Что может быть лучше? (сборник)

– Очень просто – менеджер разводит водой солёный йогурт и впрыскивает ей в зад перед выходом.

– Неужели знатоки вкус не различают?

– А дерьмо всё собой забивает.

Обманность, лживость этого коктейля сделала его более отвратительным для меня, чем даже физиологическая натуральность истинного.

Если мужское семя есть материальное воплощение оргазма, то оно в этом смысле может вызывать интерес у женщины или мужчины: им может представляться, что они глотают овеществлённый оргазм. А смесь его с женским дерьмом может представлять феноменологический эффект воссоединения блаженства с его тотальной тщетностью. Тщетностью, исходящей из творительницы жизни и тем дерьмо оживляющей.

Наверно, эти размышления пагубно отобразились на моём лице, потому что Уэнди участливо предложила:

– Если хочешь, я могу тебе настоящее представление устроить. Но я не хочу больше пятерых мужчин, пяти вполне хватит для настоящего коктейля.

– Всё это хорошо, только мне твой напиток не нужен. Я его не пить хочу, а делать.

– Ну и будешь делать, – сказала Уэнди примирительно.

Мы подъехали к Plato Place.

Я вышел из машины, открыл дверь и подал спутнице руку. Рука её была мягкой и горячей. Облегающее платье выдавало большую грудь и зад. Уэнди, надо сказать, была весьма очаровательна.

Уэнди по-заговорщически зашептала мне на ухо, хотя мы стояли одни у двери. Шепча, она коснулась моего уха языком. Наверно, чтобы я лучше слышал. И действительно, я навострил это ухо, которым услышал следующее:

– Я найду здесь любителя коктейля, а ты найди ещё четверых. Остальное я беру на себя.

– А что остальное?

– Соломинка у меня есть…

Тут дверь Plato Place открылась, и мы вошли во влажный полумрак.

Телесный ум

Впервые опубликовано в General Erotic. 2001. № 52.

К ужасу родителей, их дочка Свити, дожив до четырёх лет, перестала умственно развиваться. Как будто в мозгу кто-то что-то выключил. А тело продолжало расти и по-своему умнеть, вырабатывая нужные гормоны. Врачи исследовали Свити упорно и долго и пришли к выводу, что они ничего сделать не могут. Девочка, а потом девушка и женщина, была обречена жить с умом четырёхлетней всю свою жизнь.

Шёл год за годом, и родители смирились со своей судьбой и судьбой дочки. Они в юности наркоманничали, совокуплялись с кем попало, пили до упаду, и теперь совесть мучила их, что, быть может, в её ущербности виноват их прежний образ жизни. Но врачи не находили связи с этим, потому что родители уже давно вели пристойный образ жизни, при котором и зачали дочку.

Свити выросла в красивую девушку, весёлую, добрую и доверчивую. Когда у Свити начались менструации, родители объяснили их как способ очищения организма, который изнутри вымывается кровью, как руки – водой, родители не хотели связывать менструацию с процессом деторождения – больше всего они опасались, что дочка может легко забеременеть.

В школу Свити не ходила, родители обучали её делать мелкие хозяйственные дела, развлекали телевизором, книжками с картинками (читать она так и не научилась) и главное – охраняли от взрослого мира.

С первого взгляда было невозможно различить в стройной полногрудой девушке четырёхлетний ум, но стоило Свити произнести несколько слов, как её умственный возраст становился очевидным: она говорила короткими фразами, с трудом складывая слова и часто их искажая. Взгляд её, если присмотреться, был странным для взрослой девушки.

Люди, не знающие о её ситуации, принимали Свити за дурочку, но она была умненькой для четырёхлетнего возраста. Она любила своих кукол мужского пола и, держа их, всегда клала одну руку себе между ног.

Лет с шести она стала открыто мастурбировать. Родители с трудом научили её, что делать это нужно наедине, в своей комнате. Они понимали, что запрещать мастурбацию бесполезно и вредно – пусть их дочка, обделённая духовным, интеллектуальным наслаждением, будет хотя бы получать наслаждение физическое – решили они.

Лет с десяти Свити стала проявлять острый интерес к мальчикам. Если родители не успевали уследить, Свити подходила к незнакомым мальчикам, обнимала их и пыталась прижаться к ним всем телом и особенно губами к губам. Мальчики пугались, смеялись, сердились, но не возвращали ласки. А когда некоторые отталкивали Свити, она плакала от неразделённого желания. Родители утешали её и размышляли, что делать с её растущей жаждой наслаждения – Свити тормошила свой клитор по многу раз на дню, и размер его из-за постоянных упражнений был выдающимся.

Врачи советовали давать ей подавляющие либидо лекарства. Но родители, помня о своей молодости, не хотели лишать свою дочь последнего. Они поступили иначе – они повели её к гинекологу, и ей перевязали трубы.

Когда Свити исполнилось восемнадцать, родители с грустной радостью отпраздновали её совершеннолетие, которое не давало дочке свободы, а лишь утверждало пожизненное попечение, которое ей будет необходимо.

Однажды родители устроили Свити работать в Macdonald's, где её работой было вытирать столы. На следующий день менеджер позвонил родителям и сообщил, что вынужден её уволить, так как она пристаёт ко всем мужчинам.

Оказавшись дома, без открывшегося ей было мира мужчин, Свити загрустила и предавалась отчаянной мастурбации. Даже её любимые мультики Том и Джерри, казалось, лишь ещё более возбуждали её.

Именно в это время Мэта познакомили со Свити. Мэту тогда исполнилось тридцать. Он играл в теннис раз в неделю с отцом Свити, и однажды тот взял с собой дочку на корт.

Мэт ничего не знал о Свити и, завидев её, был радостно встревожен её привлекательностью. Отец представил дочку, и та улыбнулась, не сказав ни слова, так что Мэт пока не догадывался ни о чём. Свити следила за игрой, а когда Мэт спросил её, хочет ли она поиграть в теннис, за неё ответил отец, что она играть не умеет. Когда сет закончился, Свити подошла к Мэту со спины, обняла его и лизнула в ухо. Мэт повернулся к ней и почувствовал губы девушки на своих. Мэт в тревоге оглянулся на отца, думая, что тот ринется к ним, чтобы оторвать Свити от Мэта. Но отец поощрительно предупредил:

– Не пугайся её, она ведёт себя как четырёхлетняя девочка, на этом возрасте остановилось её умственное развитие.

Мэт почувствовал острую жалость и обнял Свити за талию, чуть отстранив лицо от её губ, и погладил её по голове. Свити радостно засмеялась, сняла его руку со своей головы и поцеловала. Мэта это пронзило ещё глубже. Отец подошёл к ним, взял Свити за руку и сказал как маленькой девочке:

– Нам пора домой спать.

Но Свити держалась за Мэта другой рукой.

– Пойдём к нам домой, – предложила она ему.

– Ты не хочешь с нами пообедать? – поддержал её отец.

– Когда? – удивился Мэт.

– Сегодня вечером.

– Хорошо, – сразу согласился Мэт. Ему захотелось побольше разузнать о Свити и, быть может, даже поиграть в куклы с этой девушкой-девочкой.

А родители решили следующее. Сексуальная жизнь дочки с мужчиной должна начаться, но произойти это должно так, чтобы Свити не была травмирована грубостью или невежеством незнакомого мужчины. Поэтому родители решили сами выбрать для неё мужчину, который был бы с ней ласков, заботлив и смог бы её удовлетворять. Мэт представлялся хорошим кандидатом.