Что немцу хорошо, то русскому смерть

Разъезжаются все далеко за полночь. Основную толпу увозит специально нанятый автобус. Остальные решают проблему транспортировки своих подвыпивших тел с помощью услуги «трезвый водитель». Их жены, которые и осуществляют развоз, этим крепко недовольны, но деваться им некуда. Наконец остаемся только мы с Федькой, моя мама, Виктория Прокопьевна с Шарлем, Стрельцовы и, естественно, Ванцетти.

Хотим с Федькой уже идти в кроватку. Просто-таки очень хотим. Но нас не пускают. Стрельцов и Серджо, переглядываясь и возбужденно смеясь, заявляют, что еще не подарили нам главный подарок.

— Что это вы затеяли? — подозрительно спрашивает Федор. На что Серджо встает и с неким полупоклоном вручает Федору конверт. Еще деньги? Нам и так надарили какое-то нереальное количество. Никто толком не знал, что нам дарить из вещей, вот и отделались конвертиками. Но в конверте, который передает моему мужу (как приятно это звучит!) Серджо, не деньги, а бумаги. Много.

— Эт-то что ещё такое?

Федор недоуменно просматривает документы. Все они очень официального вида, но на иностранном языке. Вернее, на языках.

— Дай-ка.

Виктория Прокопьевна забирает у Федора бумаги и быстро просматривает их. В какой-то момент руки ее опускаются, бумаги с шелестом падают на пол. Стрельцов и Серджо, чуть не стукаясь лбами, кидаются их подбирать.

— Это… откуда? — бабушка Ксении откашливается и произносит уже увереннее. — На какие шиши, детки мои, вы все это скупили? Вы ограбили Центробанк? Или сперли Стабилизационный фонд России?

— Там все сперли до нас.

Стрельцов выбирается из-под стола, аккуратно складывает бумаги обратно в конверт и на этот раз передает его мне.

— Держи. У тебя целее будет.

— А что это такое?

— Акции, дорогая, — Виктория Прокопьевна все ещё недоверчиво качает головой. — Акции ведущих корпораций мира. На сумму… Можно я не буду ее оглашать? А то мне что-то нехорошо от этой цифры становится. Записаны на ваше с Федором имя. Поверить не могу…

Оборачивается к Серджо и смотрит на него, прищурившись.

— Так как вы все это добыли?

Приятели переглядываются и начинают. Рассказывает, естественно Стрельцов, а Серджо периодически только кое-что уточняет.

— Ты понимаешь, Ань, когда тебя похитили, а Федька рассказал о том, что повесил тебе на шею радиомаяк, мы, естественно, стали тебя искать, уж извини, как черный ящик — по пеленгу. Прочесали Москву, Подмосковье — нет тебя. Сразу было понятно, что похищение напрямую связано с поисками клада барона Унгерна. А где его искать? Вывод очевиден — в Китае, в Монголии или в Даурии. Решили начать с России. Все-таки переправить человека через границу — штука проблематичная. Но на всякий случай монгольским спецслужбам тоже сообщили. А сами в Забайкалье подались. Подключили местных ребят. Федька вон обзванивал, в ножки кланялся.

— Да ладно вам. Чем я еще-то, лежа на больничной койке, помочь мог?

— Чем мог, тем и помог. Ребята взялись всерьез, и вскоре мы уже знали, в каком селе, и в каком именно доме тебя держат. Я поехал поразведать, своим глазом на все взглянуть, а Серега за свои записи засел. Сидел, сидел и высидел. Тоже примчался, клювом поводил и говорит: «Все ясно!» Я ему: «Да что тебе, морда итальянская, ясно?» Он: «Все!» И назад в Москву укатил. Вернулся через день. А в руках такая автомобильная сумка-холодильник.

Начинаю кое-что понимать.

— Моя кровь?

— Точно. Соображаешь! После того, как тебя Павел снотворным накормил, в госпитале ты ведь в том числе и из вены кровь сдавала. Часть на анализ ушло, а часть, причем большая, осталась. Федька тогда ещё попросил ее сохранить, заморозить на всякий случай, и мы с Серджо об этом знали.

Кошусь на мужа негодующе. Он в ответ только пожимает пудовыми плечищами.

— Случаи-то бывают разными.

