Чистые страницы

Я мог ещё постоять и потянуть время или всё мог сорвать, открыв глаза или произнеся любое, первое пришедшее на ум слово. Но я пообещал выполнять все её просьбы и обещание нарушать не собирался, поэтому плавно кивнул. В это же мгновение она схватила мою руку и крепко сжала её, но так же осторожно и бережно, как это сделал я с её ладонью.

Краски поблекли. Цвета сохранились, но выглядело всё так, словно до этого момента был ещё поздний вечер, а именно сейчас его сменила ночь, укрывая в наступившей темноте детали, которые были не важны и акцентируя внимание на том, что я должен, просто обязан был увидеть. Снег стал серым и невзрачным как пыльная простыня. Деревья стали похожи на чёрные рваные дыры в полотне мрачной, нарисованной не одно столетие назад картины. Небо будто опустилось и, коснувшись верхушек елей, повисло на них. Среди всей этой увядшей природы всё моё внимание, наконец, сосредоточилось на явлении, ради которого Она всё затеяла. В тех местах, где с веток осыпался снег, стояли парами с виду обыкновенные люди в ничем не примечательной одежде. Все они стояли спиной к нам, но в каждой паре один человек смотрел назад обернувшись. Тогда я и заметил единственное видимое отличие их от простых людей. У большей половины из них в глазных впадинах клубился чёрный густой дым как при сильном пожаре. Глаза остальных застилал белый, почти прозрачный туман. Такой обычно стелется по водной глади небольшого лесного озера в предрассветные часы. Застывшее выражение безразличия на их лицах вызвало животный страх, мгновенно захвативший и парализовавший сознание. Едва удержавшись от непреодолимого желания открыть глаза и закричать, спросить Её о происходящем, я попытался вырвать руки из хватки Её горячих ладоней, но попытка не увенчалась успехом. Тогда я запрокинул голову назад и устремил взор во мглу ночного беззвёздного неба. Очередная загадка, на которую я неизвестно сколько ещё не получу ответ нешуточно терзала меня. Она это прекрасно поняла и, освободив мои руки, наконец сказала:

– Теперь можешь опустить голову.

Так я и сделал. Едва подбородок коснулся груди, как каждую клетку тела наполнила непреодолимая усталость. Ноги подкосились, и я начал падать назад, где меня под руки бережно подхватила спутница.

– Открывай глаза, – с заботой в голове прошептала незнакомка.

Долгожданный момент. Взору предстал всё тот же лес, на верхушке которого растянулось небо без единого облака. Луна по – прежнему распространяла мягкий бирюзовый свет на окрестности и где – то наверху чуть слышно гудели сирены, разбавляемые людскими голосами. Темнота…

3

Очнувшись, я не сразу понял, что со мной происходит и где я нахожусь. Перед глазами в который раз было сплошное необъятное полотно неба, разбавленное редкими тусклыми едва различимыми звёздами. Попытка подняться не увенчалась успехом. Поверх моей одежды, уже ни на что не похожей, был до горла застёгнут Её пуховик, в котором я ощущал себя как гусеница в коконе. Поскольку длина пуховика, заканчивающегося ниже колен, не позволяла даже сесть на месте, я перекатился на живот и, согнув ноги в коленях, приподнялся в таком положении чтобы осмотреться. Она лежала, свернувшись неподалёку на плотно утоптанной неровной маленькой площадке почти круглой формы. Вероятно, что пока я был без сознания, шёл снег потому как одежда, в которой она осталась, закутав меня в свой пуховик, была припорошена снегом. Ветви елей больше не качались и этот факт, казалось бы, после увиденного должен был меня успокоить, но из памяти никогда не убрать тех странных людей, при мысли о которых до сих пор пропадает возможность адекватно мыслить и тело покрывается мурашками.

– Ты спишь? – чуть повысив голос спросил я.

Она не ответила и даже не пошевелилась. Всего могло быть три варианта, которые тут же пришли в голову: либо она спит на самом деле, не обращая внимания на далеко не благоприятные условия, либо очень умело притворяется. Про третий, самый неутешительный вариант мне думать не то чтобы не хотелось, а было даже страшно и неприятно.

Аккуратно опустившись на землю, я покатился к ней, переваливаясь с боку на бок, оставляя за собой примятую широкую дорогу в снегу. Достигнув цели, я легонько толкнул её боком, потом ещё раз за разом. После последнего толчка она потянулась и села, попутно отряхивая снег с алой кофты, испещрённой белыми узорами, и синих джинсов.

– Как самочувствие? – незамедлительно поинтересовалась Она.

– Да вроде… – я задумался. – В порядке.

– Пугаешь ты меня. Хотя сама виновата – не стоило тебе этого показывать.

– Они… – начал было я задавать вопрос.

– Прости, – она едва заметно улыбнулась, – у нас уговор. Всё – всё тебе расскажу. Потом, как и обещала, а данные обещания я сдерживаю, даже не смей сомневаться.

