Что движет солнце и светила

– Чёрт с ним, - отмахнулся Александр.
– Гори оно всё синим пламенем!

Он ещё не знал, что киоск и в самом деле сгорел. Интеллигент впопыхах бросил непогашенную сигарету в ящик с мусором, и вскоре робкие язычки пламени, окрепнув, бесшабашно заплясали по всему помещению. Огонь увидели с поста ГАИ, но пока разбирались, что к чему и вызывали пожарку, спасать уже стало нечего.

Самое интересное, что в разгар пожара приехал на грузовике хозяин киоска. Как-то слишком деловито оглядевшись вокруг, он сообщил собравшимся, что торговую точку наверняка спалил этот пьянчужка, которого он лишь по доброте душевной взял на работу. И хорошо, что киоск буквально на днях застраховали, хоть что-то можно будет получить за ущерб.

На самом деле хозяин знал, что должно было случиться ночью со сторожем. Он слишком боялся "наездов" рэкетиров, и когда ему пообещали мир и спокойствие, да ещё посоветовали, как лучше и надёжнее оформить страховку, он смирился с неизбежностью утраты. На Александра ему было наплевать, ведь, как говорится, своя рубашка ближе к телу. В конце концов, теряя киоск, он ничего не терял: через месяц на этом же месте поставят другое сооружение, а знакомые ребята навезут "левого" дешевого товара, который от настоящего отличит разве что придирчивая экспертиза.

– Ой, ну как же это так?
– волновалась Люба.
– Ведь хозяин подумает, что ты бросил пост, из-за тебя ему убыток... Нет, что-то надо делать! Пойдём туда вместе...

– Не пойду, - сказал Александр.
– Я устал.

– А я, думаешь, не устала?
– Люба тяжело вздохнула.
– Так устала, что, кажется: вот упала бы и Богу душу отдала, сил никаких нет...

– Да я не о том, - Александр опустил голову.
– Жизнь такая получается: чем дальше, тем хуже, и вроде бы колготишься, что-то делаешь, пытаешься выбраться к свету, а на самом деле это не свет, а так - мерцание гнилушки, ночного светляка или черт знает чего, ненастоящее, в общем. Устал я от этого. Надоело!

– Всем надоело, - откликнулась Люба.
– Но жить-то как-то нужно. Ведь для чего-то же мы все родились...

– Да ты, оказываешься, философ, Любаша, - засмеялся Александр. Надоело - не надоело, а шуруй вперёд, или вбок, или блукай в трёх соснах, только не стой на месте, так что ли?

– Выходит, что так, - смирно подтвердила Люба.
– На месте только памятники стоят.

– Что-то у меня голова раскалывается, - сказал Александр.
– Давай хоть чаю попьём, что ли. Где у тебя вишневое варенье? То, моё любимое, протертое через сито...

– В подполье лезть надо, - ответила Люба.
– Завтра достану. А попьём-ка мы чайку с медом. Ты не против? Видишь, я от сладкого ещё толще стала. Натуральная бабища !

– Ну и что?
– откликнулся он, и глаза его засветились лаской.
– Ты мне нравишься всякая...

Люба поставила на плиту чайник, нарезала ломтями батон. Александр глядел, как ладно она двигается по кухне, отвечал на какие-то её вопросы, сам говорил всякую чепуху и на душе становилось всё теплее и теплее.

Вдруг в подполье что-то стукнуло. Мейсон насторожился и запрыгнул на стул.

– Что это?
– спросил Александр.
– Крысы завелись?

– Нет, Суседка!
– отозвалась Люба.
– Домовиха у нас живёт. Иногда проказничает. Я страсть как её пугалась. Но добрые люди объяснили, что бояться суседки не надо. Она заботится о том, чтобы в доме всё было ладно...

– Ну-ну, - качнул головой Александр.
– Веришь в бабушкины сказки?

В подполье снова что-то стукнуло, послышались осторожные быстрые шажки.

– Чертовщина какая-то, - сказал Александр.
– Надо будет мышеловку поставить.

