Что делать? 54 технологии сопротивления власти

ОДИННАДЦАТЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

По некоторым историческим свидетельствам, Владимир Ленин целых два дня хохотал сразу после Октябрьского переворота. Был ли это ясный и оздоровляющий смех человека, совершившего сопротивленческую акцию? Ни в коем случае. Скорее всего, это было гнусное хихиканье политикана, перехитрившего своих конкурентов. Следует строго различать цинический, инфантильный, презрительный, идиотический, дурацкий дохлый, гомерический, отчаявшийся, добродушный, одобрительный, невинный, дурашливый, гадкий, раболепный, умный, бессильный, веселый и развенчивающий смех. Смейтесь весело!

35. Технологии сопротивления: действие со стулом

Можно ли учиться технологиям активного сопротивления в домашних условиях? Можно ли укреплять ежедневно свои сопротивленческие инстинкты и мускулы? А почему бы и нет, скажите на милость? Вот одно простое и убедительное упражнение: действие со стулом. Попробуйте, поупражняйтесь.

Здесь стоит стул.Что мне с ним делать?Я могу на него сесть.Это означает усталость.Я могу его дать тебе.Это означает вежливость.Я могу его бросить в огонь.Это означает: мне холодно.Но мне сейчас не холодно.Сейчас я в ярости.Я в ярости из-за несовершенства:Несовершенства мира.Я беру этот стул.Я бросаю его об стену.Это начало действия.Это начало всего.

36. Технологии сопротивления: ненавидеть

Эмоционализм разного рода, апология эмоций — это сейчас не слишком популярная вещь. Однако проявление эмоций нормально и необходимо, как поцелуй, как блажь, как отрыжка, как холод. Нужно воспитывать в себе эмоции — и ненависть прежде всего. Воспитанная, точно направленная, вооруженная сознанием ненависть необходимость для всякого сопротивленца. Видели ли вы когда-нибудь сильно обиженного ребенка, охваченного мощным припадком ненависти? Видели ли вы, как он начинает топотать ногами, размахивать руками, орать и сверкать глазами? Видели ли вы, как он кидает в своих врагов камнями, песком или пустыми бутылками? Подобная ненависть опасна и саморазрушительна. Но если ваша ненависть сочетается с самоанализом и контролем над ситуацией, со знаниями и пониманием происходящего — это прекрасно, это значит, что вы живы, что вы в хорошей форме. Сопротивленец — это не машина, не робот, не холодильник с мертвыми цыплятами, не компьютер, не терминатор. Сопротивленец — это живой человек со всеми своими воспоминаниями, неврозами, капризами, страхами, любовью. И со своей ненавистью, конечно же.

Но запомните раз и навсегда: не наполняйте ненавистью все свое существо! Для ненависти есть одна мера — мизинец. Прежде всего следует воспитывать в себе не ненависть, а недоверие. К чему нужно испытывать недоверие? Недоверие нужно испытывать к:

а) дискурсам;

б) президентам и премьер-министрам;

в) бюрократии разного рода;

г) искусству;

д) правосудию;

е) декларируемой свободе;

ё) сексу;

ж) теории;

з) средствам массовой информации;

и) редакторам журналов;

к) военщине;

л) интриганству;

м) поучительным, авторитетным интонациям;

н) собственным успехам;

о) пропаганде сопротивления;

п) проявлениям любого насилия;

р) поп-культуре;

с) элитарной культуре;

т) коллективу

у) доктринерству…

Остальные пункты вы можете прибавить сами. Никакого алфавита не хватит.

37. Технологии сопротивления: атака на скуку

Чудовищная скука царит в наших городах. Паршивые иерархии. Мерзопакостная патриархальность. Паскудная тюремность. Патологическая барахольность. Трусливая корректность. Свинорылое хамство. Вот, кажется, и все развлечения. Самые большие радости: сходить в кино, на выставку, в бордель или в кафе. Премного благодарны, спасибочки. Дискотека, блядь!

«Общество дисциплины» и «общество контроля», впрочем, как и разные там тоталитарные и фундаменталистские общества, порождают и воспитывают скуку как свое самое дорогое и любимое детище. Эта дерьмовая скука носит ныне полуполицейский, полуклинический характер. С одной стороны', общество муштрует, с другой, не менее поганой, стороны, оно лечит. То вы маршируете в защитной униформе, то валяетесь на кушетке в байковой пижаме. То вы отдаете честь, то ноете и ссыте в горшок. В специально предназначенные солнечные сезоны вы щеголяете в бикини на пляже. Играете в волейбол. Исповедуетесь врачу или приятелю. Улыбаетесь начальству. Пьете пиво и водку. Едите арбуз. Надеваете модную меховую буденовку и сиреневые кальсоны. Смотрите телевизор. Старитесь, ссыхаетесь, маразмеете.

