ЧОП "ЗАРЯ". Книга вторая

Я сделал пару шагов назад, всматриваясь в кирпичи и вспоминая, что именно делал призрак в моем видении. Встал на его место, прикрыл глаза и потянулся рукой. Пальцы уткнулись в прохладный шершавый камень, чуть правее появилась гладкая полоска и что-то отозвалось изнутри. Легкий, едва заметный толчок, будто икеевский доводчик в шкафу сопротивляется. Я надавил, почувствовал сопротивление и толкнул.

За стеной щелкнул механизм, кирпичная кладка задрожала, и почти полутораметровый по ширине кусок с натужным скрипом, подняв облако пыли и каменной крошки, подался назад. Край каменной створки сдвинулся вглубь сантиметров на тридцать и остановился, где-то там застряв. Механизмы взвизгнули, буксуя, что-то переломилось и все стихло. Только ощутимо повеяло теплым затхлым воздухом из открывшейся щели.

Мимо меня протиснулся подручный Барыни, поплевал на руки и, крякнув, набросился на створку, открывая ее до предела. Куда сразу же шагнула «Бешеная вобла» со своей жаровней.

И уже через минуту вернулась живая и невредимая, к моему величайшему сожалению. Заметались лучи фонарей, просвечивая помещение, в которое мы вошли вместе с Барыней.

Длинные полоски теней от расставленных вдоль стены клеток пробежали по высокому потолку и скрылись где-то за длинным каменным столом. Тюрьма или какие-то загоны, плюс пыточная или некая лаборатория. А, может, и все вместе.

— О, какие люди! — Барыня подошла к первой клетке, внутри которой на полу сидел высохший скелет в лохмотьях с сохранившимся гербом на груди. — Граф Метлухин, полагаю? Мое почтение. Вот оказывается, чем закончился ваш имущественный спор со Львовыми, а то поговаривали, что вы уехали на Дальний Восток.

Барыня забавлялась. Перешла к другой клетке, где в обнимку лежало еще три скелета, один из которых был сильно меньшего размера. Потом к третьей и четвертой — везде скелеты, скелеты в шкафу великого рода Львовых. Почти везде звучали фамилии, видимо, знатных и древних родов, которые когда-то перешли дорогу графу, исчезли при невыясненных обстоятельствах и закончили свою жизнь в застенках этой шахты.

Знакомых фамилий не прозвучало, но и того, что я видел, было достаточно, чтобы вписать Львова и его «Прайд» в список уродов этого мира. Надо будет навести справки, мог ли отец с ними схлестнуться. А то кардинальность методов дает пищу для размышлений.

Потом пошли клетки другого типа. Ниже и шире, и с более толстыми прутьями, внутри которых тоже было полно костей. Не человеческих костей, а больше похожих на того шахтерского монстра с клешнями-кирками, которого я видел.

— Теперь понятно, как Львовы так быстро разрабатывали свои шахты, — промурлыкала Барыня и подошла к пыточному столу. — И эти люди говорят, что я где-то там перешла границу…

На одной стороне стола под толстым слоем пыли лежал почти целый скелет деймоса. Лежал на спине с закованными в кандалы конечностями. На второй стояли аптекарские пузатые склянки с остатками разноцветной жидкости, присохшей на стенках, и какие-то ржавые инструменты.

Судя по размеру скелета, деймос был еще совсем крохой. Кости частично рассыпались, но воображение спокойно дорисовало картинку препарируемого существа с растянутыми лапками — так лягушек обычно в учебниках биологии показывают. Правая клешня отвалилась и, проскочив через кандалы, упала на пол.

Я чувствовал остаточную силу умерших здесь существ. Людей — нет, там либо все выветрилось, либо природа сущности совсем другая. А вот кости скорпионов фонили — хоть сам поглощай, хоть огневиком изгоняй.

И пока барыня отвлеклась на изучение медных табличек на стене, я присел, завязать шнурки, как бы нечаянно скользнул фонарем по глазам монашки за спиной и схватил упавшую «клешню», быстро запихнув ее в ботинок и прикрыв штаниной.

По форме — скорее тонкий прямой клюв или коготь, сантиметров десять в длину. По ощущениям — душелов сам в себе. Сидит там что-то, пусть слабенькое, но откуда можно зачерпнуть силы, призвать владельца и использовать, если не против скал, то хотя бы против более мягких вражеских тел.

Монашка недовольно рыкнула на меня, чтобы не отсвечивал, но мои манипуляции с когтем не заметила. Барыня еще немного поболтала сама с собой, восхищаясь хваткой Львовых, еще больше запутав меня, какой же у нее возраст, ибо разрыв в двести лет не мешал ей говорить о первых владельцах шахты, как о давнишних знакомых. И мы отправились дальше.

Миновали еще несколько рабочих зон, углубились в длинный, очень длинный тоннель, который по моим прикидкам мог чуть ли не под озером идти, и перли по нему несколько часов.

Прошли несколько ржавых решеток и небольших комнатушек, то пустой склад, то заросшая пылью и паутиной комната охраны или рабочих. Трухлявые нары, столы, ржавый инструмент — явно какие-то технические помещения на пути длинного коридора, который вел на выход.

После довольно большого перерыва в одной из старых казарм, где удалось даже подремать, дорога наконец-то пошла вверх. А еще через несколько часов мы уперлись в тяжелые дубовые ворота.

Барыня приказала всем не шуметь и потушить фонари, сделала несколько пассов, и без единого скрипа и малейшего шума замок растворился в воздухе, а ворота распахнулись.

Очередное складское помещение, подвал метров тридцать в длину, наполовину заставленный ящиками. Свежими, современными — светлое дерево, еще пахнущее хвоей, чистый пол и всего одна паутинка в уголке маленького, забранного решеткой, окошка под потолком. За ящиками каменная лестница, уходящая вверх, и запертая толстой решеткой.

Через узкие окошки в помещение проникал лунный свет, достаточный чтобы видеть напряженные лица помощников Барыни, начавших тихонько раздвигать ящики и освобождать пятачок перед дальней стеной. Я присмотрелся к надписям на коробках и прочитал: «Торговый домъ Прайдъ и ко». Плюс мелкие пометки с номером партии и датой упаковки.

Что внутри непонятно, но что-то тяжелое. Мужики вчетвером, кривя напряженные покрасневшие лица, с трудом несли ящики. А когда над головой послышался скрип снега и тихий говор, а потом промелькнула тень от чьи-то ног, у мужиков чуть глаза от натуги не полопались, пока они, замерев, старались не шуметь.

Выходит, что мы в каком-то городе. И если шахта Львовых давно иссякла, то дела свои они ведут по-прежнему. И раз Барыня не пошла напролом, город должен быть достаточно большим. Промелькнула мысль, пошуметь и привлечь внимание, но решил, что пока рано. Самому интересно уже, что там за призрак профессора и что я смогу от него узнать.

— Какая-то странная лаборатория, — я прошептал Барыне, когда шаги над головой стихли.

— Она рядом, в доме через площадь, — неожиданно ответила Барыня, глаза у нее блестели в возбужденном предвкушении. — Скоро уже, жди.

Нас со Стечей оттеснили подальше от окон и оставили под присмотром двух монашек. А весь остальной отряд, как по волшебству, из банды головорезов превратился в организованную группу взломщиков-тихушников. Мы делали подкоп.

Барыня делала.