Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган

ГЛАВА ПЯТАЯ

Где снова появляется скотина-рассказчик и пытается всучить нам книгу

Разрешите мне прервать рассказ о приключениях капитана в том виде, в каком их излагал Шико Пашеко (а рассказ этот, как известно, повлек за собой весьма важные для Перипери последствия), и торжественно заявить, основываясь на собственном опыте, что вышеупомянутый вопрос о титулах и званиях вовсе не пустяк. Хотя времена переменились, еще и сейчас одно дело - доктор или офицер и совсем другое - неудачник без диплома. Первым - все привилегии и льготы, на вторых закон обрушивается со всей неумолимой суровостью. Людей с дипломами, не говоря уж об офицерах, если и задержат в казино, так сажают даже в особую тюрьму, и то только для виду.

Нынче некоторые смеются над докторами и адвокатами и говорят, будто кольцо - символ высшего образования - отнюдь не всегда доказывает осведомленность его владельца в данной области знаний. Как-то я даже читал в газете весьма аргументированную статью, в которой как дважды два четыре доказывалось, что все беды Бразилии проистекают от бакалавров.

Вполне возможно, что это правда, я и сам так думаю, но я ни с кем не вступаю в спор, я уважаю свободу мнений. Тем не менее я готов поклясться, что автор статьи непременно доктор каких-нибудь наук или офицер, иначе он никогда не решился бы на подобные заявления. Спорить же с доктором - верх идиотизма, совершенное безумие, и я - живое тому доказательство.

Вот почему я хорошо понимаю капитана (хотя версия Шико Пашеко не вполне доказана и я не меняю ничего в заголовке эпизода - историк не должен проявлять поспешности); причина меланхолии Васко MQскозо де Араган представляется мне весьма основательной. Даже имея деньги и хорошее положение в обществе, он терпел унижения и неприятности из-за того, что не получил высшего образования и у него не было звания доктора или майора. Впрочем, звания дают зачастую вовсе не за усердные занятия, их дают всяким бездельникам, которые даже и не заглядывают в аудитории. Вот, например, Отониэл Мендонса - приятель Телемако Дореа, от нападок которого я защищал в свое время сеньора Алберто Сикейру. Этот неуч - бакалавр права. Годы учения в университете он провел в дешевых домах терпимости или болтая с приятелями у входа в книжный магазин "Ливрариа Сивилизасан" на улице Чили. Профессора едва знали его в лицо, - впрочем, уважаемые метры мало что потеряли. Тем не менее, откладывая экзамены, получая переэкзаменовки, всячески изворачиваясь, он добился в конце концов диплома и, снабженный таковым, ухитрился раздобыть себе место из числа тех чудесных должностей, где не требуется никакой работы, и продолжал в своей компании на улице Чили злословить обо всех на свете. На выполнение служебных обязанностей у него уходило не больше часа в день. Однако и этого показалось ему много, он придумал, будто у него поражена верхушка левого легкого. Начальство, не моргнув глазом, дало отпуск для лечения. Толстый, краснощекий, он и поныне пребывает в отпуске и отравляет своим дыханием воздух Перипери.

Видите, какая разница; а я, чтобы добиться отпуска, бросался туда и сюда, как собака, потерявшая хозяина! И все потому, что у меня нет диплома. Один приятель уверил меня, будто жалоба на глаза всегда дает хороший результат: врачи, растрогавшись, подписывают справку без всяких разговоров и осмотров. Чепуха! Врачи были непреклонны, они всячески расхваливали мои глаза: никогда не приходилось им видеть более совершенного зрительного аппарата. Это моего приятеля не осматривали: он имеет диплом дантиста, то есть сам, можно сказать, врач, только рангом пониже. Мне же удалось добиться толку лишь после того, как выяснилось, что один из врачей - племянник моего друга. Я напустил на него дядюшку с соответствующей просьбой, и шарлатан тотчас же обнаружил у меня опаснейшую катаракту и объявил, что мне грозит слепота. Он дал мне отпуск на шесть месяцев, а потом еще продлил. И таким образом я получил возможность посвятить себя за счет государства написанию труда "Вице-президенты республики". Не знаю, знакомы ли вы с этим моим произведением, если нет, я советую прочесть, ибо - скажу без ложной скромности - книга была принята хорошо и получила высокую оценку.

С другой стороны, история с этой книгой показала еще раз, как важно быть доктором. Я написал ее, чтобы восполнить пробел и устранить несправедливость:

всегда много пишут о президентах республики, в особенности когда они находятся у власти, восхваления льются в изобилии. А о вице-президентах забывают, если не считать тех, которым почему-либо удалось занять впоследствии пост президента. Кто может перечислить наизусть всех вице-президентов республики?

Кто, например, помнит имя вице-президента в период пребывания у власти Пруденте де Мораис или Гермеса де Фонсека? Сомневаюсь, чтобы вы помнили, и это вполне доказывает своевременность издания моей книги.

Кроме того, меня воодушевил на эту трудную работу объявленный историко-географическим институтом конкурс на написание исторической монографии, сулившей победителю скромную денежную премию- и опубликование его труда за счет института. Почетная премия соблазнила меня; благодаря содействию друга, обеспечившего мне катаракту, я получил необходимое время и принялся за вице-президентов. Я написал ценный труд - простите меня за хвастовство, - из него всякий интересующийся может узнать полное имя, происхождение, даты жизни, место рождения и смерти любого вице-президента, название колледжа и факультета, где он учился, посты, которые занимал, а также выдающиеся дела и подвиги, им свершенные. Я не забыл при этом и жен, и детей, упомянул даже о внуках.

