ЧОП «ЗАРЯ»
Шрифт:
Наэлектризованное гудящее нечто гнало меня до самой набережной.
Я потом так и не понял, как мне пришла в голову эта идея с Москвой-рекой, да еще в ноябре. Может, в памяти всплыл образ Винни Пуха с его побегом от пчел, или это был кот из мультика про Тома и Джерри, а может, Шарик из Простоквашино? Не помню, в голове в тот момент все перемешалось.
Черные кляксы почти догнали меня. То вились вокруг, то залетали вперед, кружась над головой. Я отмахивался, лупил по воздуху дубинкой, но только обжигался при столкновении с искрами.
В панике я не придумал ничего умнее, чем вскочить на парапет и
План не сработал.
Вода вокруг начала светиться от погрузившегося за мной роя. Сгустки сцеплялись в единое целое, стягивались вокруг меня и тянули на дно, будто я не просто тонул, а еще и в водорослях запутался. Чувствуя, что уже нет не только сил, но и воздуха, я отчаянно задергался, стараясь хоть как-то выбраться из черного вязкого плена.
Но тело парализовало судорогой. Губы разомкнулись, и я начал глотать тухлую воду со вкусом машинного масла. Черная пленка сомкнулась перед глазами, и я отключился…
Боли не было. Возможно, я летел, как во сне. А, может, меня разобрали на миллионы маленьких молекул, на какую-то человекоподобную пыль, свободно парящую под солнечными лучами. Но потом запылесосили обратно, собрав в бесформенный сгусток энергии, который начал снова трансформироваться в человеческую тушку.
Я закашлялся, выплевывая вязкую жидкость, потом заорал, чуть не выворачивая себя наизнанку, и открыл глаза.
– Что со мной? Где я? – пытаясь сфокусировать зрение, спрашивал я.
Я не понимал, что происходит, но видел, как какие-то тени окружают меня со всех сторон.
– Все в порядке, лежи, не вставай, – послышался теплый мужской голос. – Ты наконец дома…
ГЛАВА 2
Осознание происходящего приходило урывками.
В промежутке хоть какой-то ясности я разглядел несколько фигур, стоявших по кругу – люди в темных балахонах с глубокими капюшонами. Черные затухающие сгустки втягивались под эти капюшоны в провалы на месте лиц.
Потом меня накрыла волна забвения с проносящимися перед взором картинками из минувшей жизни. «Дома» – это где? В Ясенево? Я переехал туда несколько лет назад с бабушкой, а потом жил один, когда деменция доконала ее, и она пропала без вести.
Найти ее – единственного родного мне человека, я так и не смог. А узбекам я тогда не соврал – родителей и правда не было. Ну, то есть лет до восьми были, но погибли в какой-то аварии. Бабушка не любила об этом говорить, тянула меня в одиночку, хмурилась на все мои косяки и залеты, а потом молча собирала вещи, и мы меняли город и школу. Пока не осели в Ясенево, так что да – вполне себе дом.
Когда зрение опять прояснилось и я смог вынырнуть из вязкой сонной трясины, то понял, что лежу на каком-то постаменте, а рядом, буквально в метре от меня, на такой же тумбе лежит старик. Мертвый старик, но с такой довольной застывшей лыбой, с таким умиротворением на сморщенном бородатом лице, что можно было смело утверждать: этот мир он покинул очень счастливым.
Между нами стоял мужчина, тоже с сединой в бороде, и тоже довольный. Даже несмотря на то, что вместо правой кисти у него из-под рукава торчал
сдвоенный крюк. Это он говорил со мной. Трындел без остановки, что я дома и что все получилось.– Отдыхайте, Матвей Александрович, не беспокойтесь! Мы вас в дом перенесем, – в его голосе я слышал заботу. Перестав сопротивляться слабости, отключился под продолжающееся мерное бормотание: – Неужели получилось? Как жаль, что барин не дождался, не пережил…
Пробуждение было необычным – уже и не припомню такого состояния. Выспался, отдохнул, ничего не болит, нигде не затекло, отходняка и похмелья нет, в школу или на пары не опаздываю. Потянулся на довольно удобном матрасе и покрутил головой. Обнаружил, что лежу на железной, скрипящей пружинами, старой кровати.
Кованая спинка с завитками и цветочками сильно потускнела, на ней собралась пыль, а в левом верхнем углу ярко блестела на солнце тонкая паутина. Огромная подушка, в которой голова утонула почти целиком, пахла увядшими травами – что-то луговое с примесью земли.
Стены измазаны побелкой, деревянное окно с растрескавшейся рамой, под потолком вьется змейкой проводка, прямо как в старых подъездах на Арбате – два черных переплетенных провода. Ведут к центру потолка, с которого свисает одинокая лампочка.
Комната оказалась небольшой, метров десять квадратных. Помимо кровати, на которой я поскрипывал пружинами, у стены стоял комод, накрытый кружевной скатеркой ручной работы. На комоде стояли белые фигурки, издалека похожие на слоников. Приглядевшись, я понял, что либо это очень хреново сделанные слоники, либо таких уродцев в нашем мире я не встречал.
Над комодом висело несколько старых фотографий, будто из начала прошлого века. Бородатый мужик стоял, положив ладонь на спинку стула, на котором сидела женщина, а вокруг них (четверо)детей. Рядом с семейным снимком – отдельные портреты. Но разглядеть детали не получилось, я видел лишь замыленные от старости и потерявшие резкость силуэты.
Я встал с кровати, прошелся до двери. Там стоял стул, на котором лежала одежда. Штаны, рубашка и куртка, похожая на джинсовую, а на полу – грубые ботинки. Все с виду новое, но фасон и стиль очень напомнил форму работяг того же времени, что и на фото.
Одевшись, я подошел к окну, в надежде увидеть хоть какие-то знакомые виды. Вид открывался примерно со второго этажа и довольно скудный: яблоневый сад с лысыми тропинками, разбегающимися среди всего этого великолепия, колодец и покосившийся старый сарай. М-да, это точно не Ясенево. Если только Царицыно – там вроде есть какой-то парк оформленный под старину. Хотя все равно сомнительно, что река могла меня туда вынести.
Моих вещей нигде не было. Документы, телефон, банковские карты и самое главное – телескопическая палочка-выручалочка – все как в воду кануло. Хотя, может, и не «как»…
Дверь поддалась легко, лишь едва скрипнули петли. Я вышел в коридор, увидел несколько дверей и лестницу вниз. С первого этажа доносился шум, будто кто-то готовит – бряцнула посуда, зашипело горящее масло.
Заглянув еще в одну комнату с незапертой дверью, я спустился в просторный холл, пытаясь определить, откуда еще доносятся звуки, помимо кухни. Я слышал шаги и приглушенные разговоры.