Что создано под луной?

– А где же все штурмана? – Там – на больших белых пароходах…

– Ну да ладно, что нам конторе торчать. Пойдем на пирс. Там твой сейнер стоит. Тебя дожидается.

Ржавеет понемногу.

– Хорошее дожидание, – улыбнулся Риоль.

Он сделал это впервые с того момента, как расстался с Крайстом.– А корабли, как люди – дожидаются чего-нибудь, даже тогда, когда уже дождались…

Длинный деревянный мол, как одинокий зуб столетней старухи упирался в перспективу, туда, где серое небо сливалось с серым океаном.

Чайки, помойщицы всех морей, ломали крылья в полете над водой, крича и дерясь за куски пищи, спутнице всех портов в которые приходят опорожнить свои трюмы те, кто рано или поздно, все равно вернется туда, откуда пришел – за горизонт.

Окоем, как говорили прошлые пришлые…

Где-то, посреди пирса одиноко маялся своей покойной суетой маленький сейнер – младший, непризнанный брат всего того, что плавает за счет вытесненного объема воды, от корыта до авианосца – черный, упорный, башковитый выступающей над ютом рубкой.

Мачтовый набор сейнера с траловой лебедкой на половине длины мачты, покачивался на прибойной волне, словно кивая самому себе.Даже издалека чувствовалось, что сейнер поскрипывает, словно бурчит себе под туповатый нос и, тем самым, выражает свое неудовольствие людским небрежением к его службе.

В нескольких метрах от того места, где деревянный пирс упирался своим основанием в каменную кладку на берегу, на маленьком песчаном клочке, среди обветренных валунов на надувном матрасе лежал человек, подложивший себе под голову аккуратно сложенный морской китель с несколькими полосами на рукавах.

И, видимо, погода способствовала изоляции его чувств.

– А вот и ваш капитан, – сказал начальник порта, указывая Риолю на лежащего человека. И добавил, обращаясь уже не к Риолю, а к лежащему:

– Бездельничаешь?

– Да, – честно ответил начальнику порта капитан.

– Помни, бездельничанье не рождает великих проектов.– Зато, хоронит идиотские идеи…

– У вас будет очень опытный капитан, Риоль.

По статистике, у сейнеров под его командой, самые большие уловы.

И не думайте, что сейнер «Архимед» не надежен.

– Это хорошо, – ответил Риоль, – Не надежно другое.

– Что?

– Статистика.Из всех лженаук – она самая популярная…

* * *

…Капитан был капитаном давно, почти всю жизнь.

Вначале он был капитаном Красной Армии, но после того, как армия стала совать свои пушки туда, где капитану хотелось побывать без всяких пушек и снарядов, ему стало неловко за себя, и однажды, вернувшись из Варшавы, он, предварительно сдав свой танк на слад, уволился из вооруженных сил и масс.

– Что, не каждый способен умереть за родину? – сказал капитану толстый генерал, который никогда не о чем не задумывался и не вспоминал о том времени, когда сам был капитаном.

А когда генерал сам был капитаном – он тоже ни о чем не задумывался, потому и стал толстым советским генералом.

– Я способен умереть за Родину, но только в одном случае, – ответил генералу капитан.

– В каком?– Когда за родину мне не стыдно…

После этого, капитан стал капитаном милиции, но после того, как по указанию лысого генерального секретаря от милиции стали требовать того, чтобы она ловила молодых людей в узких брюках и цветных носочках, вместо того, чтобы ловить воров, капитан уволился и оттуда.

– Не каждый способен охранять покой родины? – сказал капитану толстый полковник, который хотел одного – стать толстым комиссаром.

– Я способен охранять покой Родины, – ответил будущему комиссару капитан, – Но только в одном случае.

– В каком?– Когда мне не стыдно за себя…

Не то, чтобы ему нравились узкие брюки, скорее наоборот, просто ему не казалось, что то, что ему нравится или не нравится должно нравится или не нравиться всем остальным. И он никак не мог объяснить – за что он задерживает задерживаемых.

Не задержанным, а себе самому.

Тогда капитан ушел на флот и потому, что любил море, и потому, что надеялся на то, что море полюбит его.Никакого большого судна ему не досталось, и он стал капитаном маленького рыболовного сейнера.

– Справишься? – просили капитана, окончившего мореходную школу, в управлении по кадрам.

– Как всегда, – ответил капитан.

Тогда один из старых капитанов-наставников – худой, высокий человек с голубыми глазами, видимо видавшими многое, обутый в стоптанные ботинки – тихо сказал ему на ухо:– Только не забывай: раньше ты служил, а теперь придется работать…

– Это сейнеры типа «Одиссей», – рассказывал Риолю начальник порта. Служит уже почти сорок лет. Так, что ничего экспериментального. Все консервативно, проверено временем.

