Что лучше - любить онлайн или в реальности?

Когда я приезжаю в офис, еще в приемной понимаю, что что-то не так! Лена сидит с размазанной тушью под глазами.

— Лена, тебя кто-то обидел? — интересуюсь я.

Я привык, что у нашего секретаря всегда безупречный внешний вид. Сейчас же глаза красные, тушь растеклась немного, на блузке пятна, видимо, от слез вперемешку с тушью.

— Нет, Денис Олегович, — шепчет она и косится на дверь. — Там просто… Ну, Александр Андреевич сам расскажет.

— Ла-а-а-дно, — тяну я и тихо открываю дверь в кабинет.

Саня сидит, обхватив голову руками, и выглядит как безумный. Эля спит на диванчике, и сейчас она кажется такой маленькой. Я подхожу к ней, сажусь на корточки и внимательно её рассматриваю. Её лицо осунулось, под глазами появились синяки, и даже во сне она хмурится. Видимо, ей снится что-то нехорошее, потому что её зрачки под закрытыми веками бегают.

— Есть зацепки? — поднимает голову Саня.

— Пока ничего. Проверка только началась. Что у вас тут случилось?

— Я идиот! Сказал Эле, что есть заявление об отказе захоронения ребенка. Случилась истерика, пришлось вызывать доктора и ставить укол. Она его не подписывала, Ден.

— Я уверен, что девочка жива. И мы найдем ее… — непонятно кого пытаюсь успокоить, себя или друга.

— Если нет, я никогда не прощу себе… Это я! Я во всем виноват.

— Оба виноваты, — подхожу ближе и обнимаю Сашу.

Я прекрасно его понимаю, у самого душа болит, сердце рвется на части, хочется плакать от собственного бессилия. И эту боль не унять. Даже когда найдем, эта боль будет с нами… всегда!

******************************************

Эля.

Дни тянутся бесконечно!

После того как я проснулась, я настояла, чтобы меня отвезли домой. Не хочу никого видеть!

Будут новости, мне сообщат.

Мне кажется я схожу с ума! Потому что я целыми днями пялюсь в окно, на детскую площадку, смотрю как играют чужие дети на улице. Как мамочки гуляют с колясками… Вот и коляска моей дочки стоит в углу квартирки и я периодически зависаю над ней, катаю по комнате.

Мужчины приезжают по несколько раз в день, вместе и по отдельности. Привозят поесть, заставляют поспать.

Но в один день меня просят собраться и забирают в больницу.

— Зачем? — смотрю в окно машины, мимо проплывают серые дома.

— Надо взять у тебя анализы, — говорит Саша.

— Да все в порядке со мной, я две недели назад была в больнице, там все что можно исследовали.

Ловлю в зеркале заднего вида взгляд Дениса.

— Вы же не хотите меня в психушку упечь? — подозрительно интересуюсь я.

— Эль, не придумывай. Прошу.

— Тогда что все это значит? — берусь за дверцу машины.

— Да скажи ты ей, а то надумает сейчас хуже будет! — ворчит Кочетов.

— Днк, возьмем ДНК анализ. Выявили случаев подмены и еще у одной мамочки просто украли детей, как у тебя. Все было в разное время, но ДНК анализ нужен…

— Нашли мою девочку? — цепляюсь руками за переднее кресло.

— Надеемся, что наша… ДНК, — Саша бросает на меня взгляд в зеркало.

— Эль, если это не она, мы будем продолжать… Сейчас надо набраться терпения, понимаешь? Если даже это наш ребенок, нам так сразу его не отдадут! Опека заберет его из семьи… И еще, — мнется Денис, — если возникнут сомнения в твоем психическом здоровье…

— Я буду держать себя в руках, — обещаю я.

Внутри уже бушуют рыдания, но я стараюсь их сдержать. Денис прав… Если подумают, что я неадекватна, запрут на принудительное лечение и ребенка мне не отдадут.

34.

Денис.

Сутки, что мы ждали результаты анализов, длились бесконечно. Эля просила посмотреть на ребенка, она бы узнала кроху без всяких анализов, ведь наверняка похожа хоть на одного из нас троих.

И каково было наше расстройство когда выяснилось, что малышка не наша.

— Но как же так, дядя? — мы все трое встречали его в моей квартире.

— Просто суррогатное материнство, не оформленное по всем правилам, — пожимает он плечами, разглядывая Элю.

Плечи нашей женщины поникли, но она мужественно выслушала эту новость. Саня подходит, обнимает ее, она утыкается носом ему в грудь.

— Хм, племяш, ты только не обижайся, но я что-то не пойму. А чьего ребенка мы ищем, твоего или твоего друга?

— Нашего, — отвечаю я. — Эля — наша женщина!

— Что? — хрипит дядя Миша и закашливается.

— Осуждаете, да? — вскидывает голову Эля и не отводя взгляда смотрит на моего дядьку.

Он смотрит на меня, потом на Элю с Сашкой и улыбается.

— Если парни счастливы с тобой, то я вас всегда поддержу.

Эля хочет что-то сказать в ответ, но кивает и отводит в сторону взгляд.

— Обязательно будем счастливы, ты нам помоги найти нашу дочку, — обнимаю, хлопаю его по плечу и шепчу тихое: — спасибо.

Дядя прощается с нами, уходит.

— Я тоже пойду, — говорит Эля, выворачиваясь из объятий Сани.

— Останься, — прошу ее.

— Зачем? Поймите, ничего уже не будет между нами. Только ребенок и держит пока вместе.

Ее голос звучит глухо и она действительно верит в то, что говорит нам.

— Эля, дай нам второй шанс? — умоляет Сашка. — Я знаю, что обидел тебя тогда. Но, поверь, на самом деле я так не думал. Я уверен, что мы можем быть счастливы втроём. Я не хочу быть только воскресным папой для ребёнка. Я хочу не спать по ночам, менять подгузники, кормить из бутылочки и читать сказки на ночь. Я хочу, чтобы наша дочь видела вокруг себя любящих родителей. И пусть у неё будет два отца, это же ещё лучше! Я буду её баловать, а Ден научит серьёзно смотреть на жизнь.

— Научу, — подхватываю я, — просчитывать всё на два шага вперёд, научу смотреть на ситуацию со стороны. И буду любить вас всех бесконечно!

Эля слушает нас, по щекам текут слезы, обнимает себя руками.

— Любить, — шепчет она.

— Любить, — обнимает ее Сашка и я одновременно.

В эту ночь, Эля впервые осталась с нами. Никакого секса, просто сон.

— Не спиться? — на кухню заходит мой друг, я курю у открытого окна.

— Давно уже плохо сплю. Всё время корю себя, если бы я тогда не сказал этих слов, всё могло быть по-другому.