— Вот именно, — Стрельцов воздевает палец вверх. — Пока ребята из Читы разрабатывали операцию по твоему освобождению, мы работали над своей. Тем более, что они нас в упор видеть не хотели, на пушечный выстрел к планам своим не подпускали, все мечтали москвичам нос утереть. Ну мы особо и не настаивали. В конце концов — ребята профессионалы. Короче говоря…

— Короче говоря, клад барона Унгерна мы к рукам прибрали.

— Ка-а-ак?

— А так. Когда поняли, что ты в Акше, дом с кладом вычислить труда не составило. Ты же нам сама и говорила, где именно в этом городишке у барона штаб был. А потом нам просто повезло. Естественно, первым делом познакомились с начальником местной ментовки. Ну, чтобы пути-дорожки в его тесную обитель себе проложить. Много тогда выпили, до сих пор страшно вспоминать сколько. Но я не об этом. Пили-пили, а он возьми и расскажи, что в подвале этой его ментовки есть заколдованное место. Мы ему: «Да пиз… Ну в смысле — врешь ты все». А он: «Бля буду». Серега ему: «Покажи!» Ну и повел он нас. Приходим, тычет пальцем в стену и говорит, что за ней на простук выходит пустота, но пробиться к ней стена не позволяет. Как в сказке — инструмент ломается, людям как-то хреново становится, в общем жопа какая-то. Пошли пить дальше. Ну и вскоре хозяин наш отрубился. Мы-то все это время таблетки антиопьянительные жрали, а он-то по-честному водку хлебал… Ну мы, естественно, его уложили спать-почивать на стульчики сдвинутые, а сами пошли ещё раз ту стенку осмотрели, простукали — и правда пустота за ней.

Думаем: как быть? Придумали. Я в окно его кабинета вылез и дунул в гостиницу нашу. Принес Сереге холодильник этот переносной с твоей, Ань кровью. Пошли снова в подвал. Серега немного крови твоей на стену брызнул. Сначала ничего, а потом пришлось нам обоим глаза протирать — не сразу поняли, что произошло. Все вдруг каким-то нерезким стало, а потом, когда зрение восстановилось, смотрим — а перед нами контур двери. Стали толкать ее — ни в какую. Тут Серега сообразил — остатки крови твоей себе по руке размазал, к двери этой в каменной стене прикоснулся, и она, родимая, как миленькая распахнулась. А там! Мама моя! Помню в детстве смотрел фильм про Али-Бабу и сорок разбойников. Очень впечатляюще было, когда Али-баба в первый раз в пещеру попал. Сим-Сим откройся, и все такое… А тут ведь не кино, тут ведь на самом деле!!! Всю ночь горбатились, перетаскивали ящики через окно кабинета подпоенного нами мента в машину. Позаимствовали, естественно не объясняя причин, у местных читинских ребят Газель, которую они гоняли по улицам Акши, когда пытались запеленговать радиосигнал с твоего маяка, Ань. К утру набили ее под завязку — еле влезло все. Дверь в тот схрон закрыли, и — опа! — как будто ее тут и не было никогда. А сами в Газель и в Читу. Там уже все просто. Наняли грузовой самолет. Загнали в него Газель целиком и домой. Ящики с золотом, понятно, у Сереги в подвале спрятали. Газель в овраге спалили…

— И вы все это время молчали? — Виктория Прокопьевна потрясенно качает головой. — И даже ты, Ксень?

— Они с меня клятву страшную взяли, — Ксюха неловко улыбается.

— Уж мне-то могли бы и сказать, — ворчит Машка и с негодованием смотрит на мужа.

Чувствую, дома ему за такую скрытность достанется. Федька же, как оказывается, думает совсем о другом:

— Ну вы даете! А еще называются друзья. Анька там с этими придурками сидела, в любой момент ее убить могли, а они в кладоискателей поиграть решили.

едор только потрясенно качает головой. Егор и Серджо начинают ерзать. Обоим как-то неловко, хотя, вроде, и вины за ними никакой реальной нет.

— Так сюрприз же мы хотели сделать, не понимаешь что ли? Да и Ане мы помочь никак не могли. Говорил же — нас и близко к операции местные не подпускали. А потом, мы ещё как думали? Если утащим все золото, может, ей и жизнь спасем. Эти типы найдут пустую комнату, подумают, что ошиблись с местом тайника. Ну не в этом схроне барон добро спрятал! А раз так, Анька им живая нужна будет. Вместе с ее кровью. Чтобы, может, в другом месте, попробовать.