Что Библия говорит о последнем времени

Похоже, что по крайней мере по двум направлениям еврейская апокалиптическая литература сослужила народу Божьему хорошую службу. Во–первых, Бог использовал ее, чтобы приготовить дорогу откровению, которому еще надлежало прийти, и, во–вторых, в ту эпоху, когда стих живой голос пророков и враги угрожали со всех сторон, еврейские апокалиптики поддерживали надежду на то, что Божья рука еще достаточно сильна, чтобы спасти Свой народ в назначенное время.

Заключение

Сделав краткий обзор ветхозаветной и межзаветной апокалиптической эсхатологии, мы выявили несколько интересных тенденций. Будет полезно привести все их на одной странице, чтобы проиллюстрировать развитие эсхатологических идей на каждой стадии.

Божий план во Второзаконии, 28–я гл.

Постепенная и условная эсхатология

Божий план в писаниях пророков

Апокалиптический взгляд на конец света

Эсхатология Моисея, вбиравшая в себя идею постепенного наступления конца мира при определенных условиях, в конечном счете подготовила путь для эсхатологии пророков, которая характеризовалась идеей властного Божественного вмешательства в исторический процесс. Эта идея подготовила почву для формирования концепции о постепенном утверждении идеального мира, той концепции, которая отчасти просматривалась во Второзаконии, хотя и без предположения о необходимости такого вмешательства. После формирования ветхозаветного канона забрезжила мысль о том, что дела в этом мире настолько плохи, что, прежде чем создавать идеальный мир (то есть утверждать грядущий век), необходимо полностью уничтожить все старое. Связь истории и географии с вечностью разрывается.

Богатый и разнообразный эсхатологический материал, содержащийся в сочинениях древнего Израиля и раннего иудаизма, создает необходимый фон для новозаветной эсхатологии. Теперь мы можем обратиться к той части Библии, которая является не только нашим главным свидетельством об Иисусе Христе, но и нашим путеводителем в адекватном осмыслении эсхатологических идей.

Часть третья Новый Завет и конец мира

Глава шестая Приближение конца

Нет сомнения, что новозаветные писатели и персонажи Нового Завета хорошо знали Ветхий. Ясно также и то, что они жили и писали в мире, сформированном иудейской эсхатологической апокалиптикой. Сам Иисус подтверждает это, говоря: «Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие (в веке сем — англ. пер.), среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной; многие же будут первые последними, и последние первыми» (Мк. 10:29–31).

Итак, мы видим, что в приведенном отрывке Иисус проводит различие между веком нынешним и веком грядущим. Он говорит о совершенно противоположной картине, которая откроется в результате смены одного века другим. Многие из тех, кто в этом веке был первым, в грядущем станут последними, и многие из последних станут первыми. Примерно то же самое читаем и в Евангелии от Луки: «Иисус сказал им в ответ: чада века сего женятся и выходят замуж; а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят» (Лк. 20:34, 35). Итак, в высказываниях Иисуса виден явный разрыв между двумя веками, что усугубляется в хорошо известном великом поручении, где, в частности, Иисус говорит: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:19, 20).

Павел в своих посланиях тоже говорит о «боге века сего» (то есть о сатане) (2 Кор. 4:4), о «настоящем лукавом веке» (Гал. 1:4) и о «грядущих веках» (Еф. 2:7). Надо отметить, что Иисус и Павел говорили не только о «сем» и «грядущем» веках: рамки настоящего исследования, к сожалению, просто не позволяют показать более широкий спектр взаимосвязей между языком Нового Завета и языком иудейской апокалиптической литературы. Скажем только, что в одном случае (а именно в 14–м и 15–м стихах Послания Иуды) содержится не более и не менее как цитата из неканонического произведения, а именно из 1 -й Книги Еноха (1 Енох 1:9). Итак, нет никакого сомнения, что новозаветные авторы использовали идею двух веков (с радикальным различием между ними), а также обращались к другим аспектам иудейской апокалиптической мысли.

Поскольку Новый Завет построен на апокалиптической эсхатологии, возникает вопрос: как в нем представлены апокалиптические концепции? Полностью ли принимается апокалиптическая эсхатология или же пришествие Христа привносит в нее серьезные изменения? Как Бог использовал апокалиптическую картину скончания времен в Своем стремлении благовествовать людям, жившим во времена Иисуса?

В этой связи было бы полезно в общих чертах охарактеризовать апокалиптическую эсхатологию, содержащуюся в 4–й Книге Ездры (4 Езд. 7:26–34). Согласно указанному отрывку, Мессия приходит перед концом нынешнего века и живет четыреста лет. Затем он умирает вместе со всеми, а мир на семь дней возвращается в состояние «исконного безмолвия». Спустя семь дней Бог властно вмешивается в это состояние, дабы воскресить умерших, совершить над ними суд и начать новый век.

Мессианская апокалиптика

Поскольку большинство иудеев, встретивших Иисуса, придерживались именно такого воззрения, вполне понятно, почему крест стал для них большой проблемой. Если бы Иисус действительно был Мессией, считали они, Его смерть привела бы к концу этого века и все узрели бы наступление нового. Однако, несмотря на смерть Того, Кого считали Мессией, было очевидно, что прежний век все еще пребывает во всей своей силе и со всем своим злом и безысходностью. Вместо воцарения обновленного рая Палестина по–прежнему оставалась под властью Рима.

Поскольку Павел вырос в атмосфере таких воззрений (и в его посланиях достаточно свидетельств тому, что это было именно так), он со всем основанием мог не принимать христианства. Когда, окруженный охраной, он направлялся в Дамаск, в его голове наверняка роились апокалиптические мысли, и он думал примерно так: «Не может быть! Этого не может быть! Если бы Иисус был Мессией, то новый век уже наступил бы. Эти христиане — просто мошенники. Разве они не видят, что этот век по–прежнему с нами? Разве им не ясно, что если новый век не наступил, то все. что они приписывают Иисусу, — просто ложь? Я должен остановить это безумие».

Что заставило его передумать? Разве мог столь убежденный человек так внезапно измениться? В тот день Павел направлялся в Дамаск, где собирался разделаться с «обманом», который учинило христианство (см. Деян. 9:1, 2). Он мог с чистой совестью бороться с ним (см. Деян. 23:1), поскольку его эсхатологические воззрения говорили ему, что все это явная чушь. Однако встреча с Иисусом на пути в Дамаск навсегда изменила его эсхатологию. Явившись ему (см. Деян. 9:3–6; 22:6–11; 26:12–19), Иисус убедил его, что Он действительно умирающий Мессия, Которого Павел и должен был ждать согласно своим эсхатологическим воззрениям.

Однако такое открытие повергло его в то состояние, которое социологи называют «когнитивным диссонансом». Машинально отряхивая одежду от пыли, он не мог унять мыслей, которые опять зароились у него в голове. «Да, Иисус — Мессия, но ведь этот век еще не кончился. Возможно ли это?» Вопрос был столь жгучим, что три дня Савл не ел и не пил, пытаясь согласовать результаты откровения с его прежним богословием (см. Деян. 9:9). И он пришел к выводу, что если Мессия воистину пришел и умер (о чем говорил его собственный опыт встречи с Иисусом), тогда новый век, наверное, уже наступил, несмотря на то, что прежний не прекратился. Новый век каким–то образом «наложился» на прежний, и теперь опыт говорил об их одновременном параллельном существовании.