Ещё, ещё один повод для размышлений и совершенно никаких догадок. Так нельзя поступать с любознательными людьми! Ладно бы для меня не имело никакого значения и было безразлично всё происходящее. А становилось всё непонятнее, запутаннее и оттого интереснее.

– Я помню все вопросы, которые у меня к тебе накопились. Что за моменты пострашнее крушения поезда пережила ну и эти непонятные люди. Да – да, всё помню.

– А говоришь, что память отшибло, – Она задорно рассмеялась и я не смог удержаться от широкой большой улыбки.

– Тебе, наверное, опять не холодно, но я бы не отказался от свободы действий, которой меня лишил твой пуховик. Да и если ты оденешься, то мне будет поспокойнее.

Она не вставая пододвинулась ко мне и расстегнула молнию пуховика. Свобода, долгожданная желанная свобода! Моментально поднявшись, я удивился тому, насколько хорошо себя чувствовал. Подняв пуховик, я помог встать Ей, зашёл за спину, стряхнул снег со спины и помог одеться.

– Спасибо, – поблагодарила Она.

– Продолжаем наш путь? – поинтересовался я.

– Разумеется.

Она снова взяла меня под руку, и мы возобновили восхождение. Я посмотрел вверх, обдумывая способы, годящиеся для подъёма. Через несколько метров тропа, по которой мы поднимались до этого, упиралась в скалу. Нельзя сказать, что она была идеально ровная. Напротив, она имела много выступов, большая часть которых прилично выдавалась, что позволяло чуть ли мгновенно и без особых усилий находить следующий кусок скалы на пути к вершине. Подойдя к горе, Она первая начала забираться по выступам. Пришло время удивиться ловкости, с которой она перепрыгивала с одного торчащего куска горной породы на другой и стоит заметить, что делала она это без малейшей заминки, словно скакала не на высоте, пусть и небольшой, а на земле по редким гладким булыжникам. Не теряя времени, я тоже начал взбираться вверх, но с гораздо меньшей скоростью и куда большей осторожностью. Выступы попадались так часто и настолько удачно, что подвести могла только усталость или очень большая оплошность в виде предательски отколовшегося от скалы камня под ногой. Зря об этом подумал. Теперь при каждом новом шаге сердце замирало и начинало биться только после того, как я убеждался в надёжности очередного камня на пути к вершине. Незнакомка карабкалась куда быстрее и уже опережала меня на пару – тройку метров, всё так же проворно взбираясь по серым выступам скалы. Вскоре сверху донеслось:

– Ты что так медленно всё делаешь? С меня пример бери, – сдерживая смех сказала Она. – Ты в детстве по деревьям лазил?

– Сразу бы уж про скалы спрашивала, зачем издалека начинать. Конечно, какое детство без деревьев. Один случай, как сейчас, помню. Берёза росла на берегу. Не одна, разумеется, – я засмеялся. – И тем выделялась, что над озером склонилась и корни её наполовину из земли вырвало, но стояла, не падала и так не один год. Залез я на неё, а как раз дожди шли. Соскользнул одним словом и прямо в озеро нырнул. Ну как нырнул… Свалился.

– Если скажу, что забавно – считай, что ничего не сказала, – сквозь смех произнесла Она. – Расскажи ещё что – нибудь о себе. Время хоть тянуться перестанет.

– Не знал, что мы куда-то торопимся.

– Да нет, не в этом смысле. В тишине взбираться не очень интересно.

– А тебе там меня хорошо слышно?

– Сам – то как думаешь, если мы с тобой разговариваем спокойно.

– Не иронизируй.

– Как скажешь, – хохотнула Она.

– Ладно. Но прежде скажи мне своё имя. Сколько уже прошло времени, а я до сих пор не могу к тебе даже обратиться.

– Потом. Уговор.

– Опять?! Да сколько можно.

Она не ответила, зато ускорила темп, стремительно увеличивая расстояние между нами. Камни под её ногами от того, что теперь она быстро перемещалась с одного на другой, стали осыпаться и все осколки попадали прямиком на меня, оставаясь в волосах и за воротом свитера. Приходилось находить выступы наощупь, поскольку при поднятой голове осколки обязательно попали бы в глаза, а так как извлечь их было нереально, то я бы попросту упал вниз.

– Прости. Конечно, уговор. Я не настаиваю. Оставим имена в тайне, так даже загадочнее.

– Так – то, – голосом человека, только что установившего новый мировой рекорд, к которому ещё много десятилетий никому не удастся даже приблизиться, сказала Она.

– И отдохни пока, а то мне так тебя догнать ещё не скоро удастся.

– Пожалуй, да. Знаешь, пока ты забираешься, я расскажу тебе про тех, кого ты видел там, на опушке.

– Вот как. Даже не верится. И про всё остальное тоже? Ты ведь говорила, что ответишь на все вопросы.