

Наконец профессор задал, вопрос, который никак не был неожиданным, но которого тем не менее Атанасов больше всего страшился.

— И вы думаете, что это? — спросил профессор.

— И я думаю, — стараясь быть спокойным, проговорил Атанасов, — думаю, это мазарида, весьма вероятно, новый вид.

— Оставьте образец у меня, я займусь им. — ответил Бишофф.

Через несколько дней профессор вызвал Атанасова, и тот вернулся от шефа с застекленным коробком, чувствуя себя уже не «долговязым Беном», а счастливчиком: Бишофф признал определение верным и посоветовал опубликовать описание образца.

Так был открыт новый вид осы-мазариды, которому Атанасов дал имя своего софийского учителя Буреша.

Церамиус буреши называется эта мазарида.

Сколько таких историй в истории энтомологии!..

Здесь пересказаны только две из тех, с каких начал свою академическую биографию доктор Нено Атанасов — выдающийся осовед восточной части Балкан. Западное побережье полуострова тоже изучено осоведами. Старейший из них пришел к осам от пчел. Это Сима Грозданич — человек необычайной судьбы и бесконечно преданный науке.

Сейчас даже уже не припомнить, как и когда мы познакомились с белградским профессором. Лишь после нескольких лет переписки я случайно узнал, что нам вполне можно было познакомиться, так сказать, и в натуре, а не только заочно.

Молодой Сима Грозданич оказался к концу первой мировой войны в России, участвовал на Украине в революционных событиях 1917 года, а когда сформировалась группа югославских революционеров, вместе с другими, совершив совершенно невероятный маршрут, вернулся на родину. Грозданич уже тогда был коммунистом.