Читер

– Делай что хочешь, но чтобы он выжил! – грозным голосом сказал от двери Шмель.

– Все, что хочу? – уточнила Линда. – Я правильно услышала?

– Да! – рявкнул Шмель, и хлопнул дверью.

– Что ж, я его за язык не тянула. – девушка пожала плечами и указала глазами на стол. – Ложитесь, больной. Сейчас будем вас лечить.

– Ты и местная звезда стриптиза, и помощница Шмеля, и хирург? – усмехнулся я, снимая рубашку и подходя к столу.

– Ты даже не представляешь, сколько у меня талантов. – серьезно ответила Линда. – Все снимай. Не стесняйся, я уже видела тебя голым.

Я не стал говорить ей, что не снимаю штаны лишь по одной причине – я не помню, чтобы как-то повреждал ноги. С другой стороны, она права – то, что я этого не помню, не значит, что этого не было.

Поэтому я разделся и лег на неожиданно теплый стол. Даже приятно.

Линда поправила лампу, внимательным взглядом осмотрела меня и вздохнула:

– Вот что ты за скотина, а… Такое тело красивое, не мог, что ли поаккуратнее к нему относиться? Теперь шрамы будут.

– Шрамы украшают мужчин. – ответил я первое, что пришло в голову.

– О как мы заговорили. – хмыкнула Линда и взяла со столика шприц с чем-то. – Ну, тогда будем тебя сейчас украшать. Аллергия на анестетики есть?

– Стоять. – я остановил ее. – Никакого общего наркоза. Там ничего настолько серьезного. Делай под местным.

Линда с сомнением посмотрела на меня, но, видимо, в моих глазах было достаточно уверенности, чтобы она кивнула:

– Ладно. Потом не жалуйся.

Несмотря на сказанное, она справилась очень быстро – буквально за час. Сноровисто обработала огнестрельное ранение и укусы, зашила их, положив при этом внутрь что-то похожее на кусочки вишневой пастилы. Я уже знал, что это такое – видел мельком в базе данных. Это чит «кровавое желе», который помогает ранам заживать раз так в пятьдесят быстрее. Эдакая «панацея курильщика», поскольку не умеет лечить болезни и тяжелые повреждения, а только лишь позволяет тканям срастаться с нечеловеческой скоростью. Зато и стоит в сто раз меньше, чем «панацея».

Закончив с ранами, Линда обколола меня целой кучей одноразовых инъекторов, а потом заставила съесть еще один чит – «губку». Противная субстанция, действительно напоминающая что по вкусу, что по текстуре старую губку для мытья посуды, но зато забирающая в себя все инородное для организма, включая вирусы и бактерии, и выводящаяся потом естественным путем.

– Готово. – провозгласила Линда по итогу, стягивая с меня простыню с прорезанными окошком, которой накрывала, чтобы видеть только оперируемый участок. – Через день будешь почти как новенький. Только смотри чтобы швы не разошлись, в этом тебе читы не помогут.

– Спасибо. – чистосердечно поблагодарил я, осторожно спуская ноги со стола.

– Спасибо в карман не положишь. – усмехнулась Линда, снимая шапочку и маску. – Шмель с тебя три шкуры сдерет за лечение… Ну, может, две, потому что ты ему явно нравишься. Полторы – самый минимум. А что до меня – меня поблагодаришь позже. Скажем, завтра, когда буду уверена, что все срослось и мне не придется тебя шить заново.

– Жду не дождусь. – хмыкнул я.

– В шкафу новую одежду возьми. – Линда указала на один из шкафов. – Меня, конечно, и так устраивает, но вот Шмель вряд ли оценит. А он хотел с тобой поговорить после всего этого.

А уж я-то как хочу с ним поговорить… Или, вернее сказать, позадавать ему вопросы. Такие вопросы, которые задают не просто так и не каждому человеку. Такие вопросы, которые могут вызвать подозрения и ненужные мысли у иных людей.

К счастью, Шмель к ним не относился.

Шмель снова открыл мне дверь через секунду после того, как я постучал. Может, он тоже читер и умеет телепортироваться с места на место? Я бы не удивился, на самом деле.

Внимательно, но быстро оглядев дверную коробку, я вошел в кабинет и сел в кресло напротив стола Шмеля. Сам же он закрыл за мной дверь, обошел стол и сел с другой его стороны на такой же кресло. Поставил локти на столешницу, сплел пальцы и принялся внимательно смотреть на меня.

