Числа. Трилогия (сборник)

– Ты как там? – Голос долетел из какого-то густого тумана. Я, похоже, задремала, вот так вот, в одну минуту. А теперь открыла глаза.

– Просто устала.

Он обнял меня, притянул поближе.

– Слышала, что сказал этот гад?

– Про твою бабулю?

– Да. Я должен был его убить, Джем, возможность-то была. А я так озверел, что кинулся на него как попало. Просто забыл, что у меня есть нож, надо было вытащить и покончить с этим придурком.

– И какой бы от этого был прок? Убил бы – и что? Только вляпался бы еще сильнее.

– А плевать. Он, гад, ничего другого не заслуживает. Какое он имел право…

– Знаю. А только я рада, что ты его не убил. В любом случае…

Я чуть не сказала: «В любом случае он сегодня умрет», но вовремя остановилась. Уж всяко, если Татуированному суждено умереть, он должен умереть: Жук ли пырнет его ножом, размозжат ли ему голову во время драки с полицией, попадет ли он под поезд. Я ведь помню его число, помню, что это сегодня. Нет, до конца я все равно не врубаюсь. Как оно на самом-то деле – числа все-таки моя выдумка или они реальны? Если я сама их придумала, тогда класс: можно не обращать на них внимания, менять их как захочется. Я могу остановить часы, прекратить обратный отсчет жизни Жука. С другой стороны, если они реальны, значит с бабулей его все в порядке – ей еще жить да жить. В голове у меня все перемешалось. Ладно, как бы то ни было, успокоить Жука я могу только одним способом:

– Бабуля твоя в порядке, Жучила.

– Ты так думаешь? А я даже не знаю, жива ли она.

Я повернулась к нему лицом:

– Жук, я знаю, что она в порядке.

– Число, да?

– Да.

– А если не ты одна видишь числа? Если кто-то тоже видит, но совсем другие? Если ее число взяло и поменялось?

– Числа не меняются. – Я помедлила, еще раз проверила число Жука – да, на месте и то же самое. – Они не меняются.

– Выходит, день твоей смерти определяется в день твоего рождения. Ты это хочешь сказать?

Он пытается сбить меня с толку. Я-то хотела его немножко утешить, а он лезет с дурацкими вопросами. На которые у меня нет ответа.

– Ничего я не хочу сказать. – В голосе, помимо воли, звучала злость. – Это ты что-то такое несешь.

– Я хочу услышать это от тебя, потому что, на мой взгляд, это полная чухня.

– Что именно?

– То, что все определено заранее. Получается, что бы я ни делал, это не имеет значения, конец все равно один.

– Может, так и есть. Хрен его разберет.

Я хотела замять разговор, но ничего не вышло.

– Так все известно заранее? Будет так, как будет?

– Не знаю.

– Бомба должна была взорваться. Этот подонок должен был избить бабулю. Но как же так, Джем? Это же несправедливо. – Он почти кричал. Снял руку с моего плеча и принялся ею размахивать. В тесном закутке он, казалось, стал еще больше.

– Конечно несправедливо.

– Все это какая-то чушь. – Его слюна попала мне на лицо. Эк он разошелся.

– Так я то же самое и говорю.

– Что?

– Вся наша жизнь – полная чушь. Полная бессмыслица. Родился, пожил, умер.

Вся моя философия в трех словах.

Это ненадолго заткнуло ему рот. Мы сидели плечом к плечу, упершись спинами в стену, скрестив руки. Правда, я сидела неподвижно, а Жук без остановки мотал головой из стороны в сторону, от этого все его тело сотрясалось, и он подталкивал меня плечом. А я ведь теперь знала, каким спокойным он может быть, когда счастлив и безмятежен, и видеть его возбуждение было мучительно. Чувствовалось: он сам не свой от волнения. И мне показалось: вина за это на мне. Захотелось достучаться до него, как-нибудь снять этот стресс.

– Жук, послушай. Может, я и не права.

Мне самой было страшно от того, что я собиралась произнести. Слова выползали изо рта, как тихие мышки.

Он продолжал дергаться, погрузившись в свой собственный темный, безумный мир. Я встала на колени, лицом к нему, положила руки ему на плечи.

– Жук.

Он меня не слышал. Я дотянулась до его лица, крепко взяла обеими руками, замедлив, но не прекратив тряску.

– То, что я сказала. Это тоже неправда.

Наконец он, похоже, услышал. Лицо застыло, он поднял на меня глаза – затравленные, горестные.

– Почему?

– Не может все быть полной бессмыслицей. – Я глубоко вздохнула. – Потому что было же мне суждено встретить тебя, а тебе – меня.

Глаза его наполнились слезами. Без единого слова он отцепил руки от своей грудной клетки и опустил мне на талию, зарывшись лицом мне в плечо. Стоя на коленях, я прижимала его к себе и гладила – спину, волосы, – и мы вместе плакали. Не было таких слов, чтобы высказать наши чувства, слезы все выразили за нас: ужас, облегчение, любовь, печаль, все вперемешку с солью.

Прошло время – очень долгое время, – прежде чем мы расцепились и сели прямо. Смеркалось, в нашей затененной листвою пещерке Жук теперь стал лишь смутным силуэтом.

– Нужно сматывать, Джем, – сказал он. – Это же постараться надо привлечь к себе столько внимания.

– Да, знаю.

У меня почти не осталось сил. Болело колено, болела рука. Мне совсем не хотелось, чтобы нас поймали, но было бы так просто сейчас свернуться у Жука в объятиях и просто дожидаться неизбежного.

– Лучший способ свалить отсюда по-быстрому – добыть еще одну машину.

– И что потом?

– Поедем в Вестон. Мы, наверное, уже от него в двух шагах. Тебе там понравится.

Хотя и было темно, я поняла, что он опять улыбается. Я хотела разделить его радость, честно хотела, но не могла. В груди были холод, затравленность, испуг.

– А что мы будем делать в Вестоне, Жук? Там, вообрази себе, тоже есть и телевизоры, и газеты, а кроме того – полицейские, собаки-ищейки и…

Он прижал длинный палец к моим губам.

– Я тебе уже говорил. Будем есть мороженое, рыбу с жареной картошкой и гулять по взморью.

Он говорил это так, будто верил. А может, и правда верил.

Я мягко отвела руку, прижатую к моим губам, положила на раскрытую левую ладонь и принялась поглаживать его худые пальцы.

– Ты чего делаешь?

– Ничего. У тебя руки красивые.

– Ладно, хватит сопли разводить. – Он наклонился и нежно поцеловал меня. – Так, – добавил он, похоже приняв какое-то решение. – Я знаю, ты устала, так что посиди здесь, а вот когда я за тобой приду, будь готова еще побегать. Тачку я добуду, не переживай. Скоро вернусь.