Чмод 666

— Я не знаю. Но мы стараемся не вмешиваться в естественные процессы, и не мешаем ходу событий.

— Рехнуться можно… а что еще случилось такого страшного, что я срочно тебе понадобился?

— Вообще-то я сейчас тебе нужна больше, чем ты мне. Но не это важно. Что бы ты сказал, если бы я сейчас сообщила, что твой отец жив, и ты можешь поговорить с ним?

— Ничего бы не сказал. Отца я похоронил. Конечно, в горбу он не был похож на себя живого, но, тем не менее — это был он, его тело. И тут ошибиться невозможно. Или ты имеешь в виду жизнь загробную? Не верю в спиритизм.

— Да как тебе объяснить… Ладно, скажу прямо. Лилит перенесла сознание твоего отца в тело его ученика. В тело Николая Латникова.

— Что?

— Ты слышал.

Некоторое время я молчал, стараясь переварить свалившуюся на меня информацию.

— Это правда? — Я никак не мог прийти в себя. А когда я в таком состоянии, то всегда говорю какую-то чушь.

— Да. Я уже говорила.

— А почему я должен верить тебе? Мало ли!

— Вот опять… — с досадой сказала Габриель. — Ладно, покажу, если так настаиваешь…

Тут мой разум на секунду как-то помрачился, и я осознал себя быстро идущим куда-то в сторону метро Новокузнецкая. Идти мне было холодно и неудобно, непривычно холодило снизу, между ног все жгло и зудело при ходьбе, а мои сапожки громко цокали высокими каблучками…

«…вот черт, снова забыла прокладки купить, придемся в аптеку идти, а они там дороже стоят… Эдик, зараза такая, опять меня какой-то молочницей заразил… сама виновата, нужно было канестеном смазать сначала… значит все равно идти в аптеку… еще жратвы купить, и выпивки хорошей прихватить… холодно, снизу опять поддувает, надо было джинсы одевать, а не юбку, а то выгляжу как шлюха… впрочем, я шлюха и есть… только бы не простудиться… не могу отвлечься… если я влюбилась, то это самое ужасное, что может быть… тем более в него… Артур гад, натер мне вчера все места… аж распухло все… клотримазол не помогает уже… хожу теперь в раскоряку… наверное со стороны даже видно… вон мужик с какой-то блядью так и уставились на меня… черт, какие у нее ноги… небось из фитнесов и из спа-салонов не вылезает, сука холеная… и не мерзнет же зараза такая… а я вот… вечно у меня все через жопу… нельзя этого допускать… куда ни гляну везде все напоминает о нем… блин, кто мог предположить, что я дни на пролет только о нем буду думать… я тоже не могла… нужно что-то делать… нужно расписать всю неделю по дням и часам… иначе я этого просто не вынесу… как же неприятно, черт, только бы до метро добежать и не простудиться… зима уже надоела… зря я машину на прикол поставила, вот и бегаю теперь как дешевая проститутка… скоро мой дэ эр… мама моя, третий десяток уже пойдет!.. начинаю стареть… не хочу…»

— Это что? — только и мог вымолвить я, когда сознание прояснилось, и все вокруг вернулось на место.

— Что это было? — усмехнулась Габриель. — Это был поток сознания вон той девушки в черной юбке. Во-о-он она идет, видишь? Я подселила тебя к ней. Ненадолго. Примерно так это и делается, только замещение может быть полным и окончательным. Тогда ты бы застрял в теле этой красотки уже насовсем, а твое прежнее тело осталось бы тут в качестве полного идиота. Или — в виде трупа, тут уж как получится.

Что-то подобное я уже читал. Или у Макса Фрая или еще где-то… Сказать, что я пережил шок, будет слишком просто. И неточно. Я много чего испытал в тот момент. А главное — я совсем не понимал, что мне теперь надо делать. Радоваться? Бежать к этому Латникову? Наблюдать за ним? Я просто не знал.

— Если тебе не нравится эта версия, можешь выбрать какую-нибудь другую, — добавила она.

— Ты о чем? — не понял я в первый момент. — Какая версия?

— Дело в том, — продолжала Габриель, — что люди знали нас всегда. Сначала полагали богами, ангелами, эльфами, чертями, демонами — все зависело от культуры. Потом — инопланетянами. Если тебя смущает версии про ангелов и чужих пришельцев из космоса, то можешь считать нас пришельцами из будущего, из другого измерения, из иного пространства. Все это только слова, ничего больше.

— Путешествие в прошлое невозможно. Запрещает закон причинно-следственной связи.

— Это еще почему?

— Ну, как. Вот если я отправлюсь в прошлое и там убью себя молодого, то каким образом я окажусь в нынешнем облике?

