Что нас не убивает

"Интересно. Связанно ли это как-то с тем, что меня наконец вызвали на допрос? Должно быть связанно. Тульс влиятелен и если его настигли проблемы, лишающие сна, вряд ли он стал бы тратить время на то чтобы допросить меня лично. Что же случилось?"

— Девора. — Начал он ласково, словно кот, подталкивающий мышь своей мягкой лапкой, не выпуская когтей. — Мне чрезвычайно не нравится, то что происходит. Буду честен, я недолюбливал вас. За ваше рвение и чрезмерную участливость в делах города. В моих делах. — Он сделал паузу, давая ей время проникнуться своей искренностью. — Но то, что произошло две недели назад…

"Две недели! я просидела в камере две недели."

— … меня это очень огорчило. Я ведь давал вам возможность проявить себя. Давал интересные дела, позволял, порой, зайти в их расследованиях дальше чем многим другим. И потому, мне искренне непонятно, почему вы предали меня. — Он замолчал, давая ей возможность высказаться. Девора позволила себе немного подумать.

"Что он знает? Раз ни чем меня не обвиняет, значит хочет чтобы я сама себя выдала. Быть может Скойр не рассказал им цель своей поездки в столицу."

— Я не понимаю, наставник Тульс, ничего не понимаю. Я выполняла свою работу, да я ошиблась, пытаясь поймать этого шпиона, неправильно оценила сво… — Тяжелый, глубокий вздох Тульса не позволил ей закончить.

— Что же вы со мной делаете, Девора, вы ведь одна из нас, представляете КАК мне это неприятно? — Он сказал это с такой интонацией, будто жалеть надо было его, а не сидевшую напротив, голую избитую женщину. Одновременно с этим он прикрыл глаза, упер костяшки больших пальцев в глаза и едва уловимо кивнул.

В ту же секунду один из практиков сделал шаг вперед и с силой опустил свой кулак на её скулу. Вот теперь начался настоящий допрос. Это уже был не щадящий удар призванный сохранить кости целыми, не та зуботрещена которой её обильно кормили в камере. Нет, этот удар, нанесенный резко и неожиданно, заставил Девору покачнуться на стуле и отправиться на встречу с каменным полом. Второй практик успел подхватить её и вернуть в привычное положение.

— Фарелл, мы можем всего этого избежать. Никаких пыток, никаких смертей.

"Небывалая щедрость" — подумала Девора, которая и сама ни раз предлагала подобное на допросе.

— Нужно просто рассказать мне, зачем Скойр ехал в столицу? Что ты уже успела напеть Лорду-инквизитору сделки с рыбаками? С торговцами пряностями? Расскажи мне. Ну же. Это ведь так просто.

"Выходит он не знает, думает, что всё дело в коррупции, может быть я даже выживу." — Впервые с момента разговора в её кабинете она позволила себе надежду. Девора не удержалась от легкой улыбки.

— Скалишь зубы, тупая ты сука. Ну ничего, я своего добьюсь. — словно молоткамиаска доброжелательности треснула, кот выпустил когти. — Работайте, я скоро вернусь.

Девора успела увидеть, как он встает из-за стола и поворачивается к двери прежде чем ей с силой, надавили на затылок прижав лицом к столу.

***

Дверь лязгнула, знаменуя живительную передышку. Девора с трудом приподняла голову, глядя как Тульс входит в комнату. Последние несколько часов трудно назвать приятными. В какой-то момент боль стала настолько привычной, что в голове женщины появилось какое-то просветление и она смогла вести небольшую статистику. По её подсчетам трижды она теряла сознание и приходила в себя от продолжающихся ударов. У неё было по меньшей мере три перелома. Два пальца на ногах были раздроблены, и если их и удастся сохранить, то подвижность они никогда в полной мере не вернут. Синяки и рассечения она не пыталась считать. Но вместе с тем, она всё еще жива, это уже не мало. Если Скойр так же стойко выдерживает пытки, то у них есть шанс отделаться ссылкой.

— Ну, что, как у вас тут дела. — Тульс был весел, что не понравилось Деворе. Кожа на лице слегка разгладилась и порозовела. Он был доволен, словно кот набредший на целый чан с валерьянкой. — Вы еще не решили мне что-нибудь рассказать, Фарелл?

