Что гложет Гилберта Грейпа?

– Если еще хоть раз поднимешь на него руку, я…

Эллен запрокидывает голову, чтобы я уж точно заметил ее слезы.

Как брат и вообще как член семьи, я мирюсь со многим. С моими сестрицами, с матерью, с этим городком. Я выдержу что угодно. Но одного не потерплю ни за что. Кто обидит Арни, тому пощады не будет.

За этого мальца я убить готов.

– На самом деле я его не била.

– Только попробуй драть его за волосы и вообще к нему прикасаться. Клянусь, я тебя выпорю.

– Ну и кто из нас злодей?

Наш даун по-пластунски ползет через луг. Подхожу, ложусь рядом с ним на землю и говорю:

– Мне пора на работу. Но кто-нибудь должен остаться дома, чтобы защищать маму и Эми. И даже Эллен. Ты готов стать их защитником? Охранником? Я на тебя рассчитываю, друг.

Он замер – шевелит мозгами, потом, не глядя на меня, кивает. Поднимается с земли, отдает мне честь и шагает к дому. Эллен молча плетется следом. Да возьми же ты его за руку, приобними, что ли, вертится у меня на языке. Руки так и чешутся запустить в нее камнем, но она оборачивается и одними губами говорит:

– Спасибо.

Они идут домой, не касаясь друг дружки.

Возвращаюсь к своему пикапу и кричу Такеру, который наблюдал за этой сценой:

– И ты все равно хочешь встречаться с этой ведьмой?

– Раньше хотел. Теперь передумал.

Счастье близко.

– Как хорошо. Просветление наступило. Наконец-то ты меня понял.

Кажется, для Такера этот день станет знаковым. Какая неожиданность.

– Хочу, – говорит, – кое-что разъяснить.

Подхожу к его грузовичку. Уже не один год жду разъяснений от этого перца.

– Твоя сестра – без пяти минут «мисс Айова». Сексушка, симпатяшка, пышет здоровьем. Так ведь? Обалденная по всем… этим… как там говорится…

– По всем меркам.

– Во-во.

– Чтоб ты понимал: у меня мерки другие.

– Да знаю я. Слышь, нам… это… обязательно разводить дискуссии на проезжей части?

– Думаю, да. Может, это самый счастливый день в моей жизни.

– Ладно. Так вот, я что хотел тебе сказать. Ездил сегодня на место будущего…

– Да, ты уже рассказывал.

– И видел девчонку. На велике. Гилберт, это с ума свихнуться. Что-то неземное.

– В смысле?

– Да в том смысле, что ты такой девчонки в жизни не видал.

– Ты увидел какую-то девчонку?

– Не «какую-то», Гилберт. А «такую». Высший класс.

– Брюнетка?

– Больше ни слова не скажу.

– Примерно вот такого роста?

Пожимает плечами.

– Хочешь знать, как ее зовут? – И в отчаянии добавляю: – Это подружка моя.

Запрокинув голову, Такер хохочет, как морское чудовище.

– Как же, как же… подружка твоя? – Крякает, хихикает и, визжа резиной, срывается с места.

Я запрыгиваю в пикап. Движок заводится не сразу. Такер давно умчался вперед. Жму на газ, пускаюсь вдогонку.

16

Возле кафе «Рэмп» замечаю Такеров грузовичок. Втискиваюсь между ним и катафалком, принадлежащим похоронному бюро Макбёрни. Захожу: официантка Беверли принимает заказ у Такера. Видит меня, сверкает фальшивой улыбочкой и направляется к шеф-повару, который по совместительству ее папаша Эрл Рэмп. Беверли никогда ничего не берет на карандаш: у нее феноменальная память. Наверное, по сей день помнит, как я в школе над ней изгалялся. Долговязая была, тощая – мальчишки от таких балдели. А еще на шее у нее темнело вишневого цвета родимое пятно величиной с детскую летающую тарелку. Однажды, когда я учился в четвертом классе, а она в шестом, мне на переменке пришло в голову намочить полотенце и протянуть ей, чтобы стерла эту блямбу. Все тогда ржали, кроме Беверли. Она вообще шуток не понимает.

Конец ознакомительного фрагмента.