Люба молчала и улыбалась. Может, Суседка - это и правда вздор, выдумка, бабушкина сказка, галлюцинация, ерундовина с хреновиной, но ведь что-то же помогает выдерживать всю эту невыносимо трудную жизнь, расцвечивая её скупыми цветами радости и маленькими удачами. Наверное, в каждом доме существует свой незримый хранитель, только один старается сделать всё на совесть, а другой спит и ленится. Хорошо, что у неё, Любы, поселилась Суседка. Может, это она привела Саню домой?

– Ай, глупая я, глупая!
– забывшись, что не одна, вслух сказала Люба. Если бы на самом деле всё от Суседки зависело, - и осеклась, увидев мягкую улыбку Сани.
– Ой, заговариваться стала! Видно, дело к пенсии идёт...

– Старушечка ты моя ненаглядная, - сказал Александр.
– Как же я виноват перед тобой!

– И я - тоже...

Мейсон, лежавший калачиком на стуле, потянулся, лениво лизнул пару раз бок и с удивлением уставился на хозяйку, которая припала к груди хозяина и отчего-то всхлипывала. По понятиям кота, всё у них было хорошо, и с чего бы это вдруг большуха расплакалась? А растерянный хозяин гладил её по спине и неловко повторял: "Ну, будет тебе..."

Потом они долго пили чай. Причём, с хозяина сняли его мокрый свитер, а вместо него натянули теплую шерстяную рубашку от китайского гарнитура "Дружба" и укрыли плечи хозяйкиным платком из козьего пуха.

– Тебе нужно хорошенько пропотеть, - говорила Люба.
– Чтобы никакая зараза в теле не осталась, вышла бы вместе с потом. А то разболеешься, вон как грипп людей косит...

– Всё нормально, Любаша, - отвечал Александр.
– Это у меня нервная дрожь. Не от простуды...

– Все болезни - от нервов, - говорила Люба.
– Они ослабят организм и любая хворь в него как к себе домой зайдёт...

– Да что ты меня как младенца укутала?
– стеснялся Александр.
– Придёт Валюшка, смеяться станет. Скажет: батя, мол, в детство впал...

Валечку они, однако, не дождались. Чай их совсем сморил, и они, сидя на диване перед телевизором с чашками и вареньем-печеньем, как-то незаметно задремали. Мейсон попытался протиснуться между ними, очень уж он любил лежать посередине, но это у него не получилось, и тогда кот обиженно мяукнул. Люба сонно пошарила вокруг себя и, нащупав мягкую шёрстку, погладила её, но вскоре её рука лениво оторвалась от кота и свесилась с дивана.

Любе привиделось, что она попала в какое-то спящее царство. Его заколдовал какой-то злой волшебник. Люди застыли как статуи, и все животные - спали, и даже деревья, цветы и трава не шевелились от ветерка, да и сам ветерок застыл, и облака словно прилепились к небу. Но кто-то незримый, ласково прикасаясь к уху Любаши, сладко шептал: " Не сохраняет ничто неизменным свой вид; обновляя вещи, одни из других возрождает обличья природа. Всё, что творится с тобой, - это испытанье тебе, не плачь понапрасну. Однажды и ты проснёшься, как эта принцесса..."

И Люба увидела, как сказочная Принцесса открыла глаза, пробудилась и устремила лучезарный взгляд на поцеловавшего её Принца. Вместе они спустились по ступеням, и тогда проснулись Король и Королева, и весь королевский двор; и все смотрели друг на друга, никак не нарадуясь. Только вот Люба никак не могла понять, откуда же они могли знать, что проспали сто лет, кто им об этом сказал? А превращения продолжались: кони во дворе поднялись и встряхнули гривами; голуби на крыше высунули из-под крыльев свои маленькие головки, оглянулись вокруг и полетели через поле; снова поползли по стене мухи; ожило пламя на кухне, замерцало - и начал готовиться обед; снова зашипело жарящееся мясо; повар ударил поварёнка по уху, так что тот вскрикнул; а служанка, очнувшись, как ни в чём не бывало, закончила ощипывать цыплёнка.