Это был тяжкий, неблагодарный труд, и к тому же от пыли, которой я наглотался в публичной библиотеке, у меня теперь хронический бронхит.

Итак, я принял участие в конкурсе, уверенный, что получу премию, но меня постигло разочарование - ее присудили другому, моему единственному конкуренту Эпаминондасу Торресу за труд о Сабинаде [Сабинада - восстание, происходившее в Бане с 7 ноября 1837 по 15 марта 1838 года, во время которого из города был изгнан губернатор и Баия провозглашена независимой республикой. Движение не распространилось на провинцию, и имперское правительство, послав карательную экспедицию, подавило восстание]. Даже по числу машинописных страниц его работа не могла сравниться с моей: сорок тощих страничек - ровно половина моей книги. Почему же все-таки премию дали ему, чем объяснить такую вопиющую несправедливость? Сейчас вы узнаете. Оскорбленный в самых лучших своих чувствах, я кинулся в институт и вступил в горячий спор с сеньором секретарем. Он посмотрел на меня поверх очков и сказал:

– Кто вы такой, сеньор? Вы позволили себе прийти сюда и говорить о несправедливости. Может быть, вы не знаете сеньора Эпаминондаса Торреса, не знаете, что он один из самых знаменитых наших адвокатов?

А какое звание у вас?

Видите? Моя ошибка состояла в том, что я вступил в соревнование с бакалавром, с адвокатом. Какое звание я ношу? Никакого, все, чем я могу похвалиться, это несколько сонетов, опубликованных где-то на задворках газет и журналов. Я молча проглотил оскорбление и попытался добиться от института хотя бы издания книги, раз уж у меня украли премию. Со стороны историков я встретил доброжелательное отношение, это были порядочные люди, и их, очевидно, мучила совесть.

Но директор "Импренса Офисиал", где должны были печататься обе книги, моя и премированная, ловко надул старичков из института - он и не думал отсылать рукописи в типографию. Несколько месяцев спустя он ушел со своего поста, а новый директор даже и слышать не хотел об этом деле. В результате работа сеньора Эпаминондаса так и не была опубликована, и поэтому провести сравнение с моей книгой оказалось невозможным. Думаю, что присуждение ей премии было делом не совсем чистым.

Что же касается "Вице-президентов республики", то я издал книгу за свой счет, отпечатав ее в типографии Зителмана Оливы, который содрал с меня баснословную цену, хотя и в рассрочку. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы выплатить всю сумму, однако в итоге получилась хорошенькая книжечка в девяносто две страницы, полная "полезных сведений", как написал о ней эрудированный автор "Истории Баии" Луис Энрике Диас Таварес: "Дорогой собрат, с благодарностью подтверждаю получение вашей книги "Вице-президенты республики", представляющей собой кладезь полезных сведений. Искренне Ваш, Луис Энрике".

Я привожу здесь полный текст письма, которым почтил меня знаменитый баиянец, только для того, чтобы его прочел злобный пасквилянт Вилсон Лине.

Укрывшись под псевдонимом Рубиана Браза, этот жалкий писака в своей заметке в газете "Тарде" пытался унизить меня и поднять на смех. А если бы у меня было какое-либо звание, он держал бы себя любезнее.

И другие критики тоже. Вместо того чтобы поносить меня, они хором пели бы мне дифирамбы.

Этим скорым на решения критикам следовало бы сначала познакомиться с отзывом о моей работе выдающегося санпауловского историка Сержио Буарке де Оланда, которому я даже не посылал своей книги, потому что, честно говоря, не знал о его существовании и славе, его окружающей. В газете "Эстадо де СанПауло" в статье о неком достойном и высокочтимом ордене Синего Гиппопотама он коснулся "Вице-президентов республики", упомянув об этом труде как об одной из настольных книг членов ордена, чтение которой, по его словам, "приносит радость и подлинное наслаждение". Восхищенный моим трудом, он предложил даже избрать меня в члены высокочтимого ордена; по его мнению, в списке последних недоставало моего скромного имени. Об ордене я знаю только из статьи сеньора Оланда, написанной несколько эзотерическим и туманным языком, каким, впрочем, и должен быть язык настоящего историка. Тем не менее я уловил, что речь идет об организации, отличающейся высокими заслугами и целями, основанной в Ресифе, при церкви Сан-Педро-дос-Клеригос видными представителями местной интеллигенции. К сожалению, больше я не получал никаких известий ни об ордене, ни о судьбе своей кандидатуры, столь великодушно предложенной сеньором Сержио де Оланда. Без сомнения, они стали наводить обо мне справки, выяснили, что я не имею звания, и отклонили мою кандидатуру.

Весьма похвально отозвался о книге и наш знаменитый судья в отставке Алберто Сикейра. Он указал мне на две-три небольшие грамматические ошибки, но прибавил, что в столь солидном патриотическом труде подобные описки не более как досадные мелочи, не имеющие никакого значения. Во втором издании я их устраню. Оно скоро выйдет, поскольку пятьсот экземпляров первого издания разошлись, несмотря на недоброжелательное отношение книжных магазинов, - ведь я не имею престижа из-за того, что не имею звания; магазины не выставляли мою книгу в витринах, ее не было и на прилавках, она валялась где-то на полках.