Чижик-Пыжик и побег из Летнего сада

– Я готов! – сказал Иван Андреевич.

– И мы! – отозвались звери.

Глава 2 Зверинец Петра Карловича

– Итак, с чего всё началось?

– Началось всё с того, что жил в Санкт-Петербурге известный баснописец Иван Андреевич Крылов, мой предшественник, – объявил бронзовый писатель. – Ведь памятник – это только воспоминание о человеке, сначала он жил и творил, а уже потом появился я, чтобы он продолжил жить в новой, так сказать, форме. И звери здесь оказались не просто так. О них он и писал в своих баснях, но вот в чём секрет: героями-то были звери, а думали и действовали они совсем как люди. Поэтому и нравились народу басни Крылова – нет-нет, да и узнавали они в персонажах кого-то из известных им людей. Кто соседа, кто родственника, а кто и государственного деятеля. Да и над собой посмеивались иногда. В Петербурге Крылова очень любили и уважали, приглашали в гости, покупали и читали его книги. А когда он умер, все вместе собирали деньги на памятник.

– Да, об этом я слышал. И ещё слышал, что замечательные скульпторы предлагали разные варианты того, как будет выглядеть памятник.

– Так оно и было! И лучшим оказался проект барона фон Клодта, Петра Карловича. Он изобразил Крылова таким, каким знали писателя в последние годы его жизни. И особенно постарался передать портретное сходство, а также добродушное выражение лица и мудрый взгляд. Всё это ему прекрасно удалось.

– А звери? – поинтересовался Чижик-Пыжик. – Они ведь тоже получились совсем как настоящие.

– Ещё бы! – кивнул Крылов. – Сначала эскизы нарисовал художник Александр Алексеевич Агин. Он много работал как анималист [4] и был другом Клодта, они вместе обсуждали сцены из басен, которые хотели изобразить на памятнике. А потом уже за работу принялся сам скульптор. Чтобы звери получились совсем как живые, Пётр Карлович устроил у себя в мастерской целый зверинец! У него жили осёл, волк Воля, медведь Мишук, журавль Журя, овца с ягнятами и даже макака по имени Макарка. Да звери-то тебе лучше меня расскажут, они всё помнят. Помните ведь?

4

Анималист (от латинского animal – животное) – художник, изображающий животных.

Звери согласно завыли, зарычали, замяукали – в общем, подняли настоящий гвалт.

– Тише, тише, – успокоил их Иван Андреевич. – Рассказывайте по очереди. Давайте начнём со слона.

– А что я могу рассказать? Я слишком большой, я бы в мастерской не поместился.

– Значит, скульптор смотрел на слона в зоопарке? – предположил Чижик-Пыжик.

– Зоопарка тогда ещё в Петербурге не было, поэтому Пётр Карлович ездил в Царское Село, чтобы наблюдать за слоном. А льва и барса он лепил с животных, которые жили в другом зверинце – у немца Зама на Мойке. Кроме нас троих, все остальные животные поселились у него в мастерской, – уточнил слон.

– Как же вы все там уживались?

– Очень даже хорошо уживались, – ответил кот Васька. – Мы все между собой подружились, даже медведь, только вот с волком мы не поладили.

– Потому что у кого-то плохой характер, – тут же ответил волк Воля. – Кроме тебя, на моё соседство никто не жаловался.

– Потому что на других ты не охотился, – парировал кот, – только меня гонял по всей мастерской.

– Меня вообще многие принимали за собаку, – вспомнил волк. – Я и спал вместе с собаками, а днём лежал около лесенки, ведущей в мастерскую. Сторожил.

– Вид у тебя и вправду грозный, – заметил Чижик-Пыжик.

– Мне положено так выглядеть, я же волк! Но внутри я добряк добряком. С меня слепили целую стаю волков, мы все тут братья, – другие волки согласно завыли.

– Столько волков! А козёл всего один, – хихикнула лиса.

– Один, зато всем козлам козёл! – вставил своё слово бык.

– А что в нём такого особенного? – спросил Чижик-Пыжик.

– Да ничего особенного, просто это был самый упрямый козёл на свете, – ответил волк Воля. – Его в мастерскую для позирования приводила соседка, а он упирался на входе, и ни взад ни вперёд. Как осёл, честное слово!

– Попрошу ослов с козлами не сравнивать, – вмешался осёл. – Я вообще самый старый обитатель зверинца, ещё на даче у Петра Карловича жил.

– Тоже тот ещё упрямец, – тихо сказал волк Чижику. – Бывало, натягивают на него упряжь, а он надует живот, словно пузырь, и стоит как ни в чём не бывало. А когда всё готово, живот сдувает, и упряжь съезжает набок. Приходится всё заново начинать. Одним словом, козёл с ослом друг друга стоят: неизвестно ещё, кто кого переупрямит.

– А птиц небось лиса съела, – вдруг заявила ворона.

– Никого я не ела! – возмутилась лиса. – Может быть, это змея! Они её больше меня боятся!

Звери опять заволновались.

– Тихо, тихо, – успокоил их Иван Андреевич. – Не будем ссориться. Нам ещё про мартышек надо рассказать.

– Наши мартышки – настоящие хулиганки! – фыркнул волк Воля. – Их лепили с одной макаки, которую привезли для Петра Карловича из Франции. Звали её Макарка, и она целыми днями озорничала. Такая шустрая была, что её даже на цепь посадили, иначе она весь день прыгала по мастерской туда-сюда. Вот и обе наши мартышки такими же получились – непоседами и проказницами.

Конец ознакомительного фрагмента.