Что-то кроме магии

Двое юношей за его спиной одновременно взмахнули палочками. Снейп уже не видел этого: он стоял, сведя ладони перед собой, и нараспев выговаривал слова чужого, давно мертвого языка. Свистящие, клекочущие звуки сплетались в дикий речитатив, от которого воздух между ладонями начал струиться, словно от жара. Заклинание звучало все громче и громче, сворачивая марево в тугой дрожащий жгут. Треверс и Флинт не шевелились, держа палочки наготове и завороженно слушая варварскую речь, где чудились то злобный вой, то безумный смех. И когда голос уже срывался в крик, а звуки утратили всякое родство с живым существом, голова декана медленно качнулась.

Двойным «Бомбардо» остатки стены тупика разнесло напрочь, но звук взрыва потонул в густом реве: в пролом ломился огромный пещерный тролль, покрытый, как броней, каменной бугристой шкурой. Он не успел еще толком протиснуть свою тушу в коридор, когда Снейп рывком развел ладони в сторону. Чудовище замерло, вздрогнуло всем телом — и рассыпалось мелкими осколками! А в руках у волшебника уже рождался новый смертельный протуберанец.

Метнув его в темноту, Северус вытащил палочку, сдернул со стены факел и ринулся в пролом. Студенты побежали следом.

Под ногами скрипело каменное крошево — все, что осталось от очередного подземного исполина. Остальные, отогнанные заклинанием, отодвинулись вглубь тоннеля — такого просторного, что по нему могла бы свободно пролететь квиддичная команда.

Свет факелов выхватывал нескольких ближайших троллей, остальное скрывала темнота.

— Бейте в потолок прямо перед ними! — приказал он и ударил первым.

Глыбы посыпались на ревущих монстров, заставляя их убираться подальше, в самые глубокие пещеры. Облако пыли накрыло волшебников, они почти оглохли от грохота и рева чудовищ.

— Не останавливаться! — задыхаясь от кашля, проорал Снейп. — Надо полностью завалить проход!

Три луча лупили в скальный потолок, обрушивая его, люди шаг за шагом отступали в коридор подземелья, оставляя перед собой многофутовый каменный завал.

— Северус, справа! — успел крикнуть Барон, вылетая откуда-то из темноты. Сквозь привидение к людям скользил чудовищный червь — грязно-белый, гладкий, безглазый. Дыры на морде то сокращались, то увеличивались, подобно ноздрям, и в такт им двигались в раскрытой круглой пасти ряды острых, загнутых внутрь зубов.

Снейп шагнул назад, прикрывая студентов. Мельком глянул на них — страха на лицах нет, лишь сосредоточенность.

— Авада Кедавра!

Тройной поток зеленого огня отбросил червя, но почему-то не убил его.

— Его надо завалить камнями! — крикнул Флинт. — Бомбардо! Бомбардо Максима!

Они едва успевали отбегать от завалов, руша стены, потолок, часть замкового фундамента и, наконец, коридора — того самого, где лежали человеческие кости. В тучах пыли факелы были почти бесполезны, и лишь вспышки заклинаний позволяли понять, где сейчас находится каждый из трех слизеринцев.

— Остановитесь уже! — замахал руками призрак. — Вы разрушите замок!

Люди замерли, с трудом переводя дыхание. Привидение нырнуло в завал и через несколько секунд вернулось:

— Все, вы его завалили! И тролли убрались!

Тишина казалась оглушающей. Факелы погасли, а на заклинания сейчас ни у кого не было сил. Хорошо, что Барон светился в темноте: вслед за ним, держась друг за друга, вышли к деканскому кабинету и ввалились внутрь, все еще чихая, кашляя и пыля. Студенты повалились на диван, а сам декан — в свое кресло.

— Слушайте, ведь мы за полчаса управились, — весело хмыкнул Треверс. — А я переживал, что опоздаем к началу!

— Вам еще восстановиться надо, — заметил Снейп. Он провел рукой по лицу: на ладони вместе с коричневыми следами пыли отпечатались красные полосы. Камнем зацепило, что ли? Ладно, это потом, главное, парней, кажется, не ранило. — Сейчас дам вам кое-что, чтобы процесс пошел быстрее.

Он с трудом поднялся, собираясь пройти к шкафу в глубине кабинета, но ноги предательски подкосились, пол встал на дыбы и швырнул его обратно в кресло. На губах появился соленый привкус — уже не в первый раз за сегодня. Кровь хлестала из носа, а не из раны, как ему показалось поначалу. Все правильно: «Хохот банши», если верить дневнику, и самому Гриндевальду даром не давался, что ж о других говорить... Перед глазами завертелись черные круги, и свет померк.

— Ну и что ты учудил над собой в этот раз? — выплыл из небытия знакомый ворчливый голос. — Опять со смертью в пятнашки играл?

Мадам Помфри. А над ней — знакомый потолок. Значит, он не в больничном крыле, а у себя, лежит на диване. Попробовал приподняться — боль гвоздем пробила виски, припечатала к подушке.

— Где Треверс и Флинт?

— В Главном зале, готовятся. Молодцы, почистились, умылись. Я им дала укрепляющего, так что они сейчас как огурчики. Полежи, у тебя еще минут двадцать есть. И выпей-ка вот это...

Боль отпускала неохотно. Но сквозь нее упрямо пробивалась торжествующая радость: часть мастерства Гриндевальда все-таки покорилась ему! После нескольких неудачных попыток последних лет, когда сгустки энергии взрывались в воздухе, не долетая до цели, когда они получались слишком слабыми или не получались вообще, потому что он ошибался в каком-нибудь одном слове, букве, звуке...

Тихий издевательский смешок привлек внимание целительницы, которая возилась с флаконами зелий, стоя за столом.

— Ты чего?

— Час назад я спас репутацию директора с помощью заклинания его старого врага. Разве это не смешно?

— Ох, Северус, — вздохнула Помфри. — Ты бы не заносился так. Не надо.

_______________

[1] «Хохот банши». Как известно, банши — мифическое существо в облике женщины-плакальщицы. Появляется у дома, где кто-то должен скоро умереть, и заранее громко оплакивает покойника. А теперь представим, что может произойти, если банши вдруг начнет смеяться. Геллерт Гриндевальд представил... Так получилось заклинание «Хохот банши». (AU? Безусловно. Но противоречий канону — по крайней мере, явных — автор в данном допущении не усматривает.)

Глава 16. Искусство читать правила

В Главный зал, где проходил Вызов Годрика, он немного опоздал: уже прошла жеребьевка, и на помосте, предназначенном для магических дуэлей, стояла первая четверка участников — Флинт и Треверс против пары из Рэйвенкло. Слизеринцы оживились, увидев своего декана, а Годвин и Джералд лихо отсалютовали ему палочками со своего возвышения.

Места для зрителей располагались по обе стороны помоста, стол жюри находился напротив его центра и был приподнят над подиумом. Вызов Годрика судила тройка директоров, возле Дамблдора — председателя жюри — стоял небольшой гонг. По залу летало несколько миниатюрных колдовидеокамер, которыми распоряжался Доминик Лепаж.