Что скрывается за чертополохом

Новая вывеска на витрине гласила: «Крошечная пекарня Келли». Было бы лишним упоминать, что Келли была на седьмом небе от счастья, что мама назвала пекарню в ее честь. А местные жители пришли в восторг от того, что впервые за сорок лет им будет где купить свежеиспеченный хлеб.

Я повернул налево, на одну из боковых улиц, которая вела к задней части пекарни, где мы могли припарковаться. На крошечный процент денег, доставшихся Слоан от отца, мы преобразили магазин на Касл-стрит. Отреставрировали кухню и оборудовали всем необходимым. Поскольку работа в пекарне предполагала подъем ни свет ни заря, Слоан решила, что пекарня будет открыта только три дня в неделю. Другие дни она, как и раньше, посвятила бы сторонним заказам, но на этот раз имея возможность готовить все на новой профессиональной кухне. Не то чтобы ей это было нужно. Отец Слоан заработал на судебных тяжбах больше денег, чем я мог предположить. Она была финансово независима, и если бы разумно инвестировала и тратила деньги, ей не пришлось бы работать ни дня в своей жизни.

Но Слоан к такому не привыкла.

К счастью, моя трудолюбивая женщина наняла двух продавцов в помощь для управления пекарни.

Переполняемый гордостью, я выбрался из внедорожника и направился на помощь Келли. Слоан не только справлялась со стрессом из-за предстоящего судебного процесса против мачехи, своего бывшего и его друга, одновременно открывая новое дело, но она еще пыталась сделать жизнь Келли максимально нормальной. И я видел, что Келли была тем источником, откуда Слоан черпала свою силу. Это впечатляло. Эта женщина не переставала меня удивлять. Мне никогда не понять, как один человек мог столько на себе нести, и делать это с таким оптимизмом и надеждой. Она смотрела на меня так, будто я мог спасти ее от чего угодно, но на самом деле это она спасала меня.

Каждый чертов день.

— Готова? — спросил я Келли, забирая у нее коробку, и она взяла меня за руку.

— Думаю, мне следует спросить об этом тебя, а?

Я ухмыльнулся. Чем дольше она оставалась в Хайленде, тем больше перенимала шотландский акцент от своих одноклассников.

Войдя в заднюю часть пекарни, мы обнаружили, что Слоан раскладывает на подносе свежеиспеченные буханки хлеба, чтобы вынести их в зал.

— Мы освободили место для хлеба! — донесся из зала голос одного из продавцов.

Слоан подняла голову, чтобы ответить, и увидела нас. На ее лице расплылась широкая улыбка.

— Я не ждала вас до открытия.

Опустив взгляд на коробку в моих руках, она обошла длинный стальной кухонный стол, сокращая расстояние между нами. Кухня сверкала, как новый блестящий пенни, за исключением одной секции, где она работала над украшением торта.

Вдоль одной из стен стояло несколько тортов в разной степени готовности, как я знал, это были сторонние заказы. Свет в духовках горел, там стояла выпечка, которая присоединится к той, что уже выставлена в витринах. Одна раскрасневшаяся щечка Слоан была испачкана в муке, а лицо обрамляли выбившиеся из хвоста пряди. Фартук тоже был в муке.

Она выглядела счастливой. Красивой.

— Значит, все идет хорошо? — уточнил я, когда она встала на цыпочки, чтобы поцеловать меня.

— Ну, мы еще не открылись, но, да. — Слоан прильнула ко мне, прижимая к себе Келли. — Что в коробке? Вы же не купили торт у конкурента?

Я покачал головой в ответ на ее поддразнивание и протянул ей коробку.

— Всего лишь поздравительные кексы, который мы испекли сами.

Ее глаза расширились от удовольствия.

— Вы испекли для меня?

— Попытались.

Она разволновалась больше, чем я ожидал, отчего меня охватила первая волна паники. Ну, ладно. Может, я был только на девяносто восемь процентов уверен в результате.

Слоан взяла коробку и поставила ее на один из заготовочных столов.

Когда она открыла крышку, под ней оказалось пять криво украшенных кексов с шестым посередине.

А в среднем, вместо гигантской шоколадной пуговицы, засунутой в неаккуратно нанесенный масляный крем, было обручальное кольцо. Бриллиант сверкнул на свету, и я всмотрелся в лицо Слоан, когда она заметила его и ахнула.

Я понял, что кольцо то самое, как только его увидел. Простое кольцо-пасьянс из белого золота с бриллиантом. Не вычурное. Скромное. Красивое. Как женщина, на пальце которой я хотел его видеть.

Я почувствовал пожатие руки Келли и посмотрел на нее сверху вниз. Она одарила меня ободряющей улыбкой. Прежде чем отпустить ее руку, я сжал ее и шагнул вперед, чтобы достать кольцо из кекса. Слоан таращилась на него так, словно никогда раньше не видела ни одного кольца.

Вынув его из кекса, я стер с ободка масляный крем. Слоан повернулась ко мне, ошеломленно глядя широко распахнутыми великолепными карими глазами.

Я взял ее левую руку и без всяких предисловий надел кольцо на безымянный палец.

Слоан продолжала на него таращиться, а он подмигивал и блестел в ярком освещении кухни. Затем она посмотрела на меня.

— Прозвучал ли вопрос? — практически пискнула она.

Я улыбнулся.

— Я никого не любил так, как люблю тебя, Слоан Харроу. Я не могу жить без тебя. — Я провел большим пальцем по кольцу. — И я хочу твоего обещания, что мне никогда не придется этого делать.

Внезапно она рассмеялась, восторг рвался из каждой ее поры, когда она потянулась, чтобы обхватить мое лицо ладонями.

— Такое предложение женщине полностью в стиле Уокера Айронсайда.

Обняв ее и притянув к себе, я спросил:

— Это «да»?

— На какой вопрос? — поддразнила она, а затем еще сильнее рассмеялась при виде моего хмурого взгляда. — Да! Да, я выйду за тебя замуж!

Ее крики привлекли девушек из торгового зала на кухню. Поняв, что происходит, они разразились аплодисментами. Но я смотрел только на свою невесту. Я целовал ее до тех пор, пока жар не охватил меня с ног до головы от осознания того, что она согласилась стать моей навсегда. Следовало отпустить ее, пока ситуация не стала неуместной.

Нас кто-то сжал, и мы посмотрели вниз на Келли, которая обнимала нас обоих и прыгала вверх и вниз.

— Значит ли это, что мы можем взять фамилию Айронсайд? — практически прокричала она матери.

— Да, — твердо ответил я, когда Слоан сказала:

— Ну, на дворе двадцать первый век, малышка, так что мы можем оставить нашу фамилию, если хочешь.

Я грозно зыркнул на нее.

Ее губы дрогнули от веселья, а затем она кивнула Келли.

— Да, поскольку Уокер, по-видимому, не присоединился к нам в двадцать первом веке, мы можем взять фамилию Айронсайд.

Келли в восторге потрясла кулачками, а я в отместку пощекотал Слоан.

— Ой, Уокер, перестань! — Ее смех отражался от стен пекарни, пока она извивалась в моих руках.

Я продолжал, желая услышать ее хихиканье. Наконец, решив, что с нее достаточно, я остановился и прижал ее к себе. Глаза Слоан сверкали от слез, вызванных смехом.

— Ненавижу, когда меня щекочут, — пожаловалась она с широкой ухмылкой.

— Стоит вспомнить об этом, когда я свяжу тебя в следующий раз.

Ее глаза вспыхнули, и она пробормотала: