Чижик-пыжик

Чтобы остановить весь этот беспредел, к людям применяли самые жёсткие меры! Уж и прореживали человечество с помощью разных болезней и войн, – просто-таки тысячами выкашивали, чтобы хоть как-то переключить все народы на другие дела и заботы, на мирное созидание! Но нет, не хотели люди понимать, что надо изменить себя, изменить своё мышление, изменить свои действия: как Владимир Высоцкий сказал: «… на Земле забыли десять заповедей рваных», а если бы они соблюдались, эти несложные, в общем-то, заповеди, насколько бы легче всем нам жилось на белом свете!

И, кроме того, большая беда была в том, что человечество пошло по технократическому пути развития, вследствие чего мы имеем сейчас совершенно обескровленную землю, загаженную воду и отравленную атмосферу. В результате всего этого резко стала сокращаться популяция Синих Птиц: у них просто перестали рождаться птенцы! В настоящее время существует всего один птенчик. Представляете себе, всего один единственный птенчик! И это на всю нашу многострадальную планету! Но хоть их и осталось этих птиц всего ничего, по пальцам сосчитать можно, тем не менее, они по-прежнему – Птицы Счастья, и в меру своих небольших сил всё так же стараются помогать людям. А ещё нам крепенько повезло в том, что эти пташки живут не менее трехсот лет. И хотя люди в большинстве своем воспринимают этих птиц на уровне народной сказки, – счастья всем хочется! Надо сказать, что сколько сказочных образов Птиц существует, – птица Феникс, птица Рухх, птица Алконост, Жар-птица и так далее, – всё это разные ипостаси одного прообраза: Синих Птиц Счастья. Помните, совсем недавно песенка такая была: «Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня…» Об этом обычно не говорят, но на самом деле очень многие страстно желают уж если не птицу поймать, то хотя бы пёрышко синее найти, хоть одно… Эх, хочется всем, да не всем даётся…

В наш город Птица прилетела ранним утром, три недели назад. Несколько раз пролетела она над городом, осмотрелась и облюбовала себе красивое местечко: нарядный фонтан на площади в центре города, – хотелось ей утолить жажду после долгого перелёта, да и просто немного отдохнуть. Несмотря на ранний час, на улице уже был кое-какой народ – энергично шуршали мётлами дворники, уже пошли первые трамваи, и дороги постепенно заполнялись автомашинами. Тут же неподалеку играла стайка мальчишек, что было несколько удивительно, – и что только деткам не спится тёплым летним утром?

Все вокруг дышало спокойствием, и ничто не предвещало беды. Да только Птица не знала того, что у нас зачастую взрослые гады вырастают из маленьких гадёнышей. Так произошло и сейчас. Ничего не подозревая, птица осторожно опустилась возле фонтана. Но стоило ей сделать лишь несколько шагов, как вдруг что-то резко дернуло её за ноги, и она упала, больно ударившись крылом. Кое-как Птица ухитрилась подняться и посмотрела на свои ноги. Что это? Чем же ноги вдруг стали опутаны, да так, что шагнуть нет возможности? Присмотревшись, Птица поняла, – это была петля из толстой суровой нитки, и в эту-то вот петлю наша Птица попала обеими ногами.

Тут же, визжа, хохоча и перекрикивая друг друга, на Птицу накинулись милые детки! Это у них развлечение такое было…

И когда Клементина рассказывала мне об этом, я вспомнила, что – да, я тоже видела у фонтана стреноженных голубей, которых даже и поймать было невозможно, чтобы освободить их от нитяных оков. Люди с жалостью смотрели на них, видя как птицы мучаются, и поминали тех, кто это сотворил, «тихим, добрым словом»…

Малолетние садисты, конечно, не знали и даже не догадывались, – кого они изловили! Пойманную Птицу они радостно притащили в подвал какого-то полуразрушенного двухэтажного дома, предназначенного под снос, и там привязали к трубам крепко-накрепко синтетическим шнуром. Хотели детки поразвлечься, как обычно, – повыдёргивать из птички пёрышки, повыкручивать ей косточки и так далее. Но их спугнула остановившаяся вдруг напротив подвального окна милицейская машина. Пришлось им быстренько и по-тихому убегать, а Птица осталась одна, совершенно беспомощная, голодная, страдающая от жажды, и с заклеенным скотчем клювом.

А дальше милые детки про неё, видимо, забыли, – или их самих всех переловили за мутные делишки, – потому что в последующие несколько дней её не посетил никто. Привязали они её достаточно туго, однако за несколько дней голода она очень похудела и верёвки ослабли. Но зато она смогла хоть немного двигаться! Птица и сама тоже стала очень слаба, – она то впадала в беспамятство, то пыталась перебить свои путы заклеенным клювом, долбя и долбя в одно и то же место. Ждать помощи было неоткуда. А силы убывали просто катастрофически… Ведь она была хоть и необычная, но всего лишь птица… Наконец, каким-то чудом ей удалось понемногу размочалить клювом свои путы и постепенно разорвать ненавистную верёвку!

Подвальные окна были давно, ещё при жильцах, все накрепко заколочены, и несчастная Птица с трудом ковыляла на ослабевших ногах от окна к окну в поисках выхода. Вы спросите, а как же дверь? Ведь мальчишки беспрепятственно проникали в подвал! Но они хоть и вынуждены были поспешно ретироваться, все-таки не забыли подпереть дверь тяжелой ржавой бочкой, в которой когда-то оставалось полбочонка краски, а теперь это все давно засохло, но весило очень тяжело. Видимо, детки собирались сюда вернуться чуть позже, но по какой-то причине сделать этого не смогли! Отодвинуть такую подпорку от двери Птице было не под силу.

…В конце концов, Птице немного повезло: она нашла одно окно, которое было забито фанерой, в отличие от других, заколоченных металлическими листами. И фанера эта оказалась какой-то рыхлой, покоробленной и не крепкой, так как приколочена она была много лет назад, и за это время неоднократно и намокала и высыхала, опять разбухала от сырости во время дождей и снова ссыхалась в жаркую пору. Вот от этой-то фанеры и начала Птица ощипывать и отрывать с одного угла небольшие щепочки, полосочки, драночки, – тут уж хоть как назовите, – но она всё-таки смогла этот самый слабый уголок полностью убрать!

Ура! Вот она, свобода! У Птицы от радости сильнее забилось сердце, и как будто даже сил откуда-то добавилось! Образовавшегося в фанере просвета как раз хватало для того, чтобы выбраться на волю. Но, увы, радость оказалась преждевременной. Получилось так, что всё, пережитое ею, было только началом многочисленных испытаний измученной Птицы!

А дальше произошло следующее. Едва она вы бралась из подвала и только-только встала на землю, как увидела мчащегося прямо на неё злобного питбуля. Из-за сильной слабости лететь она не могла, а прятаться было некуда, – даже назад в подвал быстро не пролезть в то небольшое отверстие, из которого она только что выбралась! Положение Птицы было незавидным и просто отчаянным! Однако буквально в пяти шагах от подвального окна стояла легковая машина без водителя, но с опущенным стеклом, – видимо, он где-то тут, рядом, отлучился на минуту, раз в таком виде машину оставил. На тот момент Птица посчитала эту машину за огромную удачу и, собрав все остатки сил, вспорхнула в машину через приоткрытое окно. Ну вот, спасена в очередной раз! Собака яростно заливалась лаем, в дикой злобе скакала и металась вокруг машины, но внутрь попасть, конечно, не могла.

Да только на самом деле это спасение Птицы означало всего лишь то, что называется: «попала из огня, да в полымя»! Потому что машина, в которой нашла убежище наша Птица, принадлежала местному пройдохе, прохиндею от рождения, кровопийце без стыда и совести, Видалию Сегреевичу Гадимирову, – кривому на один глаз, напыщенному полутораметровому квартирному аферисту сорока с лишним лет.

Хитёр и изворотлив был этот проклятый дрозофил: много людей оставил он без жилья, успешно проворачивая мошеннические операции с квартирными документами доверчивых граждан, за что неоднократно попадал в каталажку, но обычно – только на период следствия! А потом ему в очередной раз удавалось выкрутиться, ловко подставив своего заместителя и предоставив ему возможность повести несколько ближайших лет своей жизни в небольшом замкнутом пространстве в строгой изоляции от общества. Короче говоря, этот одноглазый обмылок был «чёрным риелтором». Хотя промышлял он не только на этом поприще! Для отвода глаз он трудоустраивался в какую-нибудь завалящую фирмочку. Например, – исполнительным директором в фирму «Синка.» Но настоящей его деятельностью были обман, мошенничество, подлог и так далее. Это с молоком матери было заложено в его поганой крови, это было смыслом его жизни, без этого кривой гоблин просто не мог существовать! Была у него и семья: взрослый сын, никчёмный раздолбай Тимка, и жена Татьяна, с которой он давным давно предусмотрительно оформил развод, ну так… на всякий случай, вдруг дело дойдёт до конфискации имущества, а он – вот он, гол, как сокол, у него ничего нет, всё только у жены со смешной и нелепой фамилией Немытая! Да-да, не удивляйтесь, именно так: Татьяна Немытая. Хотя чему удивляться, таких упырей с грязной душой никогда и никому не отмыть, какие моющие средства к ним ни применяй, эти хмыри навсегда останутся немытыми…

Вот к этим-то гнилушкам и угодила измученная Клементина. Когда Видалька вернулся в машину и увидел Клементину, его единственный настоящий глаз загорелся алчным огнем: этот сверхсупержадный недомерок сразу смекнул, какой подарок ему судьба подкинула, можно сказать, – на блюдечке преподнесла и прямо в его коротенькие загребущие ручонки сама же и передала! Уж чего-чего, а дураком-то он не был… а тут такое! Даже сердце бешено застучало под слоем жира!..

Ну, про его загребущие ручонки-то все знают, – это у них в семье наследственное, по роду идёт. Папаша Видалькин всю жизнь на тракторном заводе проработал и, считай, ни одного дня не было, чтоб он что-нибудь не вынес с работы: то гвозди прихватит, то дощечку какую, то что-нибудь другое, что плохо лежало и что можно было унести в руках…