Чифирок
Шрифт:
— Надежный ты мужик Фомич, — хмуро подвел итог сезона Корчагин. — Друга своего коня, и того спас от колбасы. Страну — от кучки мерзавцев всем миром не спасли. Легче коня сберечь.
Без забот,
Он вышел в нужный проулок и остановился. Октябрьский молодой снег крупными хлопьями кружил редко и медленно. Заботливо выстилал белым покрывалом проулок, крыши домов, роился на ветле углового — Зинкиного дома. Там люди. Соседи, ребятня настороженная. И даже собака, черная, под одеяльцем мокрого снега, сидела смирно. Умно рассматривала людей, отводила голову от ручонки мальчишки, трясла ушами: не время для игр.
Не веря в беду, медленно и одиноко посередине улицы Чифирок шел к людям. Свиридовна, не ведала о помолвке, поэтому шепотом, в сердцах и выдала по-бабьи:
— Рак
у Зинки был. Все не верила, что помрет. Хворь надсадную придумала. За полгода истаяла свечой…Не заходя в дом, Чифирок медленно побрел дальше. Миновал кладбище, перебрел сухую протоку. Ноги сами вывели на агробазу в конюховскую. От старых поленьев он нащипал ножом лучины, растопил железную печь. За незастекленными окнами густо роился снегопад: на подоконнике снежинки таяли от идущего из помещения печного жара. Обнаружил Чифирок с собой и рюкзак, в котором привез он из Томтора десяток харюзов и пару увесистых чиров, купил он для притирок и спирта бутылку. На старом ящике он разостлал полотенце, которое дала Зинаида в дорогу.
В конюховке стакан всегда на столе. Стакан он чисто протер снегом, краем полотенца высветлил стекло…
Снег прекратился только под утро и ударил крепкий мороз.
Жизнь на земле продолжалась. Днем светило солнце, ночами лошади уходили в поселок подальше от обезлюдевшей агробазы. Жизнь на земле продолжалась. Только не было в этой жизни Чифирка — Кондрата Фомича Фролова.