Что случилось, дорогая?

Похоже, оковы оцепенения, охватившего меня после гибели Нины, спадали. Боль еще не поглотила меня целиком, но, вероятно, и это было не за горами. А пока меня мучили вопросы – болезненные, бритвенно-острые, пропитанные едкой обидой. На Нину, которая меня оставила, причем в полном неведении, на мир, который продолжал существовать.

Я не сразу услышал звонок телефона. Посмотрев на экран, вяло удивился: это был Толик, мой близкий друг. После похорон он позвонил мне только раз. Обычно мы встречались за пивом, но такое беззаботное времяпрепровождение совершенно не вязалось с тем мраком, в каком я увяз в последние дни.

– Привет, ну как ты? Живой?

– Я-то живой…

– Что делаешь сегодня?

– Хм… не знаю. Домой поеду.

– Сегодня пятница. Ты как насчет… ну, выпить, посидеть?

Толик задал этот вопрос осторожно, чуть ли не с опаской – видно, боялся, что я пошлю его на три буквы. Кто знает, как реагируют недавно овдовевшие люди на подобные предложения. Он, с живой и здоровой женой и пятилетним сыном, был, к счастью, далек от моих проблем.

А я и забыл, что пятница.

– Мне не помешает посидеть и выпить, – рассудил я. – Давай ко мне.

– Хочешь, можем ко мне.

– Нет.

Мысль о том, чтобы попасть в его уютное семейное гнездышко и поймать на себе еще один сочувственный женский взгляд, мне не понравилась.

– Понял, понял. Тогда через час у тебя, успеешь добраться?

– Конечно.

– Купить пива?

– И не только. Чего-то покрепче. Закуски тоже. Я потом скинусь.

– Тоже понял.

Из ТЦ, где были и продукты, я уже вышел и возвращаться не планировал. Как и заходить куда-то еще. Я не помнил, когда в последний раз набивал холодильник. Пообедал сегодня впервые за несколько дней – и исключительно благодаря маме, положившей мне контейнер с едой.

Внезапно я осознал, что забыл собранный ею пакет на работе. Травяная подушка, банка огурцов и постельное белье остались там.

Никогда не знаешь, какая мелочь может выбить из колеи, когда ты еле держишься. У меня последней каплей оказалась эта. Секунду назад я был вполне спокоен (внешне), а тут вдруг заплакал, как малое дитя. Не навзрыд, конечно, но слезы градом хлынули из глаз. Чтобы не привлекать внимания, мне пришлось опустить голову, прикрыть лицо ладонью и зашагать быстрее.

К тому моменту как я оказался дома, слезы закончились – осталась только усталость, напоминавшая похмельную. Я даже подумал, что, возможно, пить сегодня будет ошибкой, но уж решил так решил.

Хуже от алкоголя не стало. После нескольких банок пива Толик стал каяться, что почти не звонил мне в последнее время.

– Только не думай, что я о тебе забыл. Просто как-то растерялся. Тут такое… не знал, что и говорить тебе… и сейчас не знаю. Не укладывается у меня это в голове.

Я махнул рукой, что означало «забей», и потянулся к пакетику чипсов.

– У меня тоже не укладывается. Да и нет таких слов.

– Представил себя на твоем месте – волосы дыбом, – продолжал откровенничать друг.

– Не надо. У каждого место свое. Значит, так было суждено.

Я сам не верил в то, что говорил. Ляпнул, наверное, ради красного словца. Ну как такое могло быть суждено? Неужели в день, когда мы с Ниной встретились, что-то там, наверху, уже знало, что через шесть лет я потеряю ее вот так? И почему оно это допустило?..

– У нее была депрессия? Хотя что я говорю, какая депрессия у Нины… Не понимаю, почему она это сделала.

– Э! – я предостерегающе поднял указательный палец. – Она ничего не делала. Даже не смей думать, что она покончила с собой. Не смей!

Толик посмотрел на меня со смесью сочувствия и недоверия.

– Несчастный случай? Формально-то оно так, но…

Я помотал головой и произнес то, в чем уже был почти уверен:

– Убийство, дружище.

– Почему ты так думаешь? – резко выпрямившись в кресле, осведомился Толик. – И кто, по-твоему, мог это сделать?

– Я все взвесил. Она могла оказаться на этом балконе только вынужденно. Кто ее туда заманил и почему сбросил вниз – понятия не имею. Но я во всем разберусь. Если только успею.

– В смысле?

«Она звала меня к себе». Эти слова чуть не сорвались с моих губ, но я все же удержался.

– Так… плохие предчувствия.

– Ох. Тебе надо выпить.

– А я что делаю?

Мы перешли на коньяк, и мою голову уже начал окутывать тяжелый и плотный, в какой-то мере целительный туман, когда в дверь позвонили.

– Ты кого-то ждешь? – спросил Толик.

– Нет.

– Тогда, может, проигнорируем?

– Нет. Вдруг это как-то связано с Ниной. Открою.

Я двинулся в прихожую медленно, стараясь не оступиться. Видимо, я был пьянее, чем предполагал.

– Ох, бедняга, – вполголоса пробормотал Толик за моей спиной.

За дверью меня ожидала незнакомая женщина лет пятидесяти. Высокая, слегка полноватая, умело накрашенная, с короткой стрижкой на темных, слегка вьющихся волосах. Через плечо у нее была перекинута цветастая тряпичная сумка.

Гостья оглядела меня внимательными карими глазами и будто вынесла вердикт:

– Вы, видимо, Илья.

– Все так, – согласился я, – а вы?

– Меня зовут Зоя, и ваша мать назначила мне на десять вечера. Я пройду?

– Моя мать? Назначила?

На секунду в моей нетрезвой голове мелькнуло, что мама заказала мне проститутку. Но женщина производила совершенно другое впечатление, да еще была в возрасте. Скорее уж она походила на опытного врача: сильная энергетика, решительность в голосе. Словно пришла спасать пациента.

– Я медиум, – сообщила женщина. – Ваша мать сказала мне…

– Медиум?!

Я думал, они существуют только в кино, книгах и больной фантазии.

– …что вас беспокоит дух покойной жены.

– Нет, меня ничего не беспокоит. Это ошибка какая-то, – высказался я автоматически, даже не успев задуматься.

Наверное, протест возник потому, что из уст этой Зои фраза прозвучала примерно как «вас беспокоят тараканы». Я относился к этому несколько иначе.

– Мать предупреждала, что вы так и ответите.

В душе поднялась досада на маму (надо будет строго поговорить с ней) и эту нечуткую даму.

– Послушайте, Зоя… я во все это не верю.

– Ваше право. Но я, так уж случилось, всю жизнь на короткой ноге с потусторонним миром. Вот и использую это, помогая другим. У меня создается впечатление, что вам как раз нужна помощь. Но если действительно нет, я сразу же уйду. Кстати, все оплачено.