Скука забралась к нам в пупок и скребет его своим злым коготком все время, час за часом. Скука кастрировала науку и искусство, эротику и политику. А что может предложить нам власть в качестве противоядия от скуки? Известно что: порнографию и демонстрацию насилия. Никогда еще прозрачность секса (в его знаках, в его образах, в его нарративах) не была столь тотальной и столь самодостаточной, никогда еще массовые и единичные бойни не были столь неприкрытыми и находящими всеобщее одобрение, пошлый всеобщий интерес. И растет, крепнет связь между порно и политикой: чем больше технология войн разворачивает их в сторону механистического и систематического уничтожения, тем больше решения, которые их развязывают или их прекращают, подчиняются голым интересам выживания и самолюбования, цинизма и силы. Скука требует хлеба и зрелищ, прозрачности и гиперреальности, что значит порнографизма. Скука требует потребления и репродукции подловатых развлечений. Как же нам с этим бороться? А? Сопротивляться как?

Скука дико боится автономизации субъекта. Автономизация означает, что субъект нашел увлекательное занятие, которым он поглощен. В этом своем занятии субъект делается отдельным, иным, отличным от скучающего и развлекающегося большинства. И если развлечения поставляются прежде всего массовыми технологиями производства, то занятия субъект находит через процедуры знания и формы субъективации, через то, что Фуко называет «технологиями себя». Именно с помощью этих технологий субъект конституирует себя в качестве такового. Речь идет об образовании себя через разного рода техники жизни. Исторически эти техники крайне разнообразны: это и древние формы вечернего сосредоточения и постоянной бдительности по отношению к себе, выработанные внутри философских школ античности; это и практики исповеди и саморефлексии, используемые в христианстве; это и методы социального и политического (само)анализа и активизма, практикуемые отдельными субъектами (и группами) в Новое время; это и некоторые психоаналитические, авангардистские подходы, перенесенные в сферу «культуры себя». (Как мы уже писали, политика может разворачиваться на уровне микрополитики «социальные практики — на уровне индивидуальных ежедневных практик.)

Таким образом, неплохое средство от скуки — воспитание и образование себя через изучение и критику способов отношения к себе. С помощью этого метода можно спровоцировать роман с реальностью, который принесет много удовольствия. А сейчас мы кратко перечислим лишь некоторые ежедневные техники, направленные против скуки:

1) упражняться в дружбе;

2) тренировать способность к полноценному восприятию мира во всем его многообразии;

3) тренировать способность к неформальной коммуникации;

4) упражняться в эротическом отношении к миру;

5) дисциплинировать свои эмоции и делать их артикулированными:

6) никогда не поддаваться тоске, унынию и депрессии;

7) постоянно устанавливать с собой новые отношения;

8) контролировать и знать все свои желания;

9) править собой, а не другими;

10) постоянно перестраивать свои отношения с другими, вытравливая из них интонации власти.

Ну, и так далее.

ДВЕНАДЦАТЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

Ненавистью к скуке (которая была частью более широкой ненависти к «обществу спектакля») были одержимы ситуационисты. Они разработали довольно эффективные методы борьбы с унынием и пассивностью. Одной из их наиболее интересных находок была идея derive. Это идея экспериментального «присвоения города» группой сопротивленцев. Жизнь участников эксперимента в процессе такого присвоения делается гораздо более интенсивной и яркой, чем это может представить себе какой-нибудь обыватель. Итак, в чем заключается эта идея? С помощью собственных чувств и их документации объективные карты города превращаются в субъективные. Однако это не субъективность бреда или романтической грезы, а субъективность нового культурно-политического проекта, рождающегося в процессе эксперимента. Город разделяется на зоны, каждая из которых получает свою функцию. Зоны имеют свои символические значения, даваемые им ситуационистами. Эти значения пересекаются с реальными историческими значениями тех или иных городских районов. Деконструируются старые смыслы и возникают новые. Конспирация переплетается с фантазиями. Предшественниками ситуационистов в этой игре были сюрреалисты, которые приходили в восторг от случайных городских встреч и происшествий, от иррациональных необъяснимых инцидентов на улице. В отличие от них ситуационисты подчеркивали урбанистический и социальный характер «derive», указывали на сопротивленческий подтекст своей игры. В 1957 году (то есть в год основания ситуационистского интернационала) ими была учреждена фиктивная Лондонская психогеографическая ассоциация, которая и занималась проблемами "психогеографической картографии" — derive. Впрочем, игра вовсе не была бумажной и домашней: ситуационисты действительно бродили по Парижу (и другим европейским городам), изучали его, обсуждали план города, а также катались по улицам на велосипедах. Психогеография приносила, по всей видимости, массу сопутствующих удовольствий: споры, сидение в кафе и т. п.