Чтоб знали! Избранное (сборник)

Некоторые женщины считают, что их словесно изнасиловали, когда мужчины покрывают их заурядным матом. Оскорбительность мата основывается на начальном сопротивлении женщин совокуплению. То ли из-за кокетства, то ли из-за природы – не важно, но сопротивлением своим они буквально ставят мужчин на колени, в позу просителя, которая к тому же ещё почитается романтичной (наверно, потому, что тогда его лицо оказывается на уровне пизды). Таким образом, мужчина буквально унижен необходимостью домогания. Резкий перелом в отношениях происходит после совокупления, когда женщину, как правило, домогаться уже не приходится, более того, она часто сама начинает проявлять инициативу. То есть факт совокупления становится фактом прекращения унизительного положения мужчины. Именно тогда женщина часто сама оказывается в унизительном положении, впадая в зависимость от мужской потенции и его умения довести её до оргазма. Поэтому, когда мужчина использует мат и бросает женщине фразу: «Я тебя ебал» или нечто подобное, он тем самым пытается в злобе опередить реальность и избавиться от своего унизительного положения – предсовокупления.

С другой стороны, мужчина пытается отомстить женщине за её сопротивление, помещая её словесно в состояние постсовокупления, когда женщина становится зависима от него. Потому-то мужчины и ругаются больше женщин. «Приличные» женщины, то есть те, что поначалу сопротивляются, не используют мат. Проститутки и «либеральные» женщины пользуются матом, так как они снизили уровень сопротивления и, используя мат, напоминают об этом мужчинам. Прекратись женское сопротивление – и мат перестанет быть оскорбительным.

А между тем, несмотря на так называемые притеснения женщин, общество в своей основе построено на женской идеологии, а не на мужской. Благодаря такой структуре общества на самом деле притесняются мужчины, а вовсе не женщины. То, что делают мужчины, используя силу для отправления соития, – это лишь робкий и слабый протест против женской диктатуры в определении степени приемлемости изъявления сексуальных чувств.

Согласие женщины, её желание как основа возможности совокупления – вот что довлеет в обществе! С другой стороны, женщины своим пассивным поведением в сексе, своим кокетством выступают на стороне общества, заинтересованного в ограничении и в подавлении сексуальных проявлений, в ущемлении сексуальной непосредственности. Сговор женщин с обществом настолько очевиден, что мужчины выступают в роли бунтарей. Часть из них занимается дипломатической борьбой – соблазнением женщин, предложением им компромиссов – мол, мы тебе заботу, преданность, деньги, а ты нам – пизду. Но часть мужчин, наиболее воинственных, предпочитает битву – и это называется изнасилованием. Изнасилование – это протест с помощью силы против сексуальной игры, навязываемой обществом благодаря женщинам.

Женщина – это террористка, которая держит заложницей пизду, возлюбленную хуя. Женщина выторговывает у мужчины выкуп, и мужчина, в силу законов общества, должен его заплатить, и тогда женщина раздвигает ноги, как ворота тюрьмы, и даёт пизде обнять рвущийся к ней хуй.

Если же мужчина решает не вступать в сделку с террористкой, а штурмом раскрывает ворота её ног и освобождает пизду, объединяясь с ней, то общественное мнение ополчается против него и подвергает наказанию. Женское поведение – это санкционированный обществом терроризм.

Женщина чувствует себя оскорблённой, потому что изнасилование срывает с неё маску асексуальности, которую она носит поверх постоянной физиологической готовности к совокуплению, маску, которую её заставляет носить общество и которая постепенно прирастает к её лицу и в конце концов им становится. Изнасилование доказывает женщине, что сексуальные законы, воздвигнутые обществом, являются наносными, искусственными, непрочными и что суть женщины – в пизде. Изнасилование – это оскорбление не женщины, а общества – потому-то общество, которому наплевать на женщину как таковую, встаёт на дыбы, защищая прежде всего себя.