— Да не в каком облике ты не окажешься. Сразу же исчезнешь и все. Изменение прошлого возможно, но оно тут же меняет всю последующую цепочку реальности. А окружающие наблюдатели если и заметят чего, то воспримут это как локальный феномен. Чудо, если хочешь. Вот разберем твой собственный пример — если ты, попадешь в прошлое и убьешь свое прежнее «я», то наблюдатели увидят двух человек — помоложе и постарше. Второй убивает первого, и тут же исчезает сам. Остается только молодой труп. Никакого парадокса.

— Ну, ладно, тут надо подумать. А на самом-то деле вы откуда? Это секрет?

— Секрет. И я сейчас тебе его открою. Мы сами не знаем, откуда мы.

— Как…

— А так. Ты вот по национальности русский?

— Ну, вроде как да.

— А откуда взялся русский народ? Вообще — славяне?

— Как это — откуда? Общепризнанным считается…

— Вот! У тебя сразу же в ход пошли такие слова как «общепризнанным» и «считается». То есть, прямых свидетельств и доказательств нет. Имеются только разные теории — более или менее достоверные. А прошло-то всего две с половиной тысячи лет. Или даже меньше. Сам-то ты знаешь, кто был твой, ну, хотя бы, прадед? Вряд ли. Тебе нужно обращаться в архив и оставлять запрос, только тогда и узнают твою генеалогию. А если бы никаких архивов не существовало? Тогда как?

— Но ведь ваши технологии несравнимы с нашими…

— А что наши технологии? Мы, и наши предки, живем так долго, что сами не помним уже сколько. Да, у нас есть какие-то технологии и разные умения. Но это было всегда, неизвестно с каких времен. Ничего нового у нас не появляется, я, во всяком случае, такого не знаю. То, что вы именуете прогрессом и развитием, у нас отсутствует абсолютно. Если у нас и была какая-то родина, то она или исчезла или давно потеряна. Забыта. Основные наши занятия — это то, что вы назвали бы играми. Только мы играем целыми мирами в вашем понимании. Для нас цивилизации — это как пешки на одной из бесчисленных шахматных досок. Иногда некоторых из нас увлекает тот или иной момент или сюжет. Вот, как здесь и сейчас. И не спрашивай меня о всяких деталях и подробностях. Я даже не знаю, откуда мы берем энергию для своего бытия. Существуем и все. Знаю только, что пока я здесь и в обличии земной девушки, мне нужно то же, что и любому человеку. Я должна есть, пить, отправлять естественные потребности, спать наконец… Ну, что-то я умею сверх этого, сам знаешь. А когда я сбрасываю этот образ и перехожу в другой мир, то надеваю оболочку, соответствующую законам и правилам того мира. Да, у нас есть то, что вы называете врагами и друзьями, только мы вкладываем в эти понятия совсем иной смысл и другое значение. Так вот…

— Что — вот?

— Так вот, это все ерунда. Я вначале была с тобой не вполне откровенна.

— Мягко сказано! — не выдержал я.

— Мне нужно чтобы рукопись твоего отца оказалась уничтоженной, — проигнорировала она мое замечание. — Последняя его книга. Текст и все материалы должны быть ликвидированы. Публикация книги может привести к необратимым последствиям трагического характера. Найди эту рукопись. Найти ее можешь только ты, и уничтожить должен своими руками, как прямой потомок профессора Карпова.

Сказав это, Габриель (или кто она там?) шагнула куда-то в сторону и будто прошла сквозь киноэкран, которого на самом деле не было. Сомневаться в справедливости ее слов не приходилось — что-то подсказывало мне, что она права, и все так на самом деле и обстоит. Поэтому, когда я пришел в себя от этого потрясения, то решил не дергаться, и просто плыть по течению. Посмотреть, что будет дальше.

24. Берегите тепло

Нажимая на очередной номер из записной книжки в мобильнике отца, помеченный как «Zina», я ничего особенного уже не ждал. Как оказалось, солидная часть отцовских знакомых даже не слышала о его смерти. То есть люди вообще оказались не в курсе происшедшего. То, что множество контактов находилось в Петербурге, мне не показалось тогда чем-то странным и необычным. Все-таки — то был родной город моего старика. Он там родился, вырос, выучился и стал признанным ученым. Потом почему-то резко все бросил и переехал в Москву, где ему пришлось почти заново делать себе профессиональную карьеру, налаживать новые контакты, обживаться…

Большинство опрошеных мною питерцев ничем не могли помочь, поскольку давно с отцом не общались. Многие просто не отвечали — видимо сменили номера. Но один контакт не только ответил, но и сообщил интереснейшую вещь. Оказалось, что до последнего момента отец регулярно приезжал в Питер, причем только к одному человеку. Никто больше не знал об этих вояжах моего родителя.

— Здравствуйте. Извините меня, возможно, это ошибка. Мне нужно поговорить с Вами по очень важному для меня поводу, — в который раз повторил я заученную фразу. Как всегда, приготовился к блинному объяснению, которое мне порядком уже надоело. Но в этот раз ситуация в корне отличалась от стандартной.