Что-то кроме магии

Класс зельеварения дрогнул и растворился в солнечном дне далекого-далекого лета.

* * *

Книга большая, тяжелая, с плотными, резко пахнущими типографской краской страницами. Крупный четкий шрифт, затейливые буквицы и картинки — много-много ярких цветных иллюстраций.

— Подарили давно, на день рождения, — Лили бережно переворачивает глянцевитые листы. — Но мама не разрешала ее выносить.

— Чего ж теперь — разрешила? — Северус недоверчиво хмыкает.

— Я пообещала, что дам только в своих руках смотреть.

Руки у Лили чистые, белые. И платье без единого пятнышка. И ногти аккуратно острижены, а не обломаны, как... Он шмыгает носом и суёт грязные ладони поглубже в карманы пыльных штанов. Ну, сидел на земле, забыл отряхнуть. И вообще он уже взрослый (целых девять лет!), и книжка сказок его не интересует.

Страницы мягко шелестят под детскими пальцами. Над очередным разворотом Лили надолго замирает. Северус снисходительно косится на рисунок: дядька в короне, похожей на садовую ограду, сидит на белом коне, который скачет по зеленой траве. Дядька сытый, мелко-кудрявый и в золоте, конь тоже сытый, с золотой гривой и хвостом колечками, и даже облака над дядькиной головой все в сияющих завитушках и толстые, как соседский кот-обжора. Может поэтому, а может оттого, что Лили уже второй раз мечтательно вздыхает, картинка Северусу не нравится.

— Ну и кто это? — словно бы нехотя интересуется он.

— Принц, — смущенно улыбается Лили.

— Подумаешь... Я, между прочим, тоже принц.

Девочка недоверчиво смотрит на приятеля. Ни короны, ни коня, ни золота, на скуластой физиономии царапины, под носом грязно. Неожиданно ее лицо озаряется догадкой:

— Я поняла! Ты заколдованный, да?

— Еще чего! Я сам кого хочешь заколдую, — он возмущен до глубины души. — И вообще я не просто принц, а принц-полукровка!

— Это как? — удивленно распахиваются прозрачно-зеленые глаза.

— Ну... — Северус конфузится, пойманный на незнании. — К нам как-то бабушка приезжала, ну, мамина мама. И они поссорились. Громко кричали, на весь дом. Бабушка ругала маму, что вышла замуж за папу, а потом сказала, что «твой Северус совсем не наш». Мама до этого плакала и тоже кричала, а тут вдруг успокоилась и твердо так говорит: «Северус наш, он принц. Полукровка, но все равно настоящий принц».

— Наверное, это титул такой, — сказка продолжалась и теперь Лили с восторгом смотрела уже не в книгу, а на мальчика. — Как принц Уэльский.

— Конечно, титул, — обрадованно подхватил он. — И ни у кого больше такого нет! Ты только никому не говори, ладно? Особенно сестре.

Прозвище стало их общей тайной. В Хогвартсе он посылал ей записки, подписанные «Н.В.Р»[2], получал ответные послания, начинавшиеся со слов «Ваше тайное высочество» и тихо млел, не задумываясь, что доставляет ему большую радость: отзвук давнего детского восхищения, дружески шутливый тон обращения или неуловимый аромат свежести, который исходил от письма, и, казалось, пропитывал самый воздух, окружавший Лили Эванс.

В приступе тщеславия он подписал «Принцем-полукровкой» некоторые свои вещи — тетради, книги, учебники. Ближайшие друзья по факультету отнеслись к этому по-разному: Эйвери добродушно оборжал «Принца» и забыл о прозвище, а Мальсибер многозначительно заметил: «Все правильно, Северус. Иначе бы ты не оказался в Доме Слизерина».

«Расширенный курс зельеварения», что достался от матери и со второго курса сделался для Снейпа настольной книгой, тоже принадлежал «Принцу-полукровке».

— ...Сев, все-таки ты ужасный неряха. Пальцы в чернилах, учебник размалеван — разве так можно? Ой, ведь он для старших курсов, а ты уже превратил его невесть во что!

Студентка четвертого курса Лили Эванс сердито листает исчерканные страницы. Ее взгляд останавливается на непонятном слове:

— Сек... ну и почерк у тебя!.. Сектум. От... врагов. Это что, название яда? Сев, я тебя спрашиваю.

— Это заклинание, я его сам придумал! — гордо сообщает он. — Смотри.

Разговор происходит на берегу озера, в густой тени деревьев. Рядом с девушкой на белый ствол березы опускается мотылек. Синие крылышки с бронзовыми крапинками чутко подрагивают...

— Сектум!

Перерезанное пополам насекомое падает в траву. На коре остается легкая царапина.

Глаза Лили темнеют от гнева.

— Придумал убивающее заклинание и хвастаешься им?! И позволь узнать, какие-такие у тебя враги? Опять Мэри Макдональд?

— Нет, конечно, не Мэри! Просто... ну, раз нельзя использовать Непростительные, надо что-то вместо них...

— А чем тебе «Остолбеней» плох или «Петрификус»? — ее тон по-прежнему суров.

— От них не больно, — тихо отвечает он. — А врагам должно быть больно. И они должны запомнить.

В ее глазах мелькает страх, но гнев тут же возвращается. Лили вскакивает на ноги:

— Если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями, никогда — слышишь?! — никогда не упоминай при мне это мерзкое заклинание!

Впервые мысль о режущем заклинании пришла ему в голову на одном из уроков зельеварения: требовалось мелко нарезать флоббер-червя, скальпель попался тупой, а заклинание «Диффиндо», как выяснилось, действовало только на ткань и веревки. Лезвие соскользнуло, проехалось по пальцу, мелкий порез моментально сделался алым и заболел на удивление сильно. Слагхорн посоветовал налепить пластырь и сменить инструмент.

Новый скальпель поблескивал превосходно заточенной кромкой. Металлическая рукоятка удобно лежала в ладони. По странной ассоциации вспомнилось, что отец всегда таскал с собой нож — карманный, с выкидным длинным лезвием. Стоило нажать кнопку на рукоятке, и оно вылетало мгновенно, коротко и глухо щелкнув. «Раз — и кишки наружу, — втолковывал Тобиас сыну. — Самое то для драки. Хотя куда тебе, дохляку, драться...» Но драться пришлось — и не только с задирами из Паучьего тупика.

Ненависть к Поттеру и Блэку росла, как трава весной: быстро и густо. Ей уже не хватало обычных школьных пакостей вроде чирьев на лице или раздутой головы; Непростительные заклинания еще казались чем-то безусловно запретным, но тем более хотелось ударить всерьез, по-взрослому, чтобы запомнили, чтобы орали от боли, чтобы боялись — боялись его, его одного!

Магловский нож проиграет волшебной палочке, это Северус хорошо понимал. Как заставить магическую силу разить, словно острейший клинок? Быть может, так же, как одно заклинание поднимает предмет в воздух, а другое — разбивает на куски? Да, ему нужно заклинание! Цель ясна, осталось найти к ней дорогу.

— Отрадно, что в наши дни кого-то еще интересует вербалистика, — Флитвик с высоты своей кафедры благосклонно взглянул на подошедшего с вопросом студента. — Заклинания не придумываются, как вы изволили выразиться, мистер Снейп. Они составляются на основе звуковых и словесных сочетаний, каждое из которых обладает рядом особенностей. Хм... вижу, вам непонятно. В таком случае давайте рассмотрим простой пример. Профессор жестом предложил Северусу сесть за парту и наколдовал ему перо, бумагу и чернильницу.