Из-за того, что порнография тоже срывает эту маску, женщины оскорбляются порнографией, так как видят в ней изображенной свою вечно доступную суть.

Присутствие изнасилования в порнографии отражает тот факт, что порнография – это мужская мечта не только о достижении идеального наслаждения, но и об отмщении с помощью изнасилования за лишение наслаждения.

Как борцы против порнографии видят в ней напоминание о своём неудавшемся соитии, так насильник видит в женщине причину своих несчастий и мстит ей насилием и истязанием.

То, что насильники часто не интересуются внешностью женщины, лишь подтверждает тот факт, что они борются за суть – за пизду, вне зависимости от того, кому она принадлежит. Аргумент же, который выдвигают феминистки, говоря, что изнасилование – это акт жестокости, а не сексуальный акт, совершенно абсурден, так как они пренебрегают грандиозным фактом, что насильник достигает оргазма во время изнасилования. А против оргазма не попрёшь – уж никак его не переименовать из удовольствия в жестокость. Просто женщины, как правило, не испытывающие во время изнасилования ничего, кроме страха, мстительно утверждают, что и для мужчины-насильника в изнасиловании нет сексуальной радости, а лишь жестокость.

Но почему насильственное содержание мужчины в голоде не является более оскорбительным для его чувства собственного достоинства и более унизительным, чем изнасилование, которое не приносит женщине вреда, если оно не сопровождается истязаниями, если она не может забеременеть и если насильник здоров?

Женщины говорят, что при введении хуя во влагалище против их воли они ощущают вторжение в себя, унижение, оскорбление, посягательство на их личность. Что ж, женщины могут отомстить мужчинам подобным вторжением в мужскую территорию – всуньте свой язык мужчине в рот или палец ему в анус в то время, как он всовывает свой член во влагалище.

При изнасиловании женщина может зачать, не испытав удовольствия. Если цель совокупления – по христианству – не удовольствие, а зачатие, то становится безразлично, произошло ли совокупление добровольно или насильно, лишь бы произошло зачатие. Потому-то и муж в прежние времена мог брать жену, когда ему захочется, и ей не приходило в голову жаловаться.

Женщина страдает не от изнасилования как такового, а от того, что её изнасиловал не тот и не так, как бы она мечтала. Она страдает от надругательства над своей мечтой, а не от надругательства над телом.

Если насильник закроет женщине глаза, прежде чем она увидит его, то она будет меньше сопротивляться, так как внешность насильника перестанет быть значимой и только его умение станет решающим в её ощущениях. Она сможет представить себе желанного прекрасного принца поверх себя.

Сексуальный рынок в Америке находится в том же состоянии, как экономический рынок в СССР: спрос на секс значительно превышает предложение. Платный секс достать трудно, дорого, опасно. Здесь Америка превращается в Умерику. Распределяется секс по карточной системе свидетельств о браке. Но даже и в браке, под предлогом женской свободы, общество разрешило ограничивать сексуальную доступность женщины, признавая существование изнасилования в браке. Таким образом, мужские желания ущемляются даже в браке – святилище ебли.

Вот реклама яблок – тебе их захотелось, и ты пошёл в магазин и купил их. Вот реклама одежды, тебе она понравилась, и ты пошёл в магазин и купил её. И магазины на каждом углу. Однако женщины на каждому углу не продаются, хотя и тела их рекламируются под предлогом рекламы еды, одежды и прочих товаров. И тут общество подличает: не только не указывается цена и место, где ты можешь купить разрекламированное женское тело, но всякая покупка его порицается обществом. Человеку разрешается удовлетворять свои потребности: еды, одежды и крова – за деньги. Его не заставляют выращивать еду, а продают ее в магазинах, его не заставляют ткать и шить, а предлагают готовую одежду, его не заставляют строить дом самому, а можно нанять строителей. Но желание ебли стоит в особом ряду – здесь человеку нельзя покупать пизду, а надо заводить натуральное хозяйство, всё делать самому с самого начала: находить и приручать дикую женщину с нуля.