Что-то похожее на зиму

– Как вы знаете, он тоже гей, и они с Эриком лучшие люди, которых я когда-либо встречал в своей жизни. И я знаю, вы не захотите это услышать, мам, но Библия ошибается. Или, может быть, люди изменили её или перекрутили слова, потому что нет ничего плохого или грешного в том, чтобы быть геем.

Глаза его матери блестели от слёз, хмурость отца создавала тёмные морщинки между его бровей. Они поняли. Тим сказал слишком много, чтобы они не поняли, так что он мог хотя бы просто покончить с этим.

– Я любил Эрика и люблю Бена. Я уже потерял их обоих, но, если мне повезёт, я найду кого-нибудь ещё. Но это будет не женщина.

– Достаточно! – Томас встал, хватая жену за руку и поднимая её на ноги. Затем он отпустил её и ткнул пальцем в Тима. – Лучше тебе поставить голову на место, юноша! Мы воспитывали тебя не для того, чтобы ты мог играть в эти отвратные игры.

– Ты едва ли вообще меня воспитывал! – крикнул Тим. – Не веди себя так, будто я тебя разочаровал, когда тебе всегда было плевать на меня. Ты переживаешь о том, что подумают твои друзья или коллеги? Ладно! Скажи им, что я женился на какой-нибудь фифе с большими сиськами. Мне плевать.

– Следи за языком! – отец подошёл к нему и ударил, будто он был ребёнком. Тим в защите поднял руки, мыль о том, что отец хотел избить его, была намного хуже, чем сами удары.

– Томас! Прекрати!

Нападки прекратились. Элла повисла на муже, который пыхтел, как бык.

– Мне жаль, мам. Насчёт того, что я сказал. Но не насчёт того, кто я есть. – Её глаза умоляли его забрать все слова обратно, но он не мог. – Я всегда хотел быть большей частью вашей жизни, но теперь, полагаю, роли поменялись. Дело за вами. Если вы хотите быть частью моей жизни, вам придётся принять меня. Ты всегда говорила, что у Бога есть для меня план. Что ж, вот он.

– Мы уходим. 

Отец Тима высвободился из рук жены и вылетел из комнаты.

Мать Тима на мгновение задержалась, на её щеках блестели дорожки от слёз. Почему у него так хорошо получалось причинять боль людям?

Она обняла его, но он знал лучше и не обнадёживался.

– Я буду молиться за тебя, – сказала она, положив руки по обеим сторонам его лица. – Ты тоже молись. Я не хочу, чтобы ты отправился в Ад.

Конечно, почему нет? Хоть Тим и не молился очень долгое время, он начнёт молить, но не о прощении. Вместо этого он будет молиться, чтобы Бог заставил его родителей наконец-то одуматься. Когда они ушли, Тим прицепил к ошейнику Шиншиллы поводок и пошёл на прогулку, излучая злость и разочарование. Давным-давно он боялся что-то потерять, если признается, но его родители дали ему так мало, что ничего не могли забрать.

Мужчины в его жизни сделали противоположное. Эрик дал ему направление пути и дом, не просто жилище. Бен дал ему любовь – и хоть он может никогда не узнать этого, сегодня Бен дал ему причину быть смелым. И он удостоверился, что Тим больше не будет одинок.

– Если люди хотят безоговорочной любви, им нужно просто завести собаку.

Шиншилла перестала нюхать землю на достаточно долгое время, чтобы посмотреть на него, но когда увидела, что он говорит не об угощении, она вернулась к своим поискам идеального места, чтобы сделать свои дела. Чувствуя себя странно удовлетворённым, Тим продолжил длинную прогулку в ночи.

