Что, если?
Шрифт:
Герман останавливается в паре шагов, чтобы просто на нее полюбоваться. Запомнить ее такой. Этот момент. Это на удивление жаркое лето… На солнце вековые сосны истекают смолой, наполняя воздух пряным ароматом хвои. Отфильтрованный утренний свет ложится на мшистый изумрудный ковер. Набежавший ветерок подхватывает белоснежные пряди и резко бросает ему в лицо, добавляя к запахам леса присущего только ей одной аромата. Имана, улыбаясь, безжалостно стягивает волосы резинкой…
– Твой кофе.
Стоит Глухову отдать чашку, как у него звонит телефон. Имана сводит брови. Да-да, он обещал
– Да, Катерина Михайловна… Как едут? К нам?
Одной рукой Глухов на автомате чешет за ушами подбежавшего к нему Волка. Другой прижимает к уху телефон. С каждым словом своей заместительницы его взгляд, обращенный к Имане, становится все мрачнее.
– Я понял. Конечно, буду. Как такое проигнорируешь?
– Что? – взволнованно переспрашивает Имана, когда Герман заканчивает разговор.
– К нам на праздник высокие гости из столицы пожаловали… Надо быть.
– Как? – хлопает ресницами Имана. – Разве так делается? Это же надо все подготовить, охрану там, то да се…
– Эй! Ты чего? Будет охрана. Конечно, будет. Да такая, что мимо комар не пролетит. Ты чего волнуешься?
Имана обхватывает горло ладонью. И соскальзывает на грудь. Ее беспокойство почти осязаемое. Глухову ужасно жаль. Он ведь обещал ей никуда не ездить, а теперь придется нарушить слово.
– Извини, не обращай на меня внимания.
Она его утешить пытается! От этого Герману становится только гаже. Имана осторожно ставит чашку на пень и ныряет в его объятья. Ее тонкое, но сильное тело немного вибрирует под его ладонями.
– Я постараюсь быстро. Покажу им там все, наверное, проведу совещание и…
– Хорошо.
– Снежочек, ну ты чего? Сама же знаешь, сколько охраны для таких встреч нагоняют. Там и снайперы высоты займут, и на месте целая армия будет…
– Точно. Герман, а можно мне с тобой?
– Нет.
– Почему, если это безопасно? Ты меня стесняешься? Так я затеряюсь среди твоих…
Имана не успевает произнести «людей», потому что Глухов накрывает ее губы пальцами. И припечатывает строгим, каким-то даже… разочарованным взглядом.
– С хрена ли мне тебя стесняться?
– Вряд ли я подхожу тебе по статусу.
Глухов растерянно хлопает глазами. Не знай он, что Имана физически к этому неспособна, подумал бы, что девочка таким образом набивает себе цену. Но ведь нет… А значит, она реально думает, что не вписывается в какой-то стандарт.
– Ты единственная подходящая мне женщина.
– Да, но…
– Без «но». И чтобы пресечь любые разговоры на эту тему, нам лучше бы пожениться, – выдает Герман, только со временем понимая, как по-идиотски сделал ей предложение. Другая на месте Иманы наверняка бы на такое обиделась, а эта невозможная женщина просто моргнула… Закусила губу и вниз уставилась, растрогавшись до слез.
– Так ты пойдешь за меня, Снежочек?
– Если так надо, пойду. Да…
Глухов понимает, что они едва шепчут. Голос сел у обоих, эмоции перехватили горло – громче не получается, да и зачем? Все ведь и так понятно. Герман накрывает ладонью затылок теперь уж своей невесты. Привлекает к себе. Вслушивается в
ее эмоции.А может, не так уж и плохо он справился? Нежность топит, в груди щемит. И почему-то кажется, будто не будет момента лучше…
– Что значит – надо? Разве ты этого не хочешь?
– Я уже с тобой. Я твоя. Эти бумажки – обычная формальность, которая ничего не изменит.
– Тогда тем более, что нам терять? Соглашайся.
– Так ведь уже.
Имана впивается пальцами в его плечи. Трется носом за ухом. Глухова переполняет блаженство. И предвкушение. Кажется, что может пойти не так? Когда вот она. Все, что он ни попросит, любую его мечту исполнит.
– Если хочешь поехать со мной, придется поторопиться, – дает слабину Глухов. Имана откидывается в его руках. Внимательно глядя в глаза.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Сестре позвони. Вдруг она сможет выбраться? Повеселитесь.
– А ты?
– А я буду возиться с гостями. Чтоб им пусто было. Пойдем?
Идут рука об руку. Волк послушно семенит рядом. А потом так же послушно заходит в вольер. Привычным жестом Имана закрывает за ним дверь, проворачивает защелку. Глухов не вмешивается. Просто стоит рядом. А когда они возвращаются в дом, вдруг интересуется:
– Слушай, а у тебя вообще есть платье?
– Одно. Но я не очень люблю их носить.
– Почему?
– Потому что под платьем неудобно прятать оружие.
Ответ Иманы его и веселит, и восхищает.
– Надень!
– Платье?
– Угу. Праздник же.
– Ладно.
Она выходит минут через пять. Белоснежный сарафан в мелкий голубоватый цветочек, волосы по плечам. О последнем он не просил, но его сверх меры наблюдательная женщина, видать, заметила, как он по ее волосам фанатеет.
– Такая красивая, – сипнет. – Ты под ними, никак, пистолет прячешь?
Привлекая Иману к себе, ведет руками вверх по спине, будто и впрямь досмотр проводит. Имана смеется.
– Пистолет я прячу под юбкой. Будешь проверять?
Щеки ее розовеют. Не приучена она к таким разговорам, стесняется. Но в то же время чувствуя, что его это заводит, старается. Девочка… Да он ведь и без этого всего уже полностью в ней! Полностью, с потрохами…
– Нет, – сглатывает. – Боюсь, тогда мы точно опоздаем. А нам нельзя.
В городе их дороги расходятся. Глухов едет встречать высокопоставленных гостей из столицы, а Имана договаривается пересечься с сестрой прямо на площади. До официального начала празднества остается чуть больше часа, поэтому народа еще немного. Но палатки со снедью уже работают, и музыка гремит. А еще туда-сюда снуют люди в национальных костюмах, бегают дети из понаехавших танцевальных коллективов, готовятся к соревнованиям лучники и жокеи. Все как в калейдоскопе.
Сердце Иманы все сильнее и глуше стучит. Восприятие органов чувств обостряется. Со стороны кажется, что она с сестрой просто бесцельно слоняется вдоль трибун, установленных вокруг импровизированной сцены. Но это не так. Имана дотошно изучает позиции, вычисляет силовиков, тех, что не прячутся, и тех, что маскируются под простых зевак. Методично выстраивает в голове расстановку, выискивает слабые места.