Чингисиана. Свод свидетельств современников
Шрифт:
По их обычаю при выступлении в поход как богатые, так и бедные берут с собой и женщин, которые сами говорят, что они нужны для присмотра за багажом (постелью), платьем, вещами и деньгами. На женщинах лежит исключительная обязанность ставить юрты, принимать лошадей, седлать их, присматривать за скарбом, верблюдами и проч. Они весьма искусны в езде (на лошади)…
Мужчины и женщины садятся [на пиру вместе] без всякого разбора и без всякого запрета, потчуют друг друга…
…Император Чин ги сы (Чингисхан) отправил своего приближенного Лю чжун лу* с тигроголовой золотой дощечкой*, на которой написано было: «Предоставляется полновластно распоряжаться, как бы я сам путешествовал»*; с ним было 20 человек монголов; он объявил повеление [Чингиса] с усердным приглашением учителя (Чан Чуня. — А.М.) к себе:
«Небо отвергло Китай за его чрезмерную гордость и роскошь. Я же, обитая в северных степях, не имею в себе распутных наклонностей; люблю простоту и чистоту нравов; отвергаю роскошь и следую умеренности; у меня одно платье, одна пища; я в тех же лохмотьях* и то же ем, что коровы и конские пастухи; я смотрю на народ, как на детей; забочусь о талантливых, как о братьях; мы в начинаниях согласны, взаимная любовь у нас издавна; в обучении тем* я напереди других; в ратных боях не думаю о заде.
В семь лет я совершил великое дело и во всех странах света утвердил единодержавие. Не оттого, что у меня есть какие-либо доблести, а оттого, что у гиньцев (чжурчжэней. — А.М.) правление непостоянно, я получил от Неба помощь и достиг престола. На юге — Суны, на севере — Хой хэ, на востоке (?) — Ся, на западе — варвары, — все признали мою власть. Такого царства еще не было с давних времен наших…*
Но звание велико, обязанности важны, и я боюсь, что в правлении моем чего-нибудь недостает; при том строят судно и приготовляют весла для того, чтобы можно было переплыть через реки; подобно тому, приглашают мудрецов и избирают помощников для успокоения вселенной*. Я со времени наследования престола усердно занимаюсь делами правления, но не видел еще достойных людей для занятия санов трех гунов и девяти цинов*.
В сих обстоятельствах я наведался, что ты, учитель, сроднился с истиною и шествуешь по правилам; многоученый и опытный, ты глубоко изведал законы; твоя святость прославилась и доблести проявились; ты хранишь строгие обычаи древних мудрецов и обладаешь прекрасными талантами высших людей; издавна приви-таешь в скалах и ущельях и скрыл себя [от мира]; ты прославляешь просвещение предков; ты привлекаешь к себе людей, обладающих святостию, которые, как облака, шествуют к тебе стезей бессмертных в неисчислимом множестве.
Я беспрестанно думал о тебе. Но что мне делать? За обширностию гор и долин я не могу сам встретить тебя. Я только схожу со своего места и стою подле*; постился и омылся*, избрал своего приближенного Лю чжун лу, приготовил легких всадников и простой экипаж* и, не страшась тысяч ли, прошу тебя подвинуть святые стопы твои; не думай о дали песчаных степей; или пожалей о народе, по современному состоянию дел, или из милости ко мне, сообщи мне средства сохранения жизни. Я сам буду прислуживать тебе. Я мечтаю, что ты отрыгнешь мне хоть остатки и скажешь мне хоть одно слово; но и этого довольно.
Теперь я несколько выразил мои задушевные мысли, надеясь,
что они сколько-нибудь ясны в настоящей грамоте. Надеюсь, что ты, проявив сущность великого Дао, сочувствуешь всему доброму и, конечно, не поперечишь желаниям существ. Посему настоящее повеление должно быть вполне ведомо. 5-й луны 1-го числа».Пока учитель раздумывал об этом, Чжун лу говорил ему: «Имя твое уважается в четырех морях*. Император нарочно отправил меня пройти горы и моря и не положил срока года и луны, только чтобы дошел до тебя».
Учитель сказал ему: «Со времени войны, и там и здесь, всюду границы*; ты, путешествуя с такими опасностями, подлинно потрудился».
Чжун лу отвечал: «Получив высочайшее повеление, мог ли я не употребить всего усердия моего».
Учитель, зная, что нельзя отказаться, подумав, сказал Чжун лу: «Здесь трудно доставать продовольствие; вы отправьтесь в Иду и, обождав, пока я кончу служение по случаю Шан юаня*, пришлите за мной 15 вершников, с коими я и отправлюсь 18-го числа».
Вследствие того посланец отправился со всей свитой на запад в Иду.
Учитель заблаговременно избрал из своих учеников 19 человек и ожидал прибытия провожатых. В назначенный срок вершники прибыли, и он отправился с ними в путь.
Узнав, что Чингис переходит на запад*, и опасаясь, что по преклонности лет ему трудно будет переносить непогоды, он хотел обождать возвращения Императора из похода и тогда явиться к нему.
Чжун лу хотел было взять с собой набранных им девиц*, но учитель воспротивился этому. Тогда Чжун лу отправил Хэла* с донесением к государю; учитель также отправил человека к нему с адресом*.
«Дэн чжоуский из Сися сяня; стремящийся к Дао, Цю чу цзи, получил недавно Высочайшее повеление издалека. Весь бездарный приморский народ неразумен. Представляя себе, что в делах жизни я туп, в деле изучения Дао не успел, трудился всевозможным образом, состарился и не умер, что хотя слава обо мне распространилась по государствам, но по святости я не лучше обыкновенных людей, внутренне я мучусь стыдом; тайные мысли кто ведает? Прежде из южной столицы (империи Цзинь. — А.М.) и от Сунов несколько раз были ко мне приглашения, но я не пошел туда, а ныне, по первому зову Драконова двора*, я иду, почему же?
Я слышал, что Царь одарен от Неба мужеством и мудростию, превосходящею древность и нынешние времена; правота в нем помогает чудесному величию; китайцы и варвары покоряются ему; посему я хотел сначала скрыться в горах или уйти в море, но не решился противиться повелению и счел необходимым бороться со снегами и инеями, намереваясь единожды представиться.
Я слышал, что ваша колесница отправляется далеко, неизвестно за сколько тысяч ли. Ветер и пыль беспрерывны, небо помрачено, а я стар и слаб, не могу выносить [трудов] и весьма боюсь, что по такому пути не дойду. Если же и буду к Царю, то дела военные и государственные не в моих силах. По духу Дао надобно обуздывать страсти, а это дело весьма трудное, поэтому я совещался с полномочным Лю чжун лу и говорил, что лучше мне остановиться и обождать в Пекине или Дэ-син-фу и наперед отправить человека донести о том. Но Лю чжун лу не согласился; поэтому я сам вынужден был писать особое донесение. Представляя себе, что я решился исполнить волю и отправился вдаль, на ветры и инеи, я прошу Царя заблаговременно ниспослать милостивое повеление и решить, должно или нет мне ехать.