Что ждет Отчизну

empty-line/>

Дети-заключенные добавили шагу. В спину дул ветер, ускоряя движение. Одно только плохо, опять надсмотрщики заставляют петь. И без того покрытый бородавками Джабба ненавистен, а тут хочется перегрызть ему глотку зубами.

– Ничего терпи, главное выжить иначе нас забьют.
– Подбадривал Садам.

Терпи! Такое жгучее слово. А если нет, не сил, ни желания, сносить унижение.

Вот уже вдали показались ворота тюрьмы. В этот момент их встречает веселый смех и свист.

– Смотрите, "ежиков" ведут.

На улицах праздник и дети богатых пчел задержались, подольше, справляя новый цикл пульсара. Нарядные в красивой одежде с крылышками они выгодно отличаются от нищих арестантов. В заключенных летят пустые бутылки, стреляют из хлопушек и огней петард. Артема неприятно, обжигают искры, он хочет дернуться и броситься на своих обидчиков, но мешает цепь.

Охрана смеется и даже поощряет ряженых пчелок на бессовестные выходки. Так продолжается пол часа.

– Эй вы, босяки! Попробуйте нас догнать.

Подбегая и выбирая малышей - так безопаснее, их бьют сапогами или стараются отдавить каблуком пальцы босых ножек.

Артем подловил момент и ловко врезал одного толстого пацана-пчелу исцарапанной ногой под жирный зад.

Тот подлетел и завизжал свиньей. Остальные в ответ запустили несколько десятков полных лимонада и пива бутылок. Одна угодила Артему в голову, другая побила коленку. Мальчишка перехватил на лету "снаряд" и точно послал в котелок. Попадание и "барчук" повержен.

Охрана поняла, что заходит слишком далеко, вмешалась. Энергично, но аккуратно отгоняя одних детей-пчел и зверски избивая других человеческих. Досталось и незадачливому пацану-попаданцу, ему едва не сломали ребра, а на лысой голове опять вздулись новые шишки. Потом их подняли и погнали в камеру, продолжая пинать по дороге.

Артем добрался до нар чуть живой, на сей раз им даже не дали поужинать. Повалившись, он, как и большинство детей сразу уснул.

. ГЛАВА Љ 3.

После развлекательно прогулки с Васькой, Дарью перевели на новую работу. А именно девочка-попаданка, стала работать на укладке рельсов. Гитлеровцы строили новую железнодорожную ветвь, чтобы улучшить пропускные способности в преддверии, планируемого большого наступления на Юг.

Васька с искренним сожалением объяснил Дарье:

– Чин из особого отдела с Большой земли заинтересовался тобой. Слишком уже странным выглядит твое появление в партизанской деревне, и одежда явно не русского фасона.

– Так что с этого?
– Девочка, старалась спрятать от смущения глаза.

Васька тяжело вздохнул:

– Так вот придется тебя спрятать от ока НКВД в трудовом, железнодорожном лагере, где ты будешь работать связной вместе с местными подпольщиками. Поскольку ты еще девочка, да еще знающая немецкий язык, то как связную тебя будут меньше подозревать.
– Юный подпольщик потер макушку, шишки уже прошли, и он удивительно быстро покрылась светленькими волосами.
– Работать тебе придется наравне со взрослыми мужчинами в фактически в условиях концлагеря. Будет очень тяжело, но особист специально проверит наша ты или нет. Он думает, что немка-шпионка долго на каторжной работе не выдержит.

Дарья посмотрела на свои мозолистые ладони, подула на них и тихо спросила:

– Тяжелее, чем на лесопилке?

Васька кивнул головой:

– Тяжелее... Но ты выдержишь я уверен.
– Мальчишка, оглянувшись, добавил.
– Постараемся добиться для тебя не столь сурового испытания, но пока придется потерпеть!

Дарья гордо вскинула голову:

– Обязательно выдержу.

По прибытию на огороженное высоким забором и колючей проволокой, место, девочку сразу ответили в обработку. Заставили снять лохмотья и облили шлангом с противной хлористой водой. Это было и противно и стыдно, так как небритые охранники-итальянцы хохотали и изведательски тыкали пальцами. После чего вернули пахнущие чем-то химически отравленным лохмотья. Однако и этого было.

Полицай, глянув на пышные волосы Дарьи, рыкнул:

– Она нанесет в барак вшей. Обрейте её.

Девочка побледнела, для женщины лишиться волос это жуткая потеря. Но в этот момент она больше всего ненавидела не главу полицаев-националистов, а особиста направившего её фактически в условия концлагеря.

Сопротивляться было бессмысленно и девочка лишь тихо рыдала, когда тупая, работающая вручную машинка грубо стригла её волосы. Парикмахер был видимо из числа уголовников, солоно подкалывая девчонку. Его мальчик-помощник аккуратно собирал густые, блестящие волосы. Перехватив удивленный взгляд юной подпольщицы зек объяснил:

– Из них парики будут делать...
– А смотри, держись вместе с другими девчонками, а то поймают и лишат невинности. Там среди самцов и беспредельщики встречаются, если не политически конечно.

Мальчишка предложил:

– Может её на кухню устроить, для такой работы мел...

Уголовник перебил:

– Начальству виднее. Чувиха похоже сильно провинилась, так что ей будет дюже стремно.

Дарья вздрогнула, как ни странно, но потерей последней пряди волос, наголо стриженая девочка почувствовала некоторое моральное облегчение.

А далее и сам лагерь... Работать её приставили к взрослым, костлявым от скудной пайки, но жилистым и крепким женщинам.

Работа и в самом деле оказалась тяжелой, укладка рельс, распилка, мешанина бетона, утрамбовка каменей, а то и рубка деревьев. Правда Дарья уже имела некоторую физическую закалку, а работа у немцев была организована весьма рационально. Тоесть нагрузка на разные группы мышц постоянно чередовалась, из-за чего несмотря на шестнадцати часовой рабочий день, можно хоть как-то такой ритм выдерживать.