Часть четвёртая

Остин, 2004 год

Глава 28

Время летит, когда ты веселишься... только если ты не занимаешься исключительно этим. Тогда время начинает тянуться. Прошедший год Тим занимался именно тем, чем хотел. Сначала он отвёл месяц на починку дома, провёл ремонтные работы, которые откладывал, или менял комнаты, чтобы придать месту ощущение свежести. У него было мимолётное увлечение фотографией, но это казалось слишком простым, поэтому он вернулся к своей самой верной любви и рисовал ночи напролёт. Затем он обнаружил собачий парк, в который часто водил Шиншиллу. Каждый раз, когда он там бывал, женщины усердно с ним флиртовали, будто, наконец, окупились все советы по поиску парней из журналов. Несмотря ни на что, Тим наслаждался этим, в кухонном ящике копилась маленькая коллекция телефонных номеров.

Устав от Остина, он посадил Шиншиллу в машину и поехал в Мехико, чтобы повидаться с бабушкой. Там он провёл большую часть месяца, жил с ней и совершенствовал свои навыки испанского. Конечно, она слышала новости. Когда он попытался поднять тему, она упрямо подняла подбородок и сказала:

– Судит Бог. Не я.

Для неё тема его ориентации была закрыта, но бабушка всё равно относилась к нему как к принцу, осыпая его любовью и привязанностью. Он испытывал соблазн продать дом и на постоянной основе переехать поближе к ней, но американец в нём вскоре стал тосковать по знакомым видам и лёгкому комфорту английского, так что Тим направился обратно. Он съездил ещё на несколько таких экскурсий, но без дружелюбного лица, ожидающего его в каждом пункте назначения, поездки казались пустыми и бесцельными, и это ощущение преследовало его до дома с последнего путешествия.

Тим мог делать всё, что хочет, но на самом деле хотел, чтобы ему было чем заняться. Он нуждался в реальном назначении, а не просто в целях, которые он создавал и выполнял сам для себя. Может быть, карьера помогла бы, даже если он не нуждался в деньгах.

Эти мысли однажды ночью забрели ему в голову, пока он ехал в «Оилкан Гарри». Пить пиво в гей-баре обычно означало, что много не подумаешь. Вскоре кто-нибудь подойдёт поболтать с ним. Тим наслаждался этими разговорами и вниманием, конечно же, хотя в эти дни было редкостью, чтобы случалось что-то большее.

По пути в бар он заметил ссутулившуюся фигуру, у стены снаружи, с надетым капюшоном и кофтой, которая крепко обтягивала тонкий силуэт. Время от времени здесь тусовался какой-нибудь парень в поисках денег, но сегодня шёл дождь. Почему парень просто не зашёл внутрь? Только если он не был несовершеннолетним. Оценив его как можно незаметнее, Тим был поражён, когда голова в капюшоне поднялась. Лицо было прекрасным, обрамлённым светлыми волосами, которые заканчивались у подбородка. Глаза голубые, как небо в Раю, встретились взглядом с глазами Тима, моля о помощи, хоть аккуратные губы не раскрылись, чтобы попросить.

Тим дружелюбно кивнул, эти ангельские глаза расширились с надеждой, но Тим отвёл взгляд и зашёл в бар. Его поприветствовал взрыв танцевальной музыки и сигаретного дыма. Он сделал только несколько шагов, прежде чем остановился, ущипнув себя за переносицу. Что он мог сделать? Он не был заинтересован в эскорте. Временами Тим ходил на вечеринки Марчелло, где было полно симпатичных лиц, но ему всегда было неуютно сближаться с этими парнями. Любой из них мог быть моделью, и он уважал эту профессию, но шанс, что парень-модель равнялся шансу, что он принадлежит к элитному сервису эскорта Марчелло. Чем горячее были парни, тем больше Тим становился подозрительным и держался на расстоянии.

Парень снаружи был достаточно красивым, чтобы быть парнем по вызову, но он не мог работать на улицах долгое время. Даже неразрушимая молодость показывала признаки износа от такой жизни. Но чем ещё он мог заниматься на улице так поздно ночью? Молодой парень в поисках своего первого опыта? Но тот взгляд был отчаянным, не возбуждённым. Рыча на вселенную в целом, Тим развернулся и направился обратно за дверь.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил он.

Голова парня резко поднялась, выражение лица было защитным.