Я внимательно смотрел на него.

– Ну? – наконец спросил Шмель.

– Что именно ну? – в тон ему ответил я.

– Ты наконец расскажешь, что с тобой произошло? Мне сообщили, что за тобой приехали центурионы на двух машинах, мило с тобой поболтали, после чего ты по своей воле встал и ушел с ними. А теперь, спустя полдня, ты возвращаешься в таком… Виде! Что происходит, Крот?

– Боишься перейти дорогу Центурии?

– Отнюдь. – Крот покачал головой. – Центурия Центурией, но все, что находится на территории Виндзора, относится к Виндзору. И, если у нас или у них есть какие-то претензии друг к другу, то они высказываются на официальном уровне, на уровне самых верхов… И один человек никогда не станет причиной подобных претензий, уж можешь мне поверить. Даже такой, как ты. Даже такой, как я. Центурия – это не полицейские, как думают некоторые недалекие люди. Центурия это скорее наемная армия… Которая правда не к каждому согласится наняться.

– А вот это как раз то, о чем я хотел поговорить. – я щелкнул пальцами и подался вперед на кресле, положив локти на колени и сплетя пальцы. – Расскажи мне о всех, кто враждует с Центурией. Хотя нет. Расскажи мне только о тех, кто враждует с ней успешно!

Глава 5

Шмель несколько секунд внимательно смотрел на меня, а потом вздохнул, встал со своего кресла и направился к шкафу с алкоголем:

– То есть, какие-то проблемы с Центурией у тебя все же есть…

Я неопределенно пожал плечами и вместо ответа спросил, копируя тон Шмеля:

– То есть, ты все же опасаешься переходить дорогу Центурии?

– Я? – Шмель едва слышно усмехнулся, открывая шкаф с алкоголем. – Я нет. А вот тебе следовало бы опасаться. Я – рыба довольно крупная и довольно известная, не только в Виндзоре, а вообще по куполом. У меня много контактов в таких местах, о самом существовании которых знает далеко не всякий, так что бодаться со Центурии во-первых, банально невыгодно. Во-вторых, как я уже сказал – бороться со мной означает бороться со всем Виндзором, поскольку я с администрацией города… На короткой ноге, скажем так. Но я это я. А речь идет о тебе.

Шмель развернулся ко мне, держа в руках два низких четырехгранных бокала, каждая грань которого слегка изгибалась внутрь. Бокалы наполовину заполняла коричневая жидкость, оставляющая на стенках маслянистые разводы.

– И ты, Крот, это даже близко не я. У тебя на данный момент есть только имя, причем довольно дурацкое, и ничего кроме. У тебя даже репутации до сих пор никакой нет, даже несмотря на то, что ты убил биота. Многие до сих считают это очередной легендой и не больше, а тебя самого – вообще выдумкой. Можно сказать, для Аномалиона в данный момент, – он явно тоном подчеркнул это «в данный момент», – тебя все равно что не существует. Поэтому, если ты вдруг закусился с такой силой, как Центурия, это нехорошо. Нехорошо в первую очередь для тебя. И, если бы ты спросил моего мнения насчет всего сложившегося, то я бы тебе ответил так – в твоей ситуации самым логичным и адекватным решением было бы залечь на дно. Можно даже прямо тут, много с тебя за постой не возьму. Не показываться никому на глаза до тех пор, пока даже те крохи информации относительно твоей личности, что успели появиться под куполом, не затеряются в общем инфопотоке. Пока о тебе не забудут. В том числе и Центурия. У них на самом деле до чертиков своих собственных дел, так что даже если ты нагадил им на любимый вертолет, дольше пары месяцев они искать тебя не будут.

Шмель снова прошел к креслу и по пути поставил один из бокалов передо мной. Со вторым он сел в кресло и пригубил.

Я не стал.

И уж конечно я не стану слушать его совета, которого никто не спрашивал. Залечь на дно, потеряться это, конечно, хорошо. И даже правильно, логично. Но именно поэтому я так делать не буду. Потому что если это кажется логичным и правильным и мне и Шмелю, то и Земекису покажется правильным тоже. И, если вдруг он узнает, что я все-таки жив, он будет думать, что я где-то затихарился и не отсвечиваю. В то время, как на самом деле я буду делать все, для того, чтобы вернуться в кабинет Земекиса, и снова посмотреть ему в глаза.