Чистый грех

По окончании бегов Адам вместе с дочерью проводил Флору до дома миссис Гиббон, Люси настояла на том, чтобы зайти на чашку чая. В ответ на вежливое приглашение леди Флоры, видя колебания отца, Люси вцепилась в его руку и заныла:

— Папочка, ведь ты все равно уйдешь играть не раньше девяти вечера. У нас уйма времени на пирожные и чай.

Что скажешь против детской логики?

Они расположились на плетеных стульях в саду, возле клумбы с анютиными глазками в благодатной тени вязов был накрыт столик — как говорится, все честь по чести: столовое серебро, тонкий китайский фарфор.

— Вы тоже любите глазировку, тетя Сара? — спрашивала Люси, уплетая третье пирожное и с наслаждением облизывая пальчики.

— Обожаю, — отвечала миссис Гиббон. — Мой повар всегда готовит эти пирожные к чаю. Флора не далее как вчера восторгалась ими.

— У меня преступная слабость к сладкому, — с улыбкой созналась Флора.

— Но всего больше ты любишь горячий шоколад, — вставил Адам.

При этом они невольно обменялись такими красноречивыми взглядами, что даже миссис Гиббон, привычная ко всему и ни в коем случае не пуританка, была несколько шокирована и не сразу нашлась, что сказать.

— Что ж вы не пьете свой чай, мистер Серр, — наконец вымолвила она, невольно переходя на официальный тон с давним знакомым и ощущая себя третьей лишней рядом с племянницей и этим темноглазым страстным красавцем. — Быть может, хотите чего-либо покрепче?

Адам ответил не сразу, его глаза все еще туманились от соблазнительных воспоминаний. Насильно возвращая себя к действительности, он обронил:

— Я бы не отказался от капельки коньяка.

— Папа обычно не пьет чаю, — простодушно выпалила Люси. — Маман всегда упрекала его за это и говорила, что он… не помню, такое длинное слово… папа, как она говорила? Начинается с «нечи» или «неци».

— Нецивилизованный, — помог ей отец.

Повисла неприятная пауза.

Миссис Гиббон было ясно, куда метила Изольда, употребляя именно такое слово. Это был способ подчеркнуть то, что Адам полукровка и его родственники — дикари.

— Кто пьет чай, кто кофе, кто еще что — все дело вкуса, — торопливо затараторила миссис Гиббон, дабы сгладить неловкость. — Многим в чае не хватает крепости. Скажем, мой дорогой муженек решительно всему предпочитал чашечку доброго рома. Эта привычка укоренилась у него с тех времен, когда он капитанствовал на чайных клиперах. Только ром и пил — во всяком виде: горячий, холодный, с сахаром и с лимоном, а также с гоголем-моголем. Словом, человек был до того ромный, что готов был и суп сдабривать своим любимым напитком… — Тут она, вдруг осознав, что ее понесло и ее болтовня близка к нервическому припадку, прервала саму себя и поспешно сказала: — Давайте-ка я позову горничную — чтоб принесла коньяку.

Миссис Гиббон взвинченно мотнула головой и не в меру сильно затрясла колокольчиком.

Адам хотел было заверить, что можно обойтись без коньяка, но миссис Гиббон была в таком явно ненормальном состоянии, что он прикусил язык.

Флора сидела, потупив глаза. Ей было странно, что пара некстати сказанных фраз вызвала такой наплыв воспоминаний. Горячий шоколад был их главной утехой во время последней плотской оргии в хеленской гостинице. Словечко «нецивилизованный» вернуло ко всему тому тягостному, что было связано с Изольдой…

— А что такое «клипера»? — спросила Люси, нисколько не смущенная тем, что взрослые как-то странно молчат, совсем не по-светски углубившись в себя.

— Это такие быстроходные корабли, — живо отозвалась миссис Гиббон. — Давай я тебе покажу их, — добавила она, ухватываясь то ли за возможность трусливо ретироваться от смущающих ее любовников, то ли мудро оставить их наедине. — Идем в дом, ангелочек. На стенах в мужниной библиотеке несколько картин с его излюбленными чайными клиперами.

— Я никогда не видела настоящих морских кораблей, — сказала девочка. — Только пароходы на Миссури… Можно я возьму с собой эти вот пирожные? А то их съедят до моего возвращения, — заявила Люси, ревниво поглядев на Флору, которая только что созналась в любви к сладостям.

Услышав разрешение, Люси, даже не оглянувшись на отца, схватила добычу и заторопилась за миссис Гиббон.

— Да-а, скромницей Люси не назовешь, — со смехом заметила Флора, наблюдая, как девочка с зажатыми в ладошке пирожными весело семенит за миссис Гиббон.

— Яблоко от яблони, — усмехнулся Адам.

— Верно замечено. Ты даже мою толстокожую тетушку сумел в краску вогнать! Зачем было так смотреть на меня!

— Видела бы ты себя со стороны! Сама так откровенно уставилась, что у меня в штанах все дыбом встало!

— Извини. Ей-же-ей, я не хотела.

— Извини и ты, — сказал Адам. — Я тоже, ей-же-ей, не хотел… А впрочем, вру, вру. Хотел, и даже очень. Однако сразу дюжина разных соображений удерживает меня от того, чтобы накинуться на тебя.

— Хвала Господу, что хоть ты контролируешь свои импульсы. Я сдерживаться не большая мастерица, чем Люси. Пытаюсь быть взрослой и заковывать свои эмоции в корсет, но не очень получается.

— Что ж, это любопытный и поучительный опыт — наша попытка держать себя в рамках, — сказал Адам. — Только не преувеличивай мое хладнокровие. Скоро мне понадобятся регулярные ледяные ванны, дабы охладить кровь.

— Спасибо, это почти комплимент. И я благодарна, что ты такой положительный.

Он искоса посмотрел на нее и процедил:

— Не провоцируй меня.

— А что, могу пожалеть? — Видя его нарочитое спокойствие, Флора не могла отказать себе в желании побаловаться и подразнить его. К тому же это было, кажется, вполне безопасно.

Адам ухмыльнулся.

— Если я взорвусь, тебе будет только приятно.

— Какая самоуверенность! — с кокетливым вызовом отозвалась девушка.

— Самоуверенность вижу с твоей стороны, — огрызнулся Адам. — Конечно, сидючи в саду своей тетки, легко подзуживать меня.

— Да и Люси здесь, — с непонятным намеком произнесла Флора.

Адам рассмеялся, реагируя на простодушие ее реплики.

— Люси! Она рано ложится спать, — сказал он и на том же дыхании бесцеремонно спросил, скашивая глаза на двухэтажный особняк миссис Гиббон: — Которая комната твоя?

— Побойся Бога, Адам! Ко мне нельзя. Слуги начнут болтать. Да и насчет Сары я не до конца уверена. При всей ее терпимости, и она может встать на дыбы… Вообще, это столица сплетников, и мне не хочется компрометировать добрую тетушку своей… своим…

— Своим нескромным поведением? — подсказал Адам.

— Да, именно так. А что здесь все тайное становится явным — это вне сомнения. Генри сообщил мне, будто у Моррисея заключают пари касательно болтливых нянек Люси — отправишь ли ты их домой или помилуешь.

— М-да, — ошарашенно согласился Адам, — это действительно всемирная столица сплетников. Я отчитал нянек сегодня рано утром — в четырех стенах. А ты узнала об этом раньше полудня. Лихо!

— Утрачиваете бдительность, господин граф.