Чейзер (Chaser)

Теперь, наверное, ее челюсть касалась пола. По крайней мере моргательная функция отказала точно; там, сбоку, висел шикарный член — длинный и толстый, с прекрасно обрисованной головкой, покрытый сверху черной порослью.

Лайза стукнулась о стену затылком еще раз и неслышно застонала.

Объект вожделения на нее не смотрел; вместо этого он принялся намыливать грудь, шею и руки гелем. Хорошенько втирал его, размазывал, вспенивал, тер и почесывал темные волосы на груди, поднимал руки, чтобы намылить подмышки, ополаскивал лицо водой. Все это время привлекательный орган методично покачивался взад-вперед. Иногда, когда тело поворачивалось, становилось видно круглые чуть отвисшие укутанные мокрыми волосками яички.

Наверное, на кожаном пуфе останутся следы. Следы того, что она на нем сидела (и страдала) — мокрое пятно явится этому неопровержимым доказательством.

"Какого черта… — Лайзе не хватало концентрации даже на то, чтобы закончить мысль, — Какого черта она решила за этим понаблюдать?… Ах да, что-то связанное с поездкой, с машиной…"

По упругой коже пениса струилась вода, и стекали мыльные пузыри.

Ни одно шоу в мире не способно так возбудить. Ни один нанятый стриптизер, ни один жигало, ни один профессионал. Когда-то они с подругами ходили в стрип-бар, чтобы полюбоваться на обнаженные мужские тела, и единственная мысль, которую Лайза тогда вынесла с собой на улицу, была: "Неужели подобное на кого-то действует?" Может, она фригидная? Холодная, как снежная баба? Но ведь были до этого партнеры, был секс, возбуждение…

Но такого не было никогда.

Хотелось рычать, стонать, сползти с пуфа на пол, затем подняться и ступить к нему туда, под струи, прямо в одежде…

А ведь это всего лишь душ и голый мужик в нем. Самый что ни на есть адски привлекательный мужик в мире, у которого от одного покачивания… нет, у нее от одного его покачивания (его покачивания) напрочь мутится рассудок.

Фригидная? Ну, уж нет. Точно не фригидная. Скорее, заразившаяся вирусом нимфомании, черт бы подрал этого гиганта с пенисом.

Она не могла ни вспомнить, ни сориентироваться, сколько прошло времени — картинки, запечатленные сквозь клубы пара, слились воедино: скольжение рук по бокам, срывающиеся с кончиков пальцев капельки воды, влажные прилипшие к затылку волосы и кудрявая дорожка снизу живота, которую выпрямили стекающие по телу струи. Он тщательно помыл голову, ступни и даже зад, прежде чем душ затих.

К этому моменту Лайза полностью потеряла способность говорить.

* * *

— Ты же обещал не провоцировать!

— А что я должен делать? Сейчас трусы на него надеть не получится, полотенце тоже встанет колом, а из-под халата он будет торчать дубинкой и привлекать куда больше внимания. Хочешь посмотреть на это зрелище?

— Нет.

— Тогда постарайся просто не поворачивать голову. Я и так прилагал титанические усилия, чтобы он не поднялся прямо в душе. Но теперь, когда ты голая, извини. Тут бы даже дряхлый дед вспомнил свои золотые годы.

Он или тот самый орган, на который Лайза попросту не могла не смотреть, теперь все время торчал в ее сторону, как стрелка компаса; то проплывал мимо вместе с хозяином, когда тот перемещался по ванной, чтобы взять с полки шампунь и губку, то практически упирался ей в ухо.

Слишком близко к лицу… слишком близко…

Она ведь не посмеет повернуться? Нет-нет, иначе он упрется ей прямо в щеку… или в губы…

Создатель упаси, о чем она думает?…

Лайза закрыла глаза и сосредоточилась на прикосновениях мужских рук, трущих ее тело губкой прямо под водой, чтобы размягчить кожу и смыть с нее верхний слой грязи.

Пенная вода мягко плескалась о борта ванны; пахло цитрусовым мылом и сандаловыми свечами, что стояли здесь же, на полу. Губка скользила по плечам и груди; намокшие от пара волосы завились крупными кольцами. Мак приподнял их, чтобы аккуратно потереть шею.

Несмотря на то что Лайза сидела в горячей ароматной воде, ей почему-то казалось, что она пребывает не здесь, не в мужской ванной, а в классной комнате некого монастыря, где одетая в серое строгая настоятельница прохаживается у доски и смотрит на них — послушниц — грозным взглядом. Унылые деревянные ставни, тусклый дневной свет, льющийся в квадратное и столь же унылое помещение, черный с белым чепчик престарелой монашки и монотонный укоризненный голос.

— Они всегда будут приставать — мужчины, — и сделают все возможное, чтобы подобраться к вам ближе. Вы ни единым жестом, ни единым словом или взглядом не должны поощрять их к этому. Помните, когда мужчина старается приблизиться, на уме у него лишь одно…

Мак неторопливо лил горячую воду на макушку Лайзы из ковшика, приговаривая:

— Сейчас намочим… Вот так. Какие густые, сразу и не промокают… — Сверху полилась еще вода. — А теперь откинь голову чуть назад. Да, молодец.

— … Мужчины всегда будут пытаться заглянуть в разрез вашего платья или залезть под юбку — для них это цель номер один. Ни в коем случае не поддавайтесь на слова или уговоры, эти дьявольские создания умеют сладкоголосо плести сети и усыплять вашу бдительность…

Настоятельница нахмурила седые кустистые брови, осмотрела притихших монашек и постучала по своей ладони деревянной указкой, похожей на розгу.

Лайза приоткрыла глаза и уперлась взглядом в то же самое: теперь, когда ее голова была откинута на бортик, и стоящий на коленях Чейзер втирал шампунь в лобные и височные части головы, его вставший член нависал над самым ее лицом. Почти над самым. Стоило чуть скосить глаза вверх, и в поле зрения тут же попадала тугая круглая подрагивающая головка — гладкая, почти полированная…

Лайза моментально зажмурилась.

Да уж, без провокаций.

Спасибо хоть его руки действовали с незаинтересованной деловитостью. Притворной незаинтересованностью, но все же.

— Никогда не оставайтесь с мужчинами наедине — это недопустимо! Все их действия будут иметь лишь один характер — раздеть вас и завладеть вами.

— А что такое "завладеть", сестра? — раздался невинный голос одной из послушниц.

Розга с негодование дрогнула в пальцах.

— Это то, чего вы не захотите испытать! Это… непристойно!

Черт, откуда взялась эта монашка? Казалось, ее речи лишь подливали масла в огонь и заставляли Лайзу чувствовать себя полной развратницей, которая не только осталась наедине с мужчиной, позволила себя раздеть, но и теперь посматривала на его непотребство. То самое, которого следовало избегать всевозможными методами.

— Теперь наклонись чуть вперед, я помою затылок.

Она подчинилась просьбе; теплые пальцы принялись массировать голову сзади. Все-таки приятно. Чертовски приятно.

Когда волосы были вымыты, в ванне колыхнулась вода; Лайзу отодвинули вперед и протиснулись прямо под нее.

— Что ты делаешь?!

— А как я должен тебя мыть? Если попрошу высунуть ногу, ты погрузишься в воду с головой, потому что тебе нечем держаться. Я же должен тебя придерживать? Только так я смогу дотянуться до твоей спины и попы без риска тебя утопить.