А Риоль подумал:«Консерватизм – это восторг по поводу красоты прабабушки, умершей много лет назад…»

– …В общем – серия «Одиссей», – на этих словах начальник порта отправил свой оптимизм на вакации и попросту махнул рукой:

– Ваш – называется «Архимед», – добавил начальник порта, и Риоль ответил, не рассчитывая на понимание:– Однажды, я встречался с ним…

Начальник порта толи не расслышал слов Риоля, толи не предал им значения:

– Капитан, я нашел штурмана на судно.– Это радует безмерно, – человек встал со своего матраца, надел китель и поровнял на лбу фуражку, ориентируя кокарду на переносицу ребром ладони.

– Скажите, – Риолю захотелось задать начальнику порта деликатный вопрос, но он не знал, как это сделать.

– Спрашивайте прямо. Флот – это такое место, где околичности вредят делу.

– Почему этот опытный капитан, человек, явно, с головой, занимает всего-навсего должность капитана маленького сейнера?

На вопрос Риоля, начальник порта только непонимающе пожал плечами:– А разве бывает такая маленькая должность, на которой нельзя было бы лишиться головы…

Через полчаса Риоль и капитан, стоя у борта и, подпирая поручни руками, наблюдали за тем, как по трапу на борт поднимаются люди.

По одному и маленькими группками.

Риоль смотрел на довольно разношерстную толпу, состоявшую из малобритых, сильнопохмеленных, груборуких людей и, почему-то вспомнил слова: «Каждый человек – это целая вселенная», – матросы сейнера на вселенную и все вместе, и каждый по отдельности походили мало.

А, может, просто вселенная не походила на них.

– Если хочешь познать вселенную, перестань называть вселенной одного человека, – проговорил капитан, оборачиваясь к Риолю.

– Но… – Риоль не знал, что ему возразить, но возразить хотелось.

– Если хочешь понять человека – не льсти ему, и не называй целым миром.

Если хочешь понять мир – отнесись к человеку как к человеку.И не больше…

Каждый поднимавшийся на борт предъявлял свою матросскую книжку.

Только у одного, толстенького, мордатолицего, мелкоглазого матросской книжки не оказалось.

По всему было видно, что новичок был человеком близким, в том смысле, что недалеким.

– Как тебя зовут?

– Андрюша.

– Ты, что, впервые в океан собрался? – спросил Андрюшу капитан.

– Я только теперь определил – чем я хотел бы заняться, – Андрюша лупоглазил капитана еще не решив, ему уже нужно гордиться своим поступком или пока еще нет.

Следовавший за Андрюшей курчавобородый плотный человек в длинной рубахе, подпоясанной толстой веревкой с крупными узлами на концах, посмотрел на Андрюшу и проговорил:– Теперь осталось найти того, кто будет это оплачивать…

Глядя на Андрюшу, Риоль спросил капитана:

– Возьмешь его?

– Возьму.

– А не боишься, что он будет плохо работать?

Может его сразу уволить?

– Не боюсь.И, в конце концов, плохо работают не те, кого уволили, а те, кого оставили на работе…

Когда на борт взошел человек в длиннополой рубахе, капитан спросил:

– А рыбу-то тебе ловить приходилось?

Человек поднял на капитана свои иссини черные глаза, блеснул ими, а потом опустил почти смиренно:

– Приходилось.

Я, может быть, самый известный рыбак на весь подлунный мир.

– Тогда – проходи, – кивнул капитан.

– Ты даже не спросишь, кто я? – спросил человек, видимо привычный к большему к себе вниманию.

– Зачем же?Если ты самый известный рыбак на свете, значит, это ты поймал Золотую рыбку на потеху своей глупой старухе…

Когда человек скрылся в недрах кокпита, и сделал это довольно уверенно, капитан тихо спросил Риоля:

– Как ты думаешь – он не из бомжей?– Не думаю, – ответил Риоль, – Во всяком случае, золотые ключи от больших дверей у него, кажется, есть…

– По местам стоять! – громко, усилив голос слегка помятым рупором, скомандовал капитан, – С якоря сниматься! Трапы на борт!

Швартовые отдать!

Взвизгивая и отзываясь клацающими, отрывистыми, как точки в тексте, металлическими звуками, звено к звену, цепь пошла на борт, обнажив на конце двузубый, лапотный якорь, замерший, в конце концов, в клюзе правого борта.

У кормы поднялся бурун, сразу столкнувший судно с места так стремительно, что из двух, брошенных швартовых, лишь один долетел до пирса, а второй, упав в воду, закружился в кормовом водовороте, ожидая пока портовые шкипера вернут его на причальную тумбу. Туда, где этот швартовый станет ожидать того, кто захочет воссоединиться с землей, вернувшись из плавания.

Сейнер подал два гудка.

Первый ворчливый.

А второй – уже бодрый, веселый.И берег оказался в будущем…