— Наставник, мне нечего вам рассказывать, я не понимаю, о каком предательстве идет речь. — Девора решила придерживаться одной тактики, если отрицание какой-либо причастности сохранило ей жизнь до этого момента, возможно сохранит и дальше. А переломы… переломы срастутся.

— Дааа… — задумчиво протянул он, развалившись на стуле. Допросные комнаты обставляли гораздо скромнее чем апартаменты наставника, и потому стул, не предназначенный для того чтобы на нем, сидели столь вольготно, предупредительно скрипнул. Тульс недовольно скривился и всё-таки принял более строгую позу.

— Я ведь заходил к вам несколько раз, вы помните? Вы правда были не совсем вменяемы, как мне показалось. — Она помнила. — И все разы по одному сценарию, я задаю вопросы, вы отвечаете, что ничего не знаете. Вам не надоело? Я уже долгие годы сам не проводил допросы, а ведь раньше мне это нравилось. Я наделся на воскрешение старых эмоций, на драйв, понимаете? А тут такая скукотища. Ну да ничего. — Он наклонился к ней, и по-заговорщицки подмигнул. — Чтобы как-то расшевелить диалог я в этот раз пришел не один.

С этими словами наставник достал что-то из-под стола и положил перед ней. Не сразу но Девора поняла что перед ней лежат отрубленные кисти рук. С огромным трудом ей удалось разглядеть татуировки на них, и комок рвоты подкатил к горлу. Это были руки Скойра. И судя по довольному лицу Тульса, практик наконец сломался и всё рассказал.

***

Вурс смотрел как наставник беседует с женщиной, которую они избивали и пытали на протяжении последних нескольких часов. Лицо её было залито кровью из рассеченной скулы, свидетельстве его первого удара. Затем ударов и порезов было еще много, но били они так что бы не вызывать кровотечения, а особо серьезные ранения, вроде раздробленных пальцев, тут же обрабатывали. Лишь первая рана продолжала кровить, заливая глаза. Несмотря на все побои она была привлекательна. Её тело привлекало Вурса когда он видел её в коридорах инквизиции. Сколько ночей он провел, мечтая об инквизиторе Фарелл. И вот теперь судьба преподнесла ему подарок. Девора Фарелл, обычно холодная и надменная с подчиненными сидела перед ним, голая, сломленная и стоило ему только захотеть и её сиськи окажутся у него в руках. Но Вурс ждал. Он не верил, что она переживет эту ночь. Уж больно громко орал Тульс, когда схватили Скойра. Бедняге пришлось вытерпеть намного больше чем ей, с ним не церемонились. Его пришлось доставать из допросной буквально по частям. Тульс сам принимал участие в пытках, и он был весьма искусен чем удивил всех практиков. Но вот теперь руки Скойра лежали на столе и были веским аргументом для допроса.

Вурс ждал, он знал, что по окончанию допроса тело нужно будет унести. Практики этого не любили и всегда оставляли грязную работу неофитам. Но сегодня Вурс займется этой работенкой сам. И если ему повезет её тело еще не успеет остыть.

Вурс ждал. А они всё говорили. Сука видимо поняла, что не уйдет отсюда живой и потому на все предложения Тульса посылала его и поливала такими словами, что вызвала у Вурса немое уважение. Тульс же в ответ лишь смеялся, он наслаждался моментом.

В дверь постучали. Смех наставника прекратился, а лицо исказилось в гримасе раздражения.

— Сказал же, мать вашу, не мешать мне. — Крикнул он и указал на дверь. — Корфут, открой дверь, кто там.

Вурс наблюдал как его брат двинулся к двери. Открыв её он тут же вытянулся и прижал руки к бедрам. Так он поступал только в присутствие наставника. Вурс насторожился, уж не того ли проверяющего и столицы принесло. Корфут отстранился, давая кому-то пройти. В комнату вошел высокий мужчина с бесстрастным лицом. В след за ним дверной проем пересекла девченка. На лице её была маска, но хищный взгляд её пронзительно голубых глаз